Чтобы этого избежать, при первом же упоминании о значимом для пациента событии, оставившем след в душе, я предпочитаю сразу работать с остатком переживания, выверять целесообразность его хранения, вместо того чтобы ограничиваться простым перечислением отпечатков событий в душе. Я называю это принципом нескольжения.

Впрочем, я должен оговориться: нет нужды навязывать довольно закрытый, в каком-то смысле беспредметный язык телесных ощущений, когда человек взывает к открытому разговору на экзистенциальные темы и уравновешенность его состояния не вызывает сомнений. Показания к применению метода СПТ очень широки, но не безграничны. Это способ восстанавливать ресурс человека. Он бывает необходим практически в 100 % случаев, но это не единственное, в чем может нуждаться пациент. Соответственно, и психотерапевт совершенно не обязан использовать приемы СПТ всегда и везде.

Продолжим разговор о ситуациях, когда уравновешенность состояния человека все же вызывает сомнения.

По мере моего становления как специалиста все большую ценность приобрела фаза общения врача и пациента, условно названная «фазой релаксации», которую я приучился воспринимать как своеобразную цель, кульминацию процесса психотерапии.

Однажды я заметил, что вовсе не склонен разговаривать с пациентом. Разумеется, я имею в виду «разговор умов». Учитывая значимость влияния аффективных зарядов на мышление пациента, я счел, что имеет смысл «разговаривать с боссом» (бессознательным), по выражению М. Эриксона, а не с подчиненными (мыслями сознательного разума). Находить же «босса» удобно по ощущениям в теле.

Непосредственное обращение к ощущениям с самого начала работы ознаменовало открытие уникальной возможности изменять состояние непосредственно, без разговора в привычном понимании этого слова. На смену старой формуле «разговор – релаксация – разговор» пришел новый ритм: «релаксация – разговор – релаксация».

Стала вызревать мысль, что анализу обстоятельств пациента обычно придается несколько преувеличенное значение, на самом деле не так важны обстоятельства человека, важно как он в них «стоит». Важно помочь человеку занять другую позицию по отношению к обстоятельствам, обрести другое состояние; дальнейшее – дело его собственного жития.

Вторая фаза стала первой. Разговор стал начинаться с разбора состояния, а не ситуации. Соматопсихотерапия является исключительной заботой о состоянии пациента.

Нередко разговор в кабинете психотерапевта перетекает в область обсуждения проблем пациента. Я считаю это минимально продуктивным подходом. Но сначала определимся в том, что же есть кроме проблем пациента.

«Проблема пациента» – это то, что заставляет организм реагировать, воспринятая информация о ситуации внутри или вне организма, отклоняющейся от оптимальной, восстановление оптимальности которой человек воспринимает как жизненно важную задачу. Это основание для переживания.

«Состояние» – это то, что призвано решить проблему. Это жизненный ресурс, определенная конфигурация ощущений в организме.

Восприятие ситуаций и ответы на них варьируются в широких пределах. Что для одного – вселенская проблема, для другого – сущий пустяк, и то, на что один реагирует всем своим существом, другого может оставить совершенно равнодушным. Но именно это наблюдение заставляет задаваться вопросом об исходном состоянии, в котором человек воспринимает ситуацию, оценивает ее и формирует на нее ответ. При формировании состояния играют роль и конституционально-генетические факторы, и ранняя история индивидуума, и многое другое. Важно то, что к моменту встречи с психотерапевтом итог жизни данного конкретного человека (с данными генами, личностной историей и воспитанием) представлен в виде состояния с определенной конфигурацией внутренних ощущений.

Известен ряд ситуаций, когда само по себе состояние (например, напряженности) является проблемой, как температура при воспалении, зашкаливающая за 39. Само то по себе повышение температуры – естественно, но не до такой степени.

Переступая порог психотерапевтического кабинета, пациент не всегда знает, для чего он это сделал: для того, чтобы решать свои проблемы, или для того, чтобы изменять свое состояние. (Третий вариант – решение вопроса о том, как конструктивно приложить свое состояние к проблемной ситуации без особого его изменения). В действительности проблемы пациента решаются вне стен терапевтического кабинета, здесь же он находится для оценки состояния, в котором решает проблемы, и для его оптимизации.

Психокатализ телесных ощущений является методом изменения состояния пациента, восстановления его ресурса, а не решения его проблем, если, конечно, не называть состояние здоровья особой проблемой, но тогда это «метапроблема», решение которой определяет решение всех остальных проблем.

Известно, что некоторые психотерапевты, в том числе самые авторитетные, вроде Милтона Эриксона или Алексейчика, не чураются того, чтобы выступить советчиками для своих пациентов. В этом нет ничего противоестественного: один человек, умудренный жизненным опытом, дарит другому, этим опытом не умудренному, и варианты решений, и программу действий. Такие советы психотерапевта отличает то, что они поданы технично, «с подходом», инструкции остаются в сознании пациента до полной реализации… Но само по себе это не психотерапия – это обмен опытом между искушенным и неискушенным человеком в выходе из разных сложных ситуаций. То же касается психологического «проблемного» консультирования.

Мы будем вести речь о психотерапии, о помощи в изменении состояния пациента. Жизнь с ее проблемами при таком подходе уйдет за скобки. В поле рассмотрения, прямо по-гуссерлевски, останется только сам живущий как таковой. И вопрос будет заключаться лишь в следующем: в каком состоянии он живет? В каком состоянии решает свои проблемы? Одно из базовых убеждений СПТ состоит в том, что проблемы хорошо решать тогда, когда решающий их спокоен, – что согласуется с позицией, высказанной еще Фрейдом: ответственные решения стоит принимать только после анализа.

Главная забота соматопсихотерапевта – на что уходят ресурсы человека, его энергия, его внимание. Работу СП-терапевта можно сравнить с работой старателя. Золотыми самородками, которые он добывает, являются «окаменевшие эмоции», и то, что они выглядят скорее как уголь, не должно смущать. Ибо спрятанное в этой руде «золото» – энергия жизни – бесценно. Как сама жизнь человека.

Включения «движения ощущений», подобные описанным в случае с двенадцатилетним мальчиком, весьма нередки. И именно при состояниях «психического генеза», а не только при соматических расстройствах. Это всегда удивляет, восхищает и обнадеживает: организм сам задает и разрешает все вопросы.

Но если обычно то, что происходит в ощущениях, осуществляется в значительной степени вслепую, то в соматопсихотерапии контролю именно над этим процессом придается большое значение.

Выяснение характеристик того, что мешает, может идти в двух ключах: вопросы так называемого второго уровня требуют от организма больше энергии для осуществления реакции, ибо предполагаемый ответ – неопределенный, творческий. «Где страх?» – «В животе». – «Что там по ощущению?» – «Медуза».

Вопросы «первого уровня» менее энергоемки, однако и ответы на них более предсказуемы. Не зря их именуют наводящими вопросами. «Где ощущаете страх: в голове – в груди – в животе – еще где-либо? Это что-то большое – маленькое, светлое – темное, тяжелое – легкое, плотное – мягкое, еще какое-либо?» Можно спрашивать еще подробнее, доводя вопросы до «нулевого» уровня. «Весит сто граммов, двести, триста, пятьсот, килограмм – больше, меньше? Это по ощущению газ, жидкость, масса, камень, дерево, металл, еще что-либо? Это предмет, растение, животное, еще что-либо?» Серия может быть продолжена.