— Так это ты из-за своих веселеньких родичей сбежала в Индию?

Она говорит, что очень-очень занята и у нее нет времени отвечать на занудные вопросы.

Я наблюдаю за ней и пытаюсь представить, каково это: постоянно воевать с семьей. Разве мне самому это бы нравилось? Но что именно заставляло бы меня воевать? Чем именно меня не устраивал бы образ жизни этой семьи, что тут не так? А не устраивал бы он меня в том случае, если бы я, на беду свою, умел думать. Не будем подводить под это всякую научную, философскую и психологическую базу (хотя искушение велико), слово «думать» и так достаточно емко. Все дело в банальности и легкости. Захотел — сразу получай. Проголодался — залезь в холодильник; стало скучно — прошвырнись по магазинам, включи телевизор, позвони, покури травки. Типовой прейскурант развлечений, в котором нет пищи для ума. Веселье создает иллюзию, что жизнь не стоит на месте, что что-то происходит. Кстати, Рут в этом смысле не исключение. Потому она так и разрезвилась: трубит во всю мочь своим «хоботом», все ж таки занятие.

Когда изображаешь слона, здорово входишь в раж. Сразу хочется лихо размахивать рукой-хоботом,[33] хлопнуть кого-нибудь по затылку. Или свалить парочку домов — это было бы совсем замечательно, — не оставив камня на камне. Хоботы у слонов очень сильные, и ты уже предчувствуешь эту эластичную гибкость, еще немного — и он дружески сдавливает твое запястье, но наставник тут же выкрикивает какую-то команду, означающую «нельзя!», и чей-то хобот отпускает твою руку. А ты в этот момент стоишь и гадаешь, за кого же тебя принял слон: за родственное млекопитающее или за досадную преграду, которую не жаль и сбить? Никто из нас не сделал особых успехов тогда в Джайпуре.[34] Мы наблюдали за наставником, как убедительно он размахивает хоботом, даже покачивается. Главное — доверие, вот о чем мне говорит хобот, обвившийся вокруг моего запястья. И вот уже хочется погладить огромную голову, с такими маленькими и беззащитными глазками. Я не знала, как же с этими великанами обращаться. Тут уж либо веди себя как хозяин, либо подчинись. Но лично я никак не могла представить, что слон будет повиноваться такой пигалице…

Из того окна, что со стороны двери, видны желтовато-коричневые гряды холмов, не очень высоких. Если бы я знала примерно здешние расстояния, можно было бы примерно вычислить. На глазок — не меньше километра. Еще про моего пыхтящего слоника — сначала я просто дурачилась, а потом решила заодно поискать свои туфли — ни фига, облом! Ну хоть очистила от дохлых мух подоконник — сдула хоботом. Оказывается, краска на окнах вся потрескалась и расслоилась, своим пыхтением я нечаянно сдула еле державшиеся на деревянной раме чешуйки… Да, босиком к этим холмам не проберешься: камни, колючки, муравьи, все ноги изранишь, на них не останется живого места.

Ох ты… перед глазами до сих пор маячат эти проклятые розовые слоны, целое стадо, тут он оказался прав. Ха-ха-ха, нос как пенис. Нос как пенис, а рот как вагина. Мне сразу вспомнился один из психологических тестов: определи, чей силуэт на рисунке. Почти все увидели профиль молодой красивой женщины, ну а я — старуху с острым носом. Но что интересно: как только учитель подсказал, что рисунок двойной, что там изображены две женщины, уже невозможно видеть только одну. А Пи Джей бесит меня как раз потому, что способен видеть все только в одном-единственном ракурсе, ни шагу в сторону.

Ладно, бесит не бесит, на ферму мне пока лучше не соваться. Перед отъездом я еще больше разозлила своего папулю. Это все из-за мамы, это из-за нее я брякнула то, о чем мои предпочитают помалкивать; конечно, это обсуждается, но — шепотком. Мама, наверное, в полном отпаде, наверное, подумала, что я ей мщу. Сама мне — и часто — проговаривается, а потом забывает об этом, а когда я что-нибудь брякну, обижается, изображая оскорбленную невинность. Да, я не умею хранить секретов, потому-то мне о них и рассказывают. О своей сводной сестрице я почти ничего до сих пор не знаю, знаю только, что она появилась на свет благодаря одному из папиных романчиков. И что она вроде бы блондинка и живет в Брисбене.[35]

Когда мой слон слонялся по комнате, он заодно пофукал на макушку Пи Джея, волосики у него влажные и тонкие. Довольно-таки противные. Все равно я их взъерошила «хоботом», трубя, как веселящийся слон (так мне казалось). Пи Джей резко наклонил голову и скорчил недовольную гримасу. Я опять стала над ним трубить. Он легонько ударил меня по «хоботу» и кивнул:

— Может, хватит? Неужели еще не натешилась?

— А что в этом плохого? Чего вы от меня хотите?

— Я хочу, чтобы ты сосредоточилась, пристально посмотрела на себя и на свою веру.

…Как давит, давит, давит эта тяжесть: ожидание. До чего же тошно. Надо бы не очень поддаваться этой тяжести, почему-то она меня — вот идиотизм — слегка возбуждает. Не могу понять: я (всамделишная, без всяких прикрас) выше этого ощущения или эта тяжесть меня подомнет? Выше, ниже… какая разница, главное, что ощущение очень сильное, и вообще ты как в тюрьме, причем ты весь на виду, никакой дистанции. Я несколько раз пыталась говорить об этом, но нет, дяденька не понимает, я скоро совсем чокнусь. Как бы он меня ни грузил, я знаю, что есть другая дверь, ведущая из хаоса разрушения к чистому блаженству, но, возможно, только женщина способна пройти по этому пути. Я уже сделала первые шаги — с помощью Баба.

Нет, нестерпимо выжидать — сиди тут гадай, что же ему все-таки от тебя нужно, что он еще придумает, какой изобретет подвох… но зато я знаю, как усыпить его бдительность, чтобы он себя выдал. Надо сказать что-нибудь чумовое, это, конечно, здорово шарахнет ему по мозгам, зато — верняк.

— А знаете, у меня что отец, что братец — жутко долбучие.

Я секунду молчу, жду, когда до него доедет, но — никакого эффекта. Я продолжаю:

— Да, обожают порнушные журнальчики, не оттащишь. Девицы на природе, среди струй водопада, девицы в кемпингах. А Робби любит жесткое порно, чтобы все как есть, он считает, что чистый секс — это главное, без всякого сюсюканья и разных прибамбасов.

Чтобы не расхохотаться, я прикусила изнутри щеку, особенно меня распирало на «струях водопада», ха-ха-ха. А он мне в ответ (не сразу, поизучав минуту-другую пол):

— А знаешь, к чему на самом деле призывает тебя твой гуру?

— Переспать с ним?

— Да нет… он призывает тебя отключить мозги… и слушаться только его.

— Можно мне взять из холодильника водички?

— Разумеется.

— Вам принести?

— Нет.

Авария: когда я стала вытаскивать бутылку, наружу вылез весь пластиковый контейнер, с молоком и прочими напитками. Кошмар, все-таки я не выдержала, пришлось сбежать сюда, к холодильнику, чтобы отхохотаться. Ведь только я начала нести весь это бред насчет порнухи, мне, как назло, вспомнился тот прикол с Деборой. Это мамина приятельница, которую поселили однажды в комнате Робби. Сдвинула она в сторонку всякие сувениры и прочую дребедень (хотела уложить свое бельишко в комод), а там — ух, какие картиночки! Бедняжка чуть не упала. О, ч-черт, никак не могу успокоиться, притворяюсь, что ищу в холодильнике что-то еще, давлюсь смехом и пытаюсь снова по-слоновьи трубить, чтобы наконец заткнуться. Пи Джей будто ничего не замечает, так я ему и поверила, он же наверняка слышит мое хихиканье.

Такой хам, положил на кофейный столик свои ножищи в ковбойских ботинках, увидев меня, взбивает подушку. О г-господи, только этого мне не хватало, сидеть на взбитых подушечках… я начинаю с заумным видом ходить кругами по комнате, мелкими шажочками, повторяю «ом», священную биджа-мантру.[36] Голос почему-то меня не слушается и слегка дрожит, поэтому мне приходится перейти на тихое «м-м-м».