Сдержав улыбку, Ники толкнула его локотком:

— Не отвлекайтесь от сути.

Они сели на скамью под большой магнолией, опавшие листья которой шуршали под ногами.

— В двадцать четыре года Фортье познакомился с испанкой по имени Фелисиана и без памяти в нее влюбился. Она была и впрямь хороша Собой. Такая же смуглая, как Валькур, но мягкая и добрая, как его мать. Валькур обожал ее.

— И что же с ней стало? — спросила Ники.

— Никто не знает точно. К концу первого года их совместной жизни Валькур стал буквально одержимым. На балах не позволял ей танцевать с другими мужчинами. Несколько раз сражался на дуэли, потому что, видите ли, считал, что его жену оскорбляют. Фелисиана ушла в себя. Она перестала вообще появляться в обществе, что вполне устраивало ее мужа. А затем однажды ночью исчезла. Валькур клянется, что она утопилась. В сильном лихорадочном жару, почти в полном беспамятстве якобы вошла в залив…

— Но вы этому не верите?

— Это вполне возможно. Но молва утверждает другое.

Слуги рассказывают, что Валькур застал ее толкующей с уличным разносчиком, который хотел расспросить о дороге. Малый, очевидно, был красивый и обаятельный, а Фелисиана чувствовала себя такой одинокой… Она пригласила его зайти в дом. Между ними ничего не было, но в ту ночь Валькур связал и избил ее. А затем заставил лечь с собой в постель. На следующую ночь Фелисиана убежала.

Ники подняла глаза на Алекса.

— Он мучил ту, которую любил больше всего на свете?..

— Да… — подтвердил Алекс. Его голос вдруг изменился, ему, видимо, пришла в голову какая-то — она не могла угадать какая — мысль. — Поместье Фортье обычно называли Тер-Соваж — дикая земля. После бегства жены Валькур назвал его Фелисианой. Мне кажется, он все еще надеется на ее воз-, вращение.

Ники невольно вздрогнула, Алекс прижал ее к себе.

— Ты замерзла, — сказал он. — Пора возвращаться.

Ники кивнула в знак согласия, но холод, который она чувствовала, шел изнутри, а не снаружи.

К тому времени когда они возвратились в свой городской дом, мысли Алекса приняли именно то направление, которого в она и опасалась.

Сидя рядом с ней на диване, он наблюдал за ней ласковыми темными глазами, чертя пальцем кружки на ее ладони. Сердце Ники участило свой ритм. Мысленно проклиная его, она старалась подавить зарождающееся в ней самой желание.

— Знаете, о чем я думала, Алекс? О том, — что сказал управляющий. — Она улыбнулась, стараясь оттянуть приближающуюся бурю. — Если уж вы держите меня здесь, почему бы вам не получить от этого хоте какую-то пользу?

Алекс усмехнулся.

— Ты уже принесла много пользы. А ведь это только самое начало.

Ники бросила на него раздраженный взгляд.

— Вы прекрасно знаете, что я говорю не о том… Я хочу помочь с вашими бухгалтерскими книгами. Мне приходилось вести их в Медоувуде, а у Рэмзи я получила еще, лучшую практику. Я могла бы сэкономить ваше время, а заодно и избавиться от скуки.

Алекс, нагнувшись, поцеловал ее.

— Я просто не могу допустить, чтобы ты скучала, — сказал он. И вновь широко улыбнулся.

— Я говорю совершенно серьезно, Алекс, — сказала Ники, стараясь успокоить сердцебиение. — Или вы считаете, что я с этим не справлюсь?

Алекс вздохнул.

— Если ты говоришь, что справишься, значит, так оно и есть. Ты не перестаешь изумлять меня. — Он убрал со лба выбившуюся прядь ее волос. — Я пришлю их тебе, как только вернусь в Бель-Шен.

— Спасибо.

— Спасибо тебе. Вести эти книги — для меня самое тяжкое наказание. Каждый день я благодарю Бога, что он послал мне на помощь Луи Мутона.

На ужин они ели устрицы, джамбалайю[10] с креветками и пистолеты, маленькие поджаренные булочки. Хотя домашняя стряпня Бетси отличалась от того, что готовил шеф-повар-француз в Бель-Шен, Ники очистила свою тарелку.

— Я вижу, тебе понравился ужин? — улыбнулся Алекс.

— Это походит на то, что мы ели дома.

Алекс был явно доволен.

После пирожных с пралине и кофе с молоком они удалились в гостиную, чтобы выпить хереса и коньяка. Не успели они как следует расположиться, как послышался громкий стук в дверь. На пороге возник Фредерик.

— Просили передать, — сказал он Алексу, — что в Бель-Шен неприятности.

Алекс поставил рюмку с коньяком и развернул врученную ему записку.

— Похоже, ты получила отсрочку, дорогая.

— Что случилось?

— Видимо, сломался пресс. К несчастью, ранило надсмотрщика.

— Сильно?

— Будем надеяться, что нет. Но там нет никого, кто мог бы устранить неисправность. — Он не стал добавлять, что, когда идет уборка урожая и выжимается сок, работа не прекращается все двадцать четыре часа в сутки. — Мне надо ехать.

Ники проводила Алекса до двери, не желая с ним расставаться и все же довольная, что он уезжает.

— Фредерик, — кликнул Алекс высокого стройного негра, который говорил по-английски лучше, чем большинство слуг.

Хотя законы, принятые после знаменитого восстания Ната Тернера, и запрещали обучение негров, Алекс тайно помогал ему заниматься самообразованием.

— Так как я предполагал остаться, то отпустил Рама на всю ночь. Это означает, что за все отвечаешь ты. Я надеюсь, что по возвращении застану мадемуазель Сен-Клер дома, — ответственность за это будет лежать на тебе. Я говорю ясно?

Одного сурового взгляда Алекса было достаточно, чтобы Фредерик все понял.

— Не беспокойтесь. Она будет здесь.

— Значит, теперь у меня два охранника! — воскликнула Ники, сразу же перестав сожалеть об отъезде Алекса.

— Рам вернется утром, — сказал Алекс Фредерику, который ответил ему кивком. Александр обнял Ники и поцеловал ее так пылко, что у нее подкосились колени.

Как только дверь за ним затворилась, она бессильно прислонилась к стене спиной. Что за человек! Совершенно невозможный. Александр дю Вильер ведет себя как настоящий тиран, он просто невыносим. И самое страшное, что она с каждым днем все сильнее влюбляется в него. Он подтачивает ее волю, старается всецело подчинить себе.

Хмуро взглянув на Фредерика, который на это только пожал плечами, Ники направилась в свою комнату. Хорошо хоть Алекс какое-то время будет занят и у нее будет возможность обдумать свои тайные замыслы.

— Даниэль, — крикнула она с лестницы, и из двери столовой тут же выглянуло круглое личико служанки. — Я хочу с тобой поговорить.

Когда Даниэль вошла в спальню, к ее удивлению, Ники показала на стул возле стола, который стоял перед окном.

— Ты не хотела бы научиться игре в шахматы?

С того самого дня как она впервые сыграла с Рамом в шахматы, в ее уме зародилась некая идея, которая ее не оставляла. Когда Рам играет в шахматы, все вокруг него не существует. Кажется, упади крыша, он и то бы не заметил.

С тех пор как он узнал, что Ники тоже любит играть в шахматы, они играли почти каждый вечер. Отодвигая стул, Ники улыбнулась. После того как Даниэль выучится играть, у него будет еще одна партнерша. Занятый игрой. Рам невольно будет забывать о Николь. Когда играть в шахматы с Даниэль войдет у Рама в привычку, она, Николь, и нанесет свой удар.

Крыша, возможно, и не упадет, но впечатление у турка будет именно такое. Такой удар по его самолюбию и чести наверняка будет чувствительным. А это единственная гарантия, что ее побег окажется удачным. Конечно, надо еще где-то раздобыть денег и испытать бдительность Фредерика…

«Ну ничего, — сказала она себе, — всему свое время!»

Пока же она обучит Даниэль игре в шахматы и навестит Франсуа.

Предупредив брата Алекса запиской, однажды утром Ники отправилась в гостиницу «Сент-Чарлз», где жил Франсуа.

— Возможно, он встретит вас не слишком-то приветливо, — предупредил Рам, когда коляска подкатила к кирпичному дому внушительного вида. Привратник в ливрее помог Ники выйти из экипажа.