Ольга Ивинская понимала, что волю Пастернака не посмели нарушить с 1960 года ни Зинаида Нейгауз, ни Леня, ни Евгений, ведавшие о завещании и слышавшие предсмертные слова Бориса Леонидовича. Ольга Всеволодовна рассказывала, что Леня звонил ей в 1976 году после убийства Кости Богатырева. Он хотел помочь Косте в поисках похищенного завещания Пастернака. Леня сказал Ивинской, что запретил матери после похорон Пастернака нарушать волю отца и писать заявление в КГБ с требованием изъять все рукописи и письма Пастернака у Ивинской. Зинаиду Николаевну просили написать такое заявление представитель Союза писателей Воронков и Хесин.
— Будь у органов такое заявление от Зинаиды, ничто не смогло бы остановить изъятие моего архива сразу после смерти Бори, — говорила Ивинская.
Помню, как сокрушалась Ольга Всеволодовна, узнав, что и Елена, дочь Лени, подписала иск:
— Какие злые и жестокие люди — заставили девочку взять на душу такой грех, осквернить память отца и деда! О Наталье Анисимовне что говорить? Она же подневольная[246]: как прикажут сверху, так и будет делать. Но зачем девочку принуждать к низкому поступку? Это позорное пятно останется на ней на всю жизнь.
Важно то, что к этому времени уже действовало соглашение между Ольгой Ивинской и семейством Пастернак. По требованию Фельтринелли в соответствии с волей Бориса Пастернака только по решению Ивинской гонорары Пастернака могли быть переведены в СССР. И в 1969 году под давлением властей Ольга Всеволодовна вынуждена была пойти на подписание соглашения, в которое включила представителей семейства Пастернак. Стороны-правопреемники — Евгений Борисович Пастернак, Леонид Борисович Пастернак, Ольга Всеволодовна Ивинская и Станислав Нейгауз (Зинаида Николаевна умерла в 1966 году) подписали соглашение на 20 лет о распределении средств от зарубежных гонораров Пастернака. На архив Ивинской никто из членов семейства не претендовал. После неожиданной смерти Лени в возрасте 37 лет осенью 1976 года (вскоре после убийства Кости Богатырева в том же году) Наталья Анисимовна Пастернак и дочь Лени Елена пользовались действующим на 20 лет соглашением, не имея никаких претензий к Ивинской. В 1990 году стороны продлили соглашение еще на 20 лет, при этом Наталья Анисимовна сама приехала к Ольге Всеволодовне на Вятскую для его подписания[247].
В 1978 году вышла книга Ольги Ивинской «В плену времени», получившая широкий резонанс в мире. Ольга Всеволодовна опубликовала автографы стихов Пастернака, которые вернули Ирине после ее освобождения из мордовского концлагеря: их ЦГАЛИ посчитал несущественными и не изъял в свою пользу. Никто из семейства Пастернак с 1978 года не требовал отобрать эти автографы у Ивинской.
В выходивших стихотворных сборниках Бориса Пастернака активно использовали тексты из «архива О. Ивинской», о чем сообщалось в комментариях. Так, например, в сборнике «Стихотворения и поэмы», вышедшем в 1990 году[248], более 15 ссылок на стихи — автографы Пастернака «из собрания О. В. Ивинской». Такие примечания сделаны к стихотворениям «Ева», «Весна в лесу», «Быть знаменитым некрасиво», «Ночь», «Все сбылось», «Женщины в детстве», «Цветы ночные утром спят», «Вакханалия» и другим.
В дневнике Зои Маслениковой есть запись ее разговора с Борисом Леонидовичем, когда стало известно о его возможной высылке из страны. 31 октября 1958 года, после речи Семичастного с требованием выслать поэта из СССР, Масленикова записывает в дневнике слова Пастернака:
— Я уже решил, что, если придется уехать, я ничего с собой брать не буду, поеду налегке. И работу свою[249] вы получите. Всеми своими делами и вещами я завещаю распоряжаться своему другу. Она вам тогда отдаст портрет.
<…> Он открывает секретер, достает внушительный сверток:
— Это я приготовил на случай обыска, чтобы не искали. Здесь вся моя переписка, связанная с романом. Я вам дам еще телефон, — говорит он и пишет номер Ивинской. — Ольга Всеволодовна, Б-7–33–70. Она всегда все обо мне знает, и она все берет на себя. Если придется уезжать, я буду просить, чтобы ее выпустили.
Зоя Масленикова говорила мне во время нашей встречи у нее дома в 2003 году:
— Никому из семейства Пастернак не доверял свои рукописи, он все хотел оставить Ольге Ивинской.
После смерти Пастернака писатели в Переделкине знали, что свои рукописи и дела Борис Леонидович передал Ольге как распорядительнице его творческого наследия. В дневнике Корнея Чуковского об этом есть записи, сделанные после смерти Пастернака. 6 июня 1960 года Чуковский в дневнике отмечает: «Сейчас самая главная проблема — Ольга Всеволодовна. <…> Асмус боится, что письма у Ольги Всеволодовны, равно как и другие материалы»[250]. Запись от 8 июня 1960 года: «Текст пьесы передан Ольге, так как у Зинаиды есть лишь черновики пьесы[251]. Вообще у Ольги Всеволодны весь архив Пастернака, и неизвестно, что она сделает с ним».
Для читателей приведу краткое изложение речи адвоката высшей категории Генриха Падвы на одном из первых заседаний суда в 1994 году по делу архива Ивинской:
Согласно части 3 статьи 16 Основ Гражданского законодательства течение трехгодичного срока исковой давности началось после смерти Бориса Пастернака 30 мая 1960 года. Весь этот трехлетний срок и более были живы все прямые наследники Пастернака (Зинаида Нейгауз умерла в 1966 году, младший сын, Леонид Пастернак, неожиданно умер в 1976 году, сын от первой жены Евгений Пастернак в добром здравии). Ни один из них за прошедшие 34 года не предъявил иска об изъятии архива Ивинской в свою пользу. В 1970 году ЦГАЛИ официально подтвердил исключительное право Ольги Ивинской на архив, выдав справку от 11 февраля 1970 года.
В 1978 году вышла книга Ольги Ивинской «В плену времени. Годы с Борисом Пастернаком», где она пишет об имеющихся у нее автографах стихотворений и писем Пастернака, тексты которых приводит в книге. Книгу Ивинской широко обсуждают и цитируют в печати. К этому времени уже многократно истекли сроки давности на возможное истребование архива Ивинской кем-либо. Вновь ни одна душа из семьи Пастернака, прямых и косвенных его наследников, не предъявляет иска к Ивинской об изъятии ее архива в свою пользу.
Года минули, страсти улеглись, все сроки исковой давности многократно истекли, и вдруг по чьему-то наущению две женщины с фамилиями Пастернак, которые даже в глаза Пастернака никогда не видели, решили в 1994 году отобрать у Ивинской ее архив. Отобрать все, что она получила из рук Пастернака и ценой своей тюрьмы сохранила для людей. Почему суд идет на грубейшее нарушение закона, почему эти женщины, которые сами ни разу не явились на судебное заседание, так оскорбляют память великого поэта и в еще большей мере оскорбляют честь его сына, Леонида Пастернака?
Судья Савеловского суда Чаплина, которая заменила первого судью Виноградова, много лет выслушивала речи Волковой и адвоката РГАЛИ Любарской. В ответах на вопросы, которые задавали им Падва и сын Ивинской Митя, часто выяснялось, что они находятся в неведении относительно родственных связей Пастернака, так как ни на одном из заседаний истицы, Наталья Анисимовна Пастернак и Елена Пастернак, не присутствовали.
После четырех лет проволочек, в 1998 году, директор РГАЛИ Наталья Волкова предложила судье провести экспертизу архива Ивинской на предмет того, представляет ли он ценность как национальное достояние. Судья Чаплина, конечно, поддержала это предложение и назначила такую экспертизу под эгидой Росархива. Адвокат Падва был поражен бестактностью самой постановки вопроса, так как в суде речь должна идти о юридической принадлежности архива, который собрала и сохранила ценой своей тюрьмы и тюрьмы дочери Ольга Ивинская.
