Около получаса назад он, Логинов и биологи закончили готовить робота-хирурга к операции. Покопавшись в данных компьютера, Ильин нашел запись хода операции, сделанной Семцовой, и программу, составленную еще на Земле, в медицинском центре «Уэйленд-Ютани». Конечно, Семцову оперировали высококлассные специалисты, не слишком полагавшиеся на робота, но их эвакуировали с «Патны», когда крейсер был еще на орбите Фиорины. Так что, как заключил Логинов, все придется делать самим, да вдобавок надо будет позвать Бишопа – в таких делах он разбирается хорошо, как, впрочем, и во всем остальном.
Когда все оказалось готово, Андрея послали в челнок – поставить одну из капсул на размораживание, да и Стеклы сказал, что сам вскоре пойдет туда, чтобы забрать труп одного из Чужих и перенести наверх, для продолжения исследований. Биологи гадали, разрешит ли Семцова отпустить к ним из заключения Блейка, ибо его знания в области биологии были исключительно обширны и работать с Чужими дальше без профессора было сложно.
Андрей почувствовал странный запах, еще когда спускался в модуль, но не придал этому значения. Лишь войдя в отсек, где стояли капсулы длительной гибер-нации, он понял, что произошло.
«Патна» перестала быть безопасным местом. В толстенных стеклах, которые и из пистолета-то было сложно разбить, зияли дыры с неровными краями, на полу валялись осколки и краснели капли крови. Ильин, с первого мгновения охваченный мерзким, липким страхом, заставил себя заглянуть внутрь одной из капсул и сразу же отскочил, с трудом подавив тошноту. Посмотрев на данные системы жизнеобеспечения капсулы, медтехник только успокоил совесть: все индикаторы сменили цвет с зеленого на красный. Человек был мертв. Второй – тоже. И туг Андрей наступил на что-то мягкое, но очень упругое…
Хуже всего было то, что лежащая на полу мерзость шевелилась. Медтехник зачарованно, словно кролик на змею, смотрел себе под ноги: серая паукообразная тварь, сползшая с лица своего носителя и выбравшаяся наружу из капсулы гиперсна, умирала, подергивая в агонии двумя десятками членистых ног.
Ильин попытался закричать, но голосовые связки издали только слабый стон.
И тут Андрей неожиданно понял, что эта умирающая нечисть уже не причинит ему никакого вреда. Убить может другой – тот, кто сумел сокрушить прочный корпус капсулы. И это существо может оказаться совсем рядом. Возможно, оно уже за спиной.
Ильин кинулся к выходу из челнока настолько быстро, что своротил по пути столик с сияющими титаном и сталью хирургическими инструментами, рассыпавшимися по полу с тонким дребезжанием…
– Послушайте, Хоуп, я не хотел бы прибегать к исключительным мерам, но вы прекрасно знаете, что подчиненные мне люди обучены… гм… специальному воздействию в случае, если противник намерен скрывать информацию. – Гор многозначительно посмотрел на капитана, и его взгляд не предвещал Хоупу ничего хорошего.
– Вы не посмеете! Знаете, как это называется?
– Еще как посмеем! – зло рыкнула Семцова. Долгое словоблудие ей уже изрядно поднадоело. Они потратили более получаса на вежливые уговоры, но Хоуп твердо стоял на своем: доступ к ракетам имеет только капитан, и он не собирается разблокировать систему обороны корабля.
– Ну что ж, я искренне сожалею… – Гор поднялся и с невинным видом развел руками. – Лейтенант, возьмите двоих солдат и проводите мистера Хоупа в медицинский блок. Заодно господину капитану там окажут первую помощь после беседы с вами.
Казаков стоял прислонившись к стене возле двери в коридор. Услышав слова полковника, он только подумал, что за такую «операцию» трибунал добавит лишние двадцать лет заключения. И хорошо, если суд будет в Санкт-Петербургской губернии – там хоть смертная казнь отменена давным-давно. А так – лет двести – двести пятьдесят в общей сложности уже точно заработано…
Казаков оторвался от стены и уже направился к креслу Хоупа, но неожиданно капитан поднял руку:
– Ладно, черт с вами! Но на следствии я буду все отрицать, поняли?
– Говорите федеральным властям своей страны все, что вам будет угодно, капитан, – поморщилась Семцова. – А сейчас пойдемте в рубку. Время крайне ограничено…
– У вас будет время в тюрьме, – пробормотал под нос Хоуп, но, перехватив испепеляющий взгляд Гора, поднялся и медленно пошел к выходу. Все, включая Бишопа, двинулись за ним.
Войдя в командный центр «Патны», Семцова только удовлетворенно хмыкнула. Даже если капитан и пытался снять кодировку с главного компьютера корабля, то у него абсолютно ничего не вышло. На приборных досках почти все индикаторы отливали рубиново-алым цветом, а добрая половина мониторов была выключена. Крейсер оказался совершенно неуправляемым. Громадное обзорное окно впереди закрывали опустившиеся броневые щиты. Поверхности LV-426 видно не было.
– Дайте вашу карточку, мисс Семцова, – проворчал Хоуп. – Без нее мы даже метеорологический зонд не запустим, не то что…
Маша порылась в карманах и, обнаружив в одном из них свою идентификационную карточку, вставила ее в прорезь на главной консоли. Вся работа по «размораживанию» «Патны» заняла не больше трех минут.
– Бишоп, ты сможешь заложить программу в боевые части ракет? – повернулась к андроиду Семцова.
– Конечно. – Бишоп подошел к терминалу и пробежал пальцами по клавиатуре компьютера, управлявшего ракетными системами обороны. – Сколько боеголовок вы собираетесь отправить вниз?
– Четыре, – решительно заявила Маша. Хоуп только выругался. – Четыре тяжелых заряда, – добавила она. – Корабль Чужих должен быть полностью уничтожен.
– На мой взгляд, хватит и одной, – раздался позади авторитетный голос полковника, – при условии если заряд попадет точно в район корабля, от него абсолютно ничего не останется.
– Все четыре! – Семцова даже не обернулась. Ей была нужна гарантия. Взрыв, эквивалентный в общей сложности двумстам миллионам тонн тротила, Чужим совершенно точно не пережить.
Хоуп, сидевший в своем кресле, выглядел предельно злым и расстроенным. Событий, подобных произошедшим на «Патне», во всей истории освоения космоса еще не бывало. Ну, случалось, террористы угоняли пассажирский рейдер, было несколько случаев бунта экипажа, но чтоб такое! Хоуп сам себе не верил. Военное подразделение (да еще и русское!) захватывает принадлежащий правительству США крейсер с ядерным оружием на борту и требует у капитана доступ к использованию ракет?! Это уже чересчур!
– Ну, Хоуп? – оторвал капитана от грустных размышлений голос Семцовой. – Мы ждем с нетерпением!
Капитан только покачал головой, вскрыл опечатанный ящичек, вынув находившийся в нем маленький серебристый ключ, вставил его в замок на пульте и повернул. Монитор перед ним высветил слово: «ЗАПРОС?»
– Все готово, – тихо произнес Хоуп через некоторое время. – Вы получили желаемое, и, надеюсь, я могу идти?
– Вы даже не посмотрите на это? – Казаков подошел к пульту, глядя в обзорное стекло, с которого компьютер убрал стальные щиты. Теперь вид на Ахеронт был открыт. Серо-белые облака внизу сливались в вихри и потоки, а поверхность четко ограничивала полоса терминатора – на лежащее под «Патной» полушарие LV-426 надвигалась ночь, – и лишь вокруг крейсера блистали тысячи звезд, а сам он купался в лучах чужого солнца, постепенно уходящего за край Ахеронта.
– Было бы на что смотреть… – У Хоупа дернулась щека. – Мне это зрелище не доставит никакого удовольствия.
– Пусть идет! – Марию Семцову Хоуп уже не занимал. Свое дело господин капитан сделал. Оставалось поставить последнюю точку в истории с Чужими. Сейчас она этим и займется.
– Ну что, Бишоп? – Она повернулась к андроиду, завершавшему ввод координат в боеголовки ракет. Бишоп поднял на нее взгляд – на сей раз его лицо ничего не выражало, лишь в зрачках отражался алый свет монитора, на котором были обозначены только два слова: «ДА» и «НЕТ».
– Все готово. Две боеголовки должны упасть точно в районе корабля. Погрешность не больше двухсот метров. Остальные – в радиусе двух-трех тысяч метров от цели. Взрыв накрывает территорию в несколько тысяч квадратных километров – там будет выжжено все. И еще… – Бишоп запнулся. – Я не исключаю возможности того, что сдетонируют реакторы звездолета, и мощь взрыва многократно усилится.
