Рен услышал тихий щелчок в замке и открыл глаза. Он не спал уже больше часа. Рен наслаждался прекрасным зрелищем спящей рядом в мягкой постели женщины, Он быстро вскочил на ноги и влез в брюки прислушиваясь к скрипу раскрывшейся входной двери. Не тревожа Илейн, он тихо пошел к двери в спальню. Медная ручка повернулась как раз в тот момент, когда Рен приблизился к двери. Не успев достать из кармана пиджака небольшой крупнокалиберный пистолет с перламутровой ручкой, он встал за распахнувшейся дверью.

— Она же красавица, верно, Билл? — прошептал мужской голос.

Рен бросил взгляд на спящую Илейн. Она откинула атласное покрывало, и одна прекрасная округлая грудь обнажилась. Рен почувствовал нарастающее возмущение. Он с трудом сдерживал ярость. Из своего укрытия за дверью он слышал шаркающие шаги по ковру входивших в комнату мужчин.

— Такая фигура и деньги к тому же, — согласился второй. Его голос был хриплым, и Рен понял, о чем думал мужчина, разглядывая великолепную полную грудь Илейн. Рен не выдержал. Он толкнул дверь на высокого, хорошо сложенного мужчину и ударил ногой другого, поменьше.

Илейн закричала и села на кровати, прикрываясь покрывалом. Коротышка хрюкнул, уткнувшись в стул, и покатился по полу, а великан ударил Рена в челюсть и отбросил его на кровать, где тот чуть не обрушился на Илейн. Рен быстро вскочил на ноги, увернулся от следующего удара и направил кулак парню в живот, круто развернув его при этом. Коротышка обошел двоившегося у него в глазах Рена и направился к дверям.

— Пошли, Билл, — пропищал он высоким голосом. — Мы не рассчитывали на это.

Тот, которого звали Билл, снова ударил Рена и побежал догонять друга. Рен бросился за ними. Завернувшись в простыню, Илейн поспешила следом. И прежде чем высокий постиг входной двери, Рен бросился на него, и они покатились по мраморным изразцам, перевернув кушетку и разбив лампу с шелковым абажуром. Рен услышал лязг металла, когда его противник достал револьвер, но не смог увернуться и получил удар рукояткой, от которого искры посыпались из глаз. Он лежал на ковре, пытаясь не потерять сознание. Потом с усилием поднявшись, сделал еще два шага в сторону незваных посетителей, но они исчезли в дверном проеме, скрывшись в коридоре. А потом все потемнело.

— Рен, — вскрикнула Илейн, бросаясь к нему. Она наклонилась над ним, ее руки так сильно дрожали, что ей еле удалось положить его голову к себе на колени. — Рен, пожалуйста, приди в себя.

В ответ он застонал. Потом его веки приподнялись, и Рен потрогал шишку на лбу. Он попытался встать сам, но закачался и снова прислонился к Илейн.

— Кажется, мы уже принимали участие в таком спектакле, — пошутил он, но не смог скрыть искаженное болью лицо.

— Полежи спокойно. Я принесу мокрую салфетку.

Она быстро вернулась и обнаружила, что он сидит на стуле, откинув голову на спинку. Илейн положила ему на лоб салфетку.

— Зачем… зачем приходили эти люди как ты думаешь? — спросила она с беспокойством, поглядывая на уже закрытую дверь.

— Не знаю, но надеюсь разузнать. Может они надеялись найти здесь деньги. Теперь все в городе знают о твоей золотой шахте. Но мне показался знакомым тот, что дрался со мной… его манера пользоваться револьвером… Не знаю, может, это ерунда… но вот что. Мне не нравится, что ты снова в опасности. Как бы я ни хотел, я не могу проводить здесь все время. Тебе нужны слуги — дворецкий, горничная — люди, которые отпугнут подобных гостей.

— Я уже говорила об этом в агентстве, — сказала Илейн, не упоминая, что прямо сейчас никого нанимать не собирается. Она уедет из Сан-Франциско навсегда. — Наверняка тем, кого пришлют, можно будет доверять.

— Нам придется тщательно проверить их, — сказал Рен, — просто чтобы подстраховаться. Я думаю, что в ближайшее время должен сам присматривать за тобой. — Длинным загорелым пальцем он коснулся ее подбородка, и неторопливая улыбка осветила мужественное лицо. Потом Рен вдруг заметил, что ее простыня распахнулась, и его взгляд остановился на приятной формы бедре и стройной ноге. Когда его ладонь коснулась бедра и поползла вверх по ягодицам, ощущение горячей нежной кожи разогрело его плоть и заставило кровь еще быстрей бежать по жилам.

Илейн игриво столкнула его руку.

— Вижу, ты будешь жить, — сказала она.

Но он не упустил облегченного взгляда золотистых глаз.

— Со мной все будет хорошо, — заверил он — К несчастью, у меня важное дело вне города сегодня вечером. Я не смогу выполнять свои обязанности телохранителя до завтрашнего дня.

Его рука вернулась туда, откуда ее только что убрали. Длинные пальцы выпрямились и начали мучить и без того пылающую плоть.

Илейн чувствовала трепет такого же желания, как и он, но сопротивлялась, останавливаясь на его словах. Ей хотелось больше всего на свете, она боялась больше всего на свете, что Рен будет «охранять» ее тело.

— Сегодня ты будешь в безопасности, — уверил Рен. — Они не вернутся так скоро, а может быть, никогда. Но я пришлю своего человека — Герберта Томаса — и его жену Флору, как только доберусь до дома.

И с дьявольской усмешкой он добавил:

— Герберт — отличный стрелок, а Флора присмотрит за Чейзом Камероном — на тот случай, если он будет таким же дерзким, как и я.

Илейн сдернула влажную салфетку с его головы и бросила Рену в лицо, притворно рассердившись.

— Мужчины! Вы все неисправимы!

Он усадил ее к себе на колени и звонко поцеловал.

— Тебе хотелось бы другого?

Илейн поцеловала его в ответ, но когда она отодвинулась, светлые глаза Рена потемнели.

— Сегодня третье? — спросил он.

— Да, а что?

— Я забыл о завтрашнем дне. Завтра Четвертое Июля[6]. Я обещал Джакобу, что буду сопровождать его и Мелиссу во время праздничного фейерверка. Будут жарить большого вола на пикнике. Но я туда смогу попасть только после полудня.

Илейн отвернулась, чтоб скрыть набегающие слезы. Она с трудом проглотила комок. Почему ей так больно, она ведь давно знает о другой женщине? Рен будет проводить все праздники, все уик-энды со своей семьей. Она сможет видеть его, только когда это будет удобно. Вот почему она никогда не согласится с его дикими планами. Они не смогут быть вместе. Вот почему ей больно, вот почему она уедет. Как бы она его не любила, она отказывается делить его с другой. Она не встанет между ним и семьей, о которой он будет вскоре заботиться. Она не падет так низко, как Каролина Вильямс и подобные ей.

— Жаль, что нет времени снова заняться с тобой любовью, — произнес Рен, — но я хочу, чтобы в отеле знали о том, что произошло сегодня утром. А потом я поговорю с констеблем.

— Что? Рен, ты не можешь! — Она вырвалась из его объятий. — Разве ты не понимаешь, они узнают, что ты был здесь. Они узнают, что ты провел здесь ночь. Они…

— Илейн, послушай, — Рен коснулся ее подбородка и приподнял голову, ища понимания. — Как бы мы ни прятались, люди все равно узнают. Но это не имеет значения. Такого рода отношения бывают у очень многих.

Рен говорил об этом, как о само собой разумеющемся. А почему бы и нет? У него это было и раньше. Она чувствовала, как слезы обжигают глаза и катятся по щекам.

— Это имеет значение… для меня, — прошептала Илейн, и он прижал ее к своей широкой, как стена, груди.

— Хорошо, — уступил Рен. — Я не пойду в полицию. Я найму частного сыщика. Через некоторое время я пришлю Томасов. Держись пока поближе к отелю, завтра я вернусь, и мы сможем поговорить и что-нибудь решить.

Завтра Рен будет праздновать со своей невестой День Независимости, подумала Илейн. Он будет смеяться с Джакобом, планируя будущее своей семьи. Будут говорить о внуках, о свадьбе. Мелисса будет смотреть на него ангельскими голубыми глазами, мечтать о медовом месяце, ночах, в объятиях Рена. Илейн закрыла глаза, пытаясь освободиться от страшных видений. Ей хотелось быть сильной.

Завтра Восточный экспресс унесет ее в отдаленный, забытый всеми уголок страны. Куда — знает только Бог. На этот раз она никому не скажет о месте назначения, даже Аде Ловери. Илейн спрятала подальше огорчение и через силу улыбнулась.