Это удивительный вид работы, для которого выражения «комок обиды в груди», «туман беспокойства во лбу», «стальная пластина контролирования ситуации в затылке», «медуза страха в животе», а также «кинжал предательства в спине»… звучат как диагноз. На «стрелы Амура в сердце» жалуются редко: их чаще принимают с удовольствием (впрочем, не всегда, зная, чем это грозит).

Может быть, для того чтобы человек обнаружил такие «вещи» в себе, ставил себе такие диагнозы, нужны какие-то особые условия? Например, необходимо отравиться этиловым спиртом до состояния белой горячки?

Врач протягивает пациенту пустую руку и спрашивает:

– Что у меня в руке?

– Проволока.

– Что с ней будете делать?

Пациент начинает наматывать ее на руку.

Нужно ли еще что-нибудь для того, чтобы человек мог начать осознавать, что он в себе носит? Отнюдь нет! Тем более что речь идет не об осознании того, чего нет, а исключительно того, что есть.

Подбодренный вопросами человек способен описать «содержимое» своего внутреннего пространства. Правда, ему предлагается продвинуться в этом чуть дальше, чем он обычно это делал.

Обычно человек описывает свои ощущения при переживаниях: «на сердце кошки скребут», «башню рвет» и т. д. – и на этом останавливается. Врач-психиатр, услышавший это, начинает думать, какую таблетку пациенту назначить. Психолог пускается в исследование конфликта в отношениях, который породил такое состояние. «Бабка» сразу определяет, что «сделали на смерть» и надо «порчу снимать». Но редко или вовсе никогда страдалец не слышит уточняющих вопросов: «Сколько кошек? Цвет? Размеры? Начали рвать сердце одновременно или постепенно подключились? Стены башни толстые, тонкие? В ней собралось что-то газообразное, жидкое? Это похожее на массу, на твердое тело? Еще на что-нибудь?»

Терапия с опорой на ощущения открывает поразительную возможность через подобные вопросы идти к энергетическому заряду, связанному с переживанием.

Мне было лет двадцать с небольшим. В гостях у своих знакомых на меня напал отличавшийся «дуростью» кобель овчарки. В тот момент, когда я увидел открытую пасть, автоматически сработал когда-то услышанный от отца совет: сунуть руку собаке в пасть и схватить ее за язык. Что я и сделал. Воля овчарки оказалась парализованной. Вместо того чтобы закрывать рот, смыкать челюсти, она старалась максимально разжать их. Однако я не знал, что делать дальше. По идее, надо было размахнуться и отбросить собаку подальше. К сожалению, я сообразил это гораздо позже. А тогда пришлось ждать хозяина. Когда я отпускал пса, он все же цапнул меня за предплечье, и там до сих пор сохранились отпечатки его зубов.

К чему я это рассказываю? Соматопсихотерапия – нечто похожее по стилю на вкладывание руки в пасть овчарки: движение по кратчайшей траектории, открытая конфронтация с расстраивающим сознание агентом, «хватание за язык»… Как мы поняли, самое главное – понять, что дальше делать.

По традиции, заложенной Фрейдом, большинство разновидностей психотерапии стремятся вывести наружу то, что «спрятано», «вытеснено». Они рассматривают сновидения, свободные ассоциации и другие проявления психической активности человека, зачастую похожие на хитроумную шифрограмму, и с помощью тайного кода, который известен многоопытному психотерапевту, открывают глубинные душевные движения пациента в их столкновении и разрешают конфликт.

Это относится к так называемой психодинамической традиции в психотерапии, работающей с содержанием симптомов, мотивами душевных движений в их столкновении. Поскольку этот подход рассматривает смысл симптомов, по-другому его можно назвать психосемантическим.

Так называемая клиническая психотерапия не столь интересуется смыслом симптомов, но очень пристально рассматривает основу, на которой они произросли. Эта психотерапевтическая традиция обращена прежде всего к конституционально-генетическому складу личности пациента и помогает человеку конкретного склада найти себя среди других людей. Свое яркое выражение клиническая психотерапия нашла в работах Эрнста Кречмера, который, на мой взгляд, является фигурой, по крайней мере, равновеликой Фрейду.

Можно говорить еще об одном направлении в психотерапии. В отличие от психодинамического и клинического направлений, здесь основной интерес сосредоточен на внешних по отношению к смыслу и конституционально-генетической основе личности вещах – на том, как конкретно выражено переживание, и в частности на том, какое количество энергии организм тратит на его «питание». Этот подход можно назвать психоэнергетическим. Именно к нему принадлежит соматопсихотерапия.

В упрощенном виде позиция соматопсихотерапевта может быть изложена так: «Меня не интересует, о чем пациент думает, как он это делает, меня интересует, сколько он об этом думает, сколько энергии этому отдает. Если больше «нормы» – это болезнь, если меньше – тоже болезнь.

Если после поездки в Англию он думает, что поел там говядины, зараженной вирусом коровьего бешенства, я не собираюсь говорить с ним о том, каков инкубационный период коровьего бешенства – 2 недели или 30 лет? Я также не собираюсь разубеждать этого человека в том, что он будто бы заразился страшной болезнью и теперь его ждет неминуемая смерть. (Тем более что я не знаю, заразился он или нет.) Меня интересует только одно: сколько он собирается об этом думать? Сейчас он посвящает этому едва ли не 24 часа в сутки, затрачивая 99 % жизненных сил. Именно столько и надо или можно поменьше?»

Как же я могу заставить потерявшего сон и покой человека задуматься о количестве растрачиваемой на переживание (а не на решение проблем) энергии? Вот ответ: через простые вопросы о том, что он испытывает «на уровне тела» в результате того, что случилось.

Как оказалось, два простых вопроса: «Где?» и «Что?», заданные по отношению к переживаниям, приводят к тому, что… душа выявляет свое тело! Ощущения «опредмечиваются», и душа, подобно свету, выявляет свою корпускулярную природу наряду с волновой.

Название метода – «соматопсихотерапия» – подчеркивает именно эту особенность работы: она ведется с душой как с телом (или с телом как с душой). Однако это тело – не физическое, «медицинское», а тело сознания, «психологическое».

Соматопсихотерапия (с ударением на первом слоге, от греческого «сомос» – «тело») – СПТ – расшифровывается так: «Работа с соматизированными эквивалентами психических переживаний»[1]. К счастью, эта формулировка заинтриговала не только моих детей, которые впоследствии неоднократно спрашивали меня: «Как там движутся твои «соматизированные эквиваленты»? Интерес коллег к моей работе привел меня к мысли написать книгу, которую Вы сейчас держите в руках.

В результате катализа телесных ощущений сознание-тело показывает себя «начиненным» или, вернее, реализовавшимся как совокупность «психических предметов» – «хороших», таких как любовь, радость и др., или «плохих», таких как ненависть, страх и др.

Если рассматривать человека в этой парадигме, получается, что к моменту встречи с психотерапевтом он (в результате действия выборов, сознательно или бессознательно сделанных ранее его организмом) либо претворился в свет, тепло, простор, легкость, – и тогда психотерапевт ему не нужен, либо наоборот: в тьму, жар, тесноту, тяжесть – в местах увязания, скопления энергии (субстанции «тепло-тяжесть», как она называется в СПТ) и одновременно – в серость, холод, «усушенность», одеревенение в местах опустошения – и тогда у него есть все показания к работе.