Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Так, топча выбитые на плитах тротуара звезды, мы промчались вдоль здания с вывеской «Chinese Theater» и дальше, друг за дружкой, мимо странных домов, с виду настоящих, а на самом деле макетов, потому как из картона или из пластика, перепрыгивая через круглые, похожие на немецкие мины времен войны коробки с торчавшей из них, видимо, кинопленкой. Всюду воняло затхлостью и запустением, как в Музее Костюшко в Грин-Пойнте. Тут и там стояли на треногах или лежали грудой, разбитые вперемешку с целыми, кинокамеры, видать, для съемок, а в витринах под стеклом — костюмы (добрую половину которых успели растащить) разных эпох, начиная с римской античности, включая период завоевания индейцев и кончая современными. А между ними — куклы женщин и мужчин, прямо как живые, потому что из воска. К сожалению, осмотреть все как положено было недосуг, поскольку взятой мною на заметку свиньи и след простыл.

Вот так намаявшись, набегавшись по незнакомым местам, я вдруг почувствовал, как костлявая рука тоски по отчей сторонке моего детства, где мне знаком был каждый камешек и кустик, схватила меня за горло. Что и говорить, хоть ты и перебивался там с хлеба на воду, да ведь все свое, родное. И что с того, если отец бил тебя смертным боем за малейшую провинность и гонял на работу, а сам и пальцем не желал пошевелить, только приговаривал, что труд в поте лица — это нам наказание за грехи. Зато как прекрасно жаворонок, этот царь царей певчих птиц, выводил свою песню в голубом поднебесье, да и молодежь веселилась будь здоров как. По вечерам все слушали радио или ходили на дискотеку, а по воскресным дням — в костел. В читальне на полках — одни польские книжки, а свиньи не разбегались, да и куда им было бежать? Только знай себе подставляли загривки под топор, а здесь что — одна алчность с роскошью да потеря национального облика, и некому поплакаться в жилетку. В таком душевном смятении брел я вперед в расчете на удачу или хотя бы на счастливый случай. А ну как свинья не отыщется, подумать страшно, что скажет тогда кухарка. И до того у меня смешалось все в голове, что я даже пару раз воскликнул: где ты, свинка! Тут вдруг ноги мои обо что-то зацепились, и я рухнул, треснувшись башкой так, что в глазах потемнело. Очнулся, вижу, лежу на топорище с надписью «Crime and Punishment».[6] И подумалось мне, что это хороший знак для меня и совсем плохой для свиньи: если найду ее, будучи при топоре, то хотя бы не придется душить голыми руками. А это маленькое удовольствие как для меня, так и для животинки.

И в этот момент меня угораздило запутаться в колючих зарослях роз, с краю всё сплошь неестественно красного, а дальше натурального чайного цвета, причем только что политых. Как я ни берегся и ни уворачивался, в кровь расцарапал лицо и в придачу обе руки, в одной из которых был чемодан. Однако с помощью топора пробил-таки себе дорогу и вышел к бассейну. Поначалу я решил, что вода в нем тоже ненастоящая — слишком уж была голубая, и в ней, как в зеркале, отражалась пятиметровая вышка для прыжков в воду. Я даже носки стянул и ногой попробовал, но оказалось, нормальная вода и, как положено, подогретая. А вокруг — лавочки, шезлонги, креслица, изогнутые, со всякими выкрутасами, раскрашенные, посеребренные, а может, кто знает, и позолоченные. Я одно испытал на пробу. Неудобное, но надо признаться, шикарное, прям тебе из давней исторической эпохи.

А вот теперь слушайте внимательно. Я было собрался идти дальше, когда вдруг получил знак свыше. Что-то меня дернуло еще раз глянуть на бассейн, а оттуда, как бы снизу, из-под воды, уставилось на меня знакомое свиное рыло. Я зажмурился, потом снова открыл глаза — рыло не исчезло. Струхнул я не на шутку, уж не видение ли это, не дьявольское ли искушение, но нет. Рыло и рыло — и тут меня как током ударило. Я поднял голову, вроде бы по сторонам посматриваю, а сам украдкой давлю косяка на вышку. И что же вижу, вот ведь хитрая скотина — забралась на самую верхотуру и там притаилась. Меня аж дрожь пробрала: если б не зеркальная гладь водной поверхности, я бы ее проглядел.

Между тем на часах уже без чего-то четыре. Господи, сколько времени потеряно зазря! А ведь мясо еще нужно вымочить, обварить кипятком, чтоб не было жестким, да натереть, чтоб не получилось безвкусным, чесноком, перцем и другими специями, думаю я, а сам с топором и с чемоданом карабкаюсь на вышку. Добрался до третьего уровня, потом до четвертого, а свинья глядит на меня странно так, будто колеблется, но одновременно пятится. Тут я чемодан отложил и с одним топором в руке как человеку ей говорю, мол, ничего не бойся, долго мучиться тебе не придется, а она пятачком крутит, точно что сказать хочет, и похрюкивает, но так как-то нетипично. Я ей опять объясняю, чтоб никакого сострадания к себе не ждала и обратный путь ей отрезан. А она поднялась на задние ноги и передними машет, будто сдается. Я еще подумал, не иначе как дрессированная, и толкую ей, кабы не особый случай, да были бы мы с ней на польской земле, я бы ее, как справное животное, розовое и чистенькое, взял к себе в хозяйство на откорм. Однако никак нельзя, поскольку свадьба на носу, а сам к ней шажок, а она от меня, и все-то на задних ногах. Я продолжаю ее успокаивать: ничего-ничего, мол, скоро все будет позади. И только хорошенько размахнулся, как свинья поворачивается ко мне задом. Правильно делает, думаю про себя, я бы на ее месте тоже бы так поступил, чтоб не глядеть в глаза собственной смерти, на случай, если б мне перед тем глаза не завязали. Она же как нырнет прямо рылом в воду, только брызги полетели в разные стороны. Я прям опешил, но всего на минуту, потому как свинья погребла к бортику, вот-вот задаст стрекача. Сигануть за ней в воду мне не позволило благоразумие. Высоко, аж голова кружится, даже если б первым топор кинуть, все равно разобьюсь как нечего делать. Ну, я кубарем по ступенькам вниз. Свинка, несмотря на все старания, не успела еще выкарабкаться. Увидела, что я несусь к ней на всех парах, и, оттолкнувшись от бортика, поплыла на середину бассейна. Тогда я присел на скамеечку, тоже ведь здорово запыхался, сижу жду. Когда-нибудь она да устанет, думаю, поглядим еще, кто кого пересидит. Только и она не лыком шита — ногами почти не перебирает, при такой массе тела вряд ли ей грозит замерзнуть, да и жир будет держать на поверхности. А время-то идет, срок свадьбы все ближе, делать нечего, стянул я штаны, носки и в одних трусах от Кейна, с топором наперевес бултых в воду. Свинья ну изо всех сил грести туда, где поглубже, да с перепугу нахлебалась воды, закашлялась, а я ее одним махом хлобысть в лоб. Раз только и ударил, а точнехонько, хоть и нет у меня никакой сноровки и опыта работы на скотобойне.

Взглянула она на меня с горьким упреком да такими глазами, что не приведи бог потом в страшном сне увидеть, перевернулась брюхом вверх и вместе с топором, как тонущий корабль, ушла под воду. Я подумал, нет такой силы, чтоб она не всплыла, зачем мне зря голову мочить. Только аккурат кто-то выглянул из кустов и спрятался, потом еще раз, и опять — нырк обратно. Я помертвел от страха: не дай бог из-за убийства свиньи какие проблемы возникнут, со здешними законами я ведь не знаком. Выскочил из воды и в одних трусах присел на лавочку, маскируясь под туриста, с интересом осматривающего достопримечательности. Сижу жду. И тут из кустов выходит тип, который за мной подглядывал. Странноватое существо в фирменной бейсболке команды «Метс». Сверху до половины вроде мужик, а дальше — юбчонка выше колен и туфли на шпильках. По виду довольно преклонных лет, однако передвигается без посторонней помощи, при этом ни единой морщинки, кожа лица натянутая как на барабане, и весь коричневый от загара. Не иначе, искусственного — тут не то что солнцу, даже лучику неоткуда взяться, освещение в замке сплошь электрическое.

А он присел рядышком и вежливо так повел разговор о погоде, попутно расхваливая мои глаза и стрижку с прической. Затем, проведя рукой по моему бедру, удивился, почему я не брею ноги, и, задрав подол, продемонстрировал свои — с гладко выбритой до шелковистости кожей, в чем и заставил меня удостовериться. А представился мне ни больше ни меньше как Жан-Пьером, то есть самым близким и личным другом мистера Кейна. Я отвечал на все нехотя, потому что, во-первых, не знал, что говорить, а во-вторых, не чувствовал себя в безопасности. Свиньи, по правде говоря, видно не было, значит, лежала себе на самом дне, но красное пятно на воде уже расплывалось. Чтобы отвлечь его внимание от бассейна, я сел к нему задом, чего он только и ждал: скоренько проглотил какую-то таблетку, запив ее минеральной водой из бутылки, потрепал меня за ухо и, называя проказником, прижался к моей спине и принялся разворачивать гондон. Я сидел ни жив ни мертв, не так-то легко, доложу я вам, с низкого польского жизненного уровня подняться на высокий, американский. Не смел даже оглянуться и посмотреть, не всплыла ли свинья. А он, пользуясь случаем, довольно нагло засадил мне конкретно и ритмично заколыхался у меня за спиной, временами покусывая в шею и нашептывая прямо в ухо историю своей жизни.

вернуться

6

Преступление и наказание (англ.).

12
{"b":"193305","o":1}