Не сбавляя шага, они приближались к опушке. Дорога, ослепительно белая на солнце, уже виднелась впереди — там, где она резко сворачивала к лугу. И там, на дороге, стоял вчерашний мужчина — тот самый, в желтом костюме, с черной шляпой на голове.

Увидев его и заметив, как он удивлен, Винни могла бы воспользоваться случаем, но почему-то даже не шевельнулась. Вместо того чтобы позвать на помощь, она просто таращилась на незнакомца, пока тот не скрылся из виду. Одна Мэй Тук сообразила, что надо что-то сказать.

— Научим нашу малышку… ездить верхом! — вот и все, что ей пришло в голову.

Только тогда до Винни дошло, что она могла бы крикнуть, помахать руками, сделать хоть что-то. Но мужчина уже остался позади, и она боялась отпустить седло, боялась оглянуться, чтобы не свалиться с лошади. А потом стало слишком поздно: взлетев на холм, они уже начали спускаться по дальнему склону.

Вскоре дорога привела их к петлявшему чуть левее мелкому ручейку, скрытому ивами и невысоким кустарником.

— Все! — воскликнула Мэй. — Привал.

Майлз и Джесс резко натянули поводья, и Винни едва не перелетела через голову лошади.

— Снимите бедное дитя, — отдуваясь, выдохнула Мэй. — Передохнем у воды, все обсудим, а потом уж в путь.

Они доплелись до берега, но разговор не клеился. Мэй, видно, что-то тревожило, а Майлз и Джесс беспокойно поглядывали на мать. Никто не знал, с чего начать. Только теперь Винни начала понимать, что произошло. Горло ее сжалось, во рту пересохло. Это ей не мерещится! Все так и есть. Чужие люди схватили и увезли ее; они могут сделать все, что им вздумается. Может статься, она больше никогда не увидит маму! Вспомнив о маме, Винни почувствовала себя такой маленькой, слабой и беспомощной, что внезапно расплакалась.

Круглое лицо Мэй испуганно сморщилось.

— Ради бога, не плачь! Пожалуйста, не плачь, детка, — запричитала она. — Мы вовсе не злодеи. Честное слово, не злодеи. Нам пришлось увезти тебя… сейчас узнаешь почему… и мы привезем тебя обратно сразу, как сможем. Завтра же. Я обещаю.

Как только Мэй произнесла «завтра», всхлипывания Винни перешли в рыдания. Завтра! Это звучало так, словно ее похитили навсегда. Она хотела домой прямо сейчас — туда, за безопасный забор, где мамин голос из окна. Мэй потянулась к ней, но Винни увернулась, продолжая рыдать, закрыв лицо руками.

— Ужасно! — произнес Джесс. — Ты можешь что-нибудь сделать, ма? Бедняжка!

— Надо было лучше все продумать, — сказал Майлз.

— Верно, — беспомощно откликнулась Мэй. — Времени у нас было предостаточно, а рано или поздно такое должно было случиться. Это просто дурацкое везенье, что ничего такого не случилось до сих пор. Но я и представить не могла, что это будет ребенок!

В растерянности Мэй сунула руку в карман юбки, достала музыкальную шкатулку и машинально повернула ключик дрожащими пальцами.

Как только раздался тонкий мелодичный звон, рыдания Винни стихли. Прислушиваясь, она застыла у ручья, все еще не отнимая рук от лица. Да, это была та самая музыка, которую она слышала прошлым вечером! Непонятно отчего, но это ее успокоило. Мелодия словно ленточкой привязывала ее к привычным вещам.

«Как только вернусь домой, скажу бабушке, что это вовсе не музыка эльфов», — подумала Винни. Она, как смогла, вытерла лицо мокрыми руками, повернулась к Мэй и, шмыгая носом, пробормотала:

— Я слышала эту музыку вчера вечером. Когда гуляла во дворе. Бабушка сказала, что это эльфы.

— Да что ты, нет! — воскликнула Мэй, вглядываясь в ее лицо с надеждой. — Это просто музыкальная шкатулка. Я и не думала, что ее кто-то услышит. Хочешь посмотреть? — Она протянула шкатулку Винни.

— Красивая! — Винни повертела шкатулку в руках. Ключик еще вращался, но все медленнее. Мелодия стихала. Звякнули последние ноты, и все умолкло.

— Заведи, если хочешь, — сказала Мэй. — По часовой стрелке.

Винни повернула ключ. Он тихо пощелкивал. Несколько оборотов — и музыка, приободрившись, весело заиграла вновь. Нет, хозяйка такой шкатулки просто не может желать ей зла. Рассматривая нарисованные розы и ландыши, Винни невольно улыбнулась.

— Какая красивая! — повторила она, возвращая шкатулку Мэй.

Наконец-то все вздохнули спокойно. Майлз вытащил из заднего кармана платок и вытер лицо, Мэй грузно плюхнулась на камень и стала обмахиваться голубой соломенной шляпой.

— Послушай, Винни Фостер, — начал Джесс, — мы — твои друзья. Честное слово. Но ты должна нам помочь. Присядь, и мы расскажем тебе почему.

Такой удивительной истории Винни не слыхала никогда. Мэй, Майлз и Джесс обступили ее, как цыплята — наседку. Каждый пытался завладеть ее вниманием, а иногда они даже начинали говорить все вместе, нетерпеливо перекрикивая друг друга. Винни подумала, что они ни с кем до сих пор об этом не говорили, разве что друг с другом, и она оказалась их первым настоящим слушателем.

Восемьдесят семь лет тому назад семейство Тук пришло с востока, из дальних краев. Они искали где поселиться. В те времена лес был совсем не тот, что сейчас: сплошные заросли без конца и края — точно, как рассказывала бабушка. Туки решили: вот только они выйдут из этого леса, вот только деревья закончатся, и они тут же осядут и построят ферму. Но деревья все не кончались. И когда Туки добрели туда, где лес остался еще сейчас, и свернули с тропы для привала, то случайно наткнулись на чистый источник.

— Там было так уютно, — вздохнул Джесс. — Совсем как сейчас. Солнечная поляна, большое дерево с узловатыми корнями… Мы остановились и все напились из родника, даже лошадь.

— Нет, — перебила Мэй. — Не все. Кошка не пила. Это важно.

— Точно, — кивнул Майлз, — это важно. Мы все, кроме кошки.

— Ну так вот, — продолжал Джесс, — вода на вкус оказалась… какая-то странная. Но мы остановились на ночь. И па вырезал на стволе букву «Т» — в знак того, что мы здесь побывали. А потом мы пошли дальше.

Наконец они выбрались из леса, на много миль западнее, обнаружили маленькую деревеньку и обзавелись своим хозяйством.

— Мы поставили дом для мамы и папы, — сказал Майлз, — и хибарку для нас с Джессом. Мы надеялись, что вскоре обзаведемся своими семьями и построим дома и себе.

— Вот тогда-то мы в первый раз и заметили какую-то странность, — вставила Мэй. — Джесс упал с дерева…

— Я взобрался до середины, — перебил Джесс, — хотел спилить ветки потолще, прежде чем мы его срубим. Но потерял равновесие и упал…

— И грохнулся прямо головой оземь, — добавила Мэй, содрогнувшись. — Мы были уверены, что он свернул себе шею. Но парень остался целехонек!

— А затем, — продолжал Майлз, — однажды на закате пришли охотники. Наша лошадь паслась под деревьями, и они ее застрелили. Решили, мол, что это олень. Представляешь? Но вся штука в том, что они ее не убили. Пуля прошла насквозь, но даже следа не осталось.

— А потом па укусила змея…

— А Джесс съел ядовитую поганку…

— А я сильно поранилась, — сказала Мэй. — Помните? Когда резала хлеб.

Но даже не это было самое странное. Они работали у себя на ферме, обустраивались, обзаводились друзьями. Прошло десять лет, потом еще двадцать, и в конце концов Туки были вынуждены признать ужасную правду: время шло и шло, а они оставались прежними, ни чуточки не старея.

— Мне было уже за сорок, — вздохнул Майлз. — Я был женат. У меня было двое детей. Но выглядел я все на те же двадцать два. Наконец моя жена решила, что я продал душу дьяволу Она меня бросила. Уехала и детей с собой забрала.

— Хорошо, что я так и не женился, — вставил Джесс.