— Ты талантливый ветеринар, Боря!

Местные бабки, пришедшие поглазеть на съемки, соглашались со мной:

— Да, гарный ветеринар!

После завершения съемочного дня, когда я скомандовал: «Съемка окончена!» — к Брондукову подошла одна из местных зрительниц и предложила:

— Пойдем ко мне, милый! В обиде не будешь!

— Зачем? — слегка опешил Брондуков.

— Мою буренку осеменишь!

На юбилейном вечере режиссера Станислава Ростоцкого к режиссеру Эльдару Рязанову подошел почитатель и попросил автограф.

— На чем? — Рязанов вынул авторучку.

Ему протянули программку юбилея Ростоцкого.

— Но я же не Ростоцкий... — слабо воспротивился режиссер.

— Вы — Рязанов, — настаивал поклонник.

Эльдар Александрович расписался и заметил:

— На программке Чехова я бы этого сделать не осмелился!

С. Ростоцкого эта байка очень рассмешила: «Ты открыл существо Рязанова», — сказал он мне.

Выхожу после инфаркта погулять по обледенелому снежку возле дома, а навстречу идет приехавший из Питера Алексей Герман.

— Ты жив? — спрашивает он.

— Как видишь, — отвечаю.

Герман берет меня под руку, и мы вместе гуляем. Я поскальзываюсь, падаю и поднимаюсь с его помощью!

— А жалко, что ты сейчас не умер, — внезапно говорит он.

— Это почему?

— Я бы всем рассказывал, — объясняет мне Герман, — шел Марягин рядом со мной, упал и умер!

Знаменитый актер Борис Ливанов, обиженный на МХАТ за то, что его не назначили художественным руководителем, перестал театр посещать. Расхаживая в окрестностях МХАТа, он останавливал кого-нибудь из актеров и расспрашивал о театральных делах.

Очередной встречный актер сообщил Ливанову, что репетируется спектакль «Медная бабушка» и Пушкина в нем играет Ролан Быков, только что выпустивший свою картину «Айболит-66», где он сыграл Бармалея.

— Докатились, — вздохнул Ливанов, — Бармалей Пушкина играет!

На рубеже пятидесятых годов в период малокартинья режиссер А. Рыбаков снял видовой короткометражный фильм «Телецкое озеро». Картина понравилась вождю и сразу была поднята критикой. Затевались обсуждения в среде кинематографистов, и Рыбаков гордо докладывал о методе, которым он пользовался, отражая красоты озера. На одно из таких обсуждений пришел классик — режиссер и писатель А.П. Довженко. После выступления режиссера он вышел на сцену и сказал:

— У нас в городе Глухове был бухгалтер. Его жена очень хорошо пела. А бухгалтер выходил на аплодисменты кланяться за голос жены. Режиссер кланяется за красоту озера.

На одном банкете по поводу смычки армии и искусства генерал, увидев Утесова, заявил:

— А! Вот Утесов. Он сейчас нам что-нибудь расскажет!

И получил ответ:

— А! Вот генерал. Он сейчас нам что-нибудь постреляет.

Старый, петроградский еще, актер и режиссер Леонид Сергеевич Вивьен рассказывал мне, как его, актера, пригласили сыграть Тихона с самой Комиссаржевской в «Грозе». Была назначена одна репетиция. Вивьен, увлеченный идеей правды чувствований на подмостках, лихорадочно готовился к ней: изучал обстоятельства роли, мотивы действия... С великим страхом он появился на репетиции. Вовремя пришла и премьерша.

— Молодой человек, — скомандовала великая актриса, — когда будете говорить — станьте лицом к залу, а я — спиной. Когда закончите — перейдите и станьте спиной к залу. Будете переходить — ткните меня пальцем вот сюда, — Комиссаржевская взяла руку Вивьена и показала, под какое ребро тыкать.

На этом репетиция закончилась.

Во время спектакля Вивьен ткнул, куда просили. И великая актриса зарыдала, обливаясь горючими слезами.

— Вот и вся правда чувствований на сцене! — заключил Вивьен.

Короткое время я был худруком Владикавказской студии телевидения, где снималось несколько телефильмов и среди них — «Песнь за облаками». То, что фильм был музыкальным, ясно из названия, но он еще имел претензию быть комедийным, и поэтому колхозного кавказского бригадира был приглашен играть ленинградский комедийный актер Сергей Филиппов, редко бывавший трезвым, но не терявший при этом чувства реальности.

Режиссер, не выдержав творческих и производственных сложностей, исчез прямо со съемочной площадки, и снимала эпизоды второй режиссер.

В это самое время прибегает ко мне в ужасе директриса «Песни за облаками» и стенает:

— Филиппов отказывается сниматься!

— Почему? — спрашиваю.

— Хочет денег.

— А вы ему не платили?

— Мы заплатили ему 50 процентов!

— Что же он хочет?

— Все!

— И что вы ему отвечаете?

— Остальные деньги мы заплатим потом, после окончания фильма.

— А он что?

— А он говорит, что у этой картины «потом» не будет.

Актер оказался прав.

Со времен войны до конца сороковых годов действовал указ, по которому за опоздание на работу, даже на несколько минут, отдавали под суд. Актер МХАТа, исполнитель роли Вронского в спектакле «Анна Каренина», Массальский опоздал на репетицию на целый час — пришел вместо одиннадцати утра в двенадцать дня. Дело передали в суд.

Начальник Главискусства доложил об этом Сталину.

— Нехорошо. Опаздывать никому нельзя. Никому. Без исключений, — заключил Сталин и уточнил: — Во сколько пришел артист?

— В двенадцать часов.

— Он пришел вовремя, а репетицию перенесли на час раньше. И ему не сообщили! Запомните!

Зал ресторана Дома кино разделен невысокими перегородками, образующими своеобразные отсеки. В ресторан пришел известный сценарист В.

Ему говорят:

— Мест нет.

— Что такое? — спрашивает.

— Спецобслуживание — зоопарк гуляет.

— Тогда освободите мне один вольер.

Из рассказов Утесова: поезд «Одесса—Жмеринка», восемнадцатый год — в вагоне давка и темнота. На второй полке лежат два старика. Один другого спрашивает:

— И што, большой город Жмэринка?

— Не-е... — отвечает второй.

— Тридцать тысяч? — не унимается первый.

— Не-е...

— Двадцать?

— Не-е...

— Десять?

— Не-е-е...

— Тысяча?! — уже зло выкрикивает первый.

— Не-е-е...

— Что вы мне все «не-е-е» и «не-е»?

— Вы не свой зад чешете.

Артист Борис Андреев, огромный, высокий, играя директора завода в фильме «Мое дело», идет вдоль цехов, здоровается со встречными. А встречные — мелковаты, на голову ниже директора. Возникает пошлый комедийный эффект. Я увидал во дворе завода рослого мужчину, под стать Андрееву, и пригласил его на съемку — пусть артист с ним здоровается. Мужчина — он оказался начальником одного из цехов завода— говорит:

— Согласен, только позовите меня прямо к съемке — я очень занят.

Прежде чем крикнуть «мотор», посылаю своего помрежа.

— Веди начальника цеха.

Она прибегает радостная с двумя низкорослыми мужичками:

— Я вам двух заместителей привела.

Иду по коридору студии. Навстречу — женщина, а скорее, старуха, со знакомыми чертами лица. Здоровается. Я отвечаю. Пройдя шага три, останавливаюсь и смотрю женщине вслед, вспоминая, кто это. А она тоже стоит и смотрит на меня.

Надо же что-то говорить. Говорю:

— Одно из двух: либо я плохо вижу, либо вы очень хорошо выглядите!

Артист Малого театра Валерий Носик еще со времени учебы во ВГИКе увлекался пантомимой и не расставался с этим жанром в зрелом возрасте. Как-то он приехал на выступление в глухое село. Заведующий клубом, узнав, что он из академического Малого театра, спрашивает его: