На остановках для Рени разбивали шатер. Даже сам Джелаль спал на голой земле, не говоря уж о воинах или пленниках. Но возле шатра всегда стоял караул.

Джелаль приказывал сторожить джинна не потому, что тот мог убежать ночью, — он считал, что удержать его всё равно нельзя, — а только для того, чтобы Субудай-нойон не мог упрекнуть Джелаля, если такое несчастье всё-таки случится.

Каждое утро он просыпался в тревоге и облегченно вздыхал, увидя, что пленник на месте.

Может быть, Рени и смог бы убежать, воспользовавшись суеверием монголов, но ему даже в голову не приходило, что это возможно. Кроме того, его удерживала надежда спасти Ладу и Чеслава. Об остальных он не думал: спасти всех было уже явно нельзя.

Джелаль боялся погони со стороны четырех белолицых джиннов. Рени хорошо знал, что пришельцы не смогут выручить их. Надеяться можно было только на себя и Чеслава.

Они оба были очень сильны, и сила могла выручить их. Но пока что ни малейшей возможности к бегству не представлялось. Слишком многочисленны и бдительны были их стражи. Может быть, там, куда их ведут…

Рени с нетерпением ожидал конца пути. И старался запоминать дорогу. Степь была однообразна, но кое-какие ориентиры попадались — там овраг, тут одинокое дерево или группа кустов.

Очень мешала невозможность поговорить и посоветоваться с Чеславом, которого Рени даже редко видел. Сколь ни мал был запас русских слов, Рени был уверен, что сумел бы договориться с отцом Лады.

Судьба девушки мучительно тревожила Рени. Лада находилась в толпе пленниц, с которыми обращались очень плохо и почти ничем не кормили. И нельзя помочь любимой!

Несколько раз он порывался знаками попросить Джелаля, чтобы Ладу отделили от остальных и присоединили к нему, но каждый раз ясный ум восставал против безумного намерения. Это могло погубить всё. Говорить с Джелалем так, как это делали пришельцы, Рени не мог, а обнаружить свое неумение означало сразу показать, что он, Рени, и пришельцы не одно и то же. Единственная защита, и, следовательно, возможность помочь Ладе в будущем, заключалась в суеверном страхе перед ним воинов и самого Джелаля. Пока его считают равным пришельцам, Рени мог надеяться что-то предпринять, а превратившись в обыкновенного пленника, будет совершенно бессилен.

И он упорно молчал, принимая все знаки почтения к себе как должное.

Погода щадила пленных. Ни разу не пошел дождь, и земля была сухой и теплой. Если для монголов, одетых в ватные халаты и чапаны, спать на голой, мокрой земле было еще терпимо, то для девушек, на которых были только тонкие платья из домотканого полотна, это означало бы верную простуду. А болезнь влекла за собой смерть, — воины не стали бы церемониться с заболевшей и ставшей вследствие этого обузой пленницей. Ее прикончили бы, не моргнув глазом.

Их гнали в рабство, а рабов не считают людьми.

Хотя солнце ласково грело днем, а ночи были теплы, многие еле шли, выбившись из сил уже на следующий день. Горе от гибели близких, отчаяние, голод и удары камчой, быстрота перехода — все это не могло не сказаться. И две девушки остались позади в добычу воронам.

Джелаль понял, что, если он хочет сохранить оставшихся, надо двигаться медленнее. И он приказал перейти с рыси на шаг. Погони со стороны белолицых джиннов как будто можно было уже не опасаться.

На третий день к вечеру отряд подошел к берегу реки. Широкая, спокойная, она, по-видимому, была глубока.

Рени никогда не видел таких рек. В стране Моора они были узки, но стремительны и бурны. Через них переходили по мостам.

А как поступить тут? Через такую не перекинешь моста!

Рени с любопытством ждал, что будет дальше. Было ясно, что монголам надо переправиться на другой берег. Но как они это сделают?

Видимо, Джелаль немного сбился с прямого пути. Он не стал переправляться здесь, а повел своих воинов дальше, вдоль берега.

Шли до ночи, а когда стемнело, остановилась на ночлег.

Как всегда, для Рени поставили шатер, и он лег на постланный ковер.

Но ему не спалось. Мысль, что между ним и лесом, где находится Поляна, ляжет река, не давала покоя. Эта преграда казалась Рени непреодолимой.

Может быть, попытаться убежать сейчас?

Он встал и подошел ко входу, завешенному пологом. Сквозь узкую щель ему виден был караульный монгол. Воин не спал. Он знал, что, если заснет, Джелаль прикажет сломать ему спину. И потому не рисковал даже присесть на землю.

Совсем близко кучками спали другие воины.

Рени понял, что бегство не удастся, надо терпеть и ждать.

Он снова лег и незаметно для себя заснул.

Только взошло солнце, отряд двинулся дальше. Перед самым выступлением Джелаль, как и в предыдущие дни, пришёл к джинну, чтобы разделить с ним утренний достархан. По-прежнему они не говорили друг с другом, — Рени потому, что не знал языка, а Джелаль потому, что думал — джинн не хочет говорить с ним.

Остальным пленникам не дали ничего, их скудно кормили только вечером.

Шли недолго. На противоположном берегу показался лес. Именно здесь отряд перешел реку в первый раз. Отсюда было уже близко до куреня, и Джелаль хорошо помнил дорогу.

Началась переправа.

Вернее было сказать, что началась трагедия для пленниц.

Ни лодок, ни плотов у монголов не было. Через такие реки, шириной не более четырехсот шагов, они привыкли переправляться не слезая с седел. И на этот раз поступили так же.

А пленницы? Пусть плывут сами, как умеют.

Но девушки не умели плавать. Возле поселков протекала река, но она была настолько мелка, что ее переходили вброд, не замочив колен, в любом месте.

Их погнали к воде, как стадо.

Чем бы это окончилось, неизвестно, скорее всего все пленницы утонули бы, избавившись от рабской участи, если бы не вмешательство Чеслава. Случайно оказавшись близко от Джелаля, он объяснил ему положение вещей.

Джелаль очень удивился: ему еще не приходилось видеть человека, не умеющего плавать, но он не хотел терять ни одного лишнего пленника, ведь их можно выгодно продать. И Джелаль приказал воинам помочь девушкам.

Воины знали только один способ такой помощи. Они велели пленницам ухватиться за гриву лошадей и, не раздумывая больше, направили их в реку.

На девушках были длинные платья, ни одна не догадалась его снять, да они и не сделали бы этого, даже если бы и поняли опасность.

В результате шестеро утонули в реке, а пятеро захлебнулись и умерли на том берегу. Остальных удалось спасти. Лада не пострадала только благодаря физической силе, которой не было у её подруг.

Джелаль потерял ещё одиннадцать человек и был в ярости. Но самая большая неприятность ждала его впереди.

И виноват в ней был он сам.

Пленниц переправляли первыми. Остальные ожидали на берегу. Джелаль плохо помнил первую переправу и хотел проверить скорость течения, потому что в отряде было много вьючных, тяжело нагруженных лошадей.

Если за гибель пленницы его никто не будет ругать, то за гибель воина или вьючной лошади нойон сильно разгневается. Военачальник должен беречь отряд и терять людей только в битве. И лошадей также. Потери на мирной переправе — это позорно!

Джелаль внимательно наблюдал за переправой передового отряда. Течение, хотя и спокойное, было очень быстрым. Лошадей сильно снесло вниз. Они выбрались на берег шагах в пятистах от места, напротив которого вошли в воду. Значит, надо подняться вверх по течению, вьючных лошадей снесет ещё больше.

Решение было правильным. Но Джелаль допустил ошибку, приказав захватить с собой последнего пленника, то есть Чеслава.

Он не знал, что могучий русс превосходно умел плавать. Знай об этом Джелаль, он оставил бы Чеслава возле себя.

А Чеслав, давно уже понявший, что ничем не сможет помочь несчастным девушкам находясь в плену, стремился освободиться во что бы то ни стало. Он понимал, что единственный шанс на спасение заключается в помощи других, свободных, людей. По берегам реки должны быть поселения. Их надо найти и организовать погоню за отрядом монголов. Только так можно отбить пленниц.