Возможно, отец переоценил несгибаемость и находчивость своей дочки. Все же во время этого визита в День благодарения папе удалось, как я понимаю, вызвать Герберта на откровенный мужской разговор и изложить все, что он думает об обращении со мною Кит. Результаты были не особо воодушевляющие. Когда мы ели индейку в гостинице «Миррор Лейк», отец сказал, что Герберт был искренне смущен и удручен, услышав о том, какие яростные, ни с чем не сообразные чувства питает ко мне его супруга. Но, добавил папа:
«Герберт — слабак. Не думаю, чтобы ему удалось с ней совладать. На том дело и кончилось. Возьми шоколадного торта. Ручаюсь, он не такой вкусный, как у «Вольфи», но выглядит неплохо».
После обеда мы с братом спустились вниз, туда, где в отеле была комната для игр. В углу стояли два великолепных автомата с конфетами, объекты поклонения, идолы, ждущие приношений в виде серебряных монеток. Небесные дары — «Скай Бар», «Милки Уэй» и «Лайфсейверс» — посыпались в наши протянутые руки. Еда, еда, еда. Я всегда ходила голодная. В школе был установлен тотальный, абсолютный контроль над едой. Делать запасы строго воспрещалось. Даже если унесешь яблоко со стола, чтобы съесть его позже, будешь наказан. Нам дозволялось есть то, что ставили перед нами в часы трапез, а между трапезами — ничего. Если во второй половине дня ты находился неподалеку от главного здания, две кухарки, обе по имени Глэдис, могли, пользуясь разрешением администрации, выдать тебе горсточку «сластей»: жестких, как подошва, сушеных фиников, которые нужно было минут десять держать во рту, и только потом пытаться разжевать. Даже в британских закрытых школах «ящичек сластей» из дома практически считается неприкосновенным. Здесь такие вещи были строго запрещены. «Душегубы, нацисты», — шептали мы с Холли еле слышно, в пронзительно холодный день убирая с поля поздние корнеплоды. Потом изобразили, будто насмерть забили друг друга турнепсом.
По моей просьбе брат привез из дома пластиковую коробку с плотно прилегающей крышкой. Контейнер, не пропускающий воздуха, мне был якобы нужен для того, чтобы хранить образцы листьев. Мы доверху набили его мягкими белыми булочками и конфетами, и вечером, вернувшись в школу, я направилась прямо в лес, вырыла яму глубиной в фут и закопала контейнер. Если не пустят по следу собак, я, возможно, и выживу.
Кит бесилась оттого, что со своей ненавистью ко мне она оставалась в абсолютном меньшинстве, строго говоря, в полном одиночестве. При этом надо учесть, что учителя, ее окружавшие, не стеснялись выказывать неприязнь, даже отвращение к учащимся. Тому свидетельство — резкий тон характеристик, в которых прослеживалось, насколько успешно идет «выковывание» наших характеров; их посылали родителям в конце каждой четверти.
/Моя характеристика за полугодие, подписанная директором/.
«Всю осеннюю четверть Пегги скорее искала, экспериментировала, задавала вопросы, даже выражала недовольство, — в весьма, правда, ограниченных пределах — чем предпринимала сознательные, результативные усилия. Она способна двигаться в нужном направлении и воспринимать общезначимые ценности, но слишком неуверенна в себе, чтобы, собрав все силы, преодолевать препятствия.
Весьма вероятно, что из этой девочки, восприимчивой, талантливой и целеустремленной, вырастет организованный, счастливый человек. Жаль, что из-за краткости ее пребывания в Кросс-маунтэт нам остается слишком мало времени, чтобы внушить ей уверенность в собственных силах и привить полезные навыки. Надеюсь, что мы многого добьемся за оставшиеся несколько месяцев. Она делает заметные успехи.
— Херберт».
/Первая годовая характеристика Холли, подписанная директором/.
«К концу первого, бурно протекавшего, года пребывания Холли в Кросс-маунтэт появились многочисленные признаки того, что она начинает лучше разбираться в себе и в своих отношениях с окружающими, подходить к своему поведению более ответственно. В ней все еще заметны черты сконцентрированного на себе, жалеющего себя, незрелого подростка /ну же, Херберт, не стесняйся, выкладывай все как есть/ — подростка, который храбро бьется, чтобы утвердить себя, определить свое место в мире — она бросает вызов миру, и этот же мир пугает ее…
По стандартному программному тесту, проведенному этой весной, она получила средний балл 11, 6 — очень высокий для ученицы, заканчивающей седьмой класс. Вообще-то говоря, тот же балл она получила и осенью, и это показывает, что ее энергия была направлена скорее на попытки приспособиться к требованиям жизни в коллективе, чем на повышение успеваемости. /Или, может быть, это показывает, что мы не преподали ей ни черта с тех пор, как она у нас учится?/
Думаю, второй и последний год пребывания Холли у нас будет более эффективным /sic/ и продуктивным во всех отношениях; хотя она, как и все мы, обладает ярко выраженными индивидуальными чертами, которые нужно учитывать при воспитании.
— Херберт».
/Моя «домашняя» характеристика, данная «родительницей», Сью/.
«Пегги в целом прекрасно справилась с очень сложной ситуацией: она прибыла сюда из другой школы прямо в выпускной класс. Она довольно общительна, со многими подружилась и рке пользуется уважением сверстников. Она хорошо ладит со своей соседкой по комнате и с другими девочками в доме. Несколько небрежное отношение к собственным вещам и общественным обязанностям было ее главным недостатком, но и тут намечается значительный прогресс, хотя трудно поверить в это, глядя на ее комнату! Почти все время Пегги пробует то, что мы можем предложить, и ее ежедневник пестрит пометками: чем она займется нынче, чем — в следующий раз. В свободное время она немного занимается прикладными искусствами, очень много — музыкой; прочла порядочно книг, съездила в Монреаль, предварительно выдержав испытание — целый день нужно было говорить только по-французски; работала в прачечной и на лыжной базе; участвовала в комитете по организации велосипедных гонок и дважды — в комитетах по организации танцев; ходила в короткие походы по окрестностям. Это — уже достаточно зрелая, волевая девочка, и приятно наблюдать, как неуклонно совершенствуется ее характер. Мы рады, что она попала к нам.
— Сью».
/«Домашняя» характеристика Холли, подписанная Кэтрин — дочерью Кит — и ее мужем Джоном/.
«Начало пребывания Холли в Кросс-маунтэт было довольно бурным. Ее озабоченность только собственной персоной, ее ребяческие протесты, жалобы и крайне грубое поведение очень скоро привели к тому, что дети избрали ее мишенью для насмешек и травли. Понадобилось много сеансов, как с нами, так и с Кит, прежде чем она стала отдавать себе отчет в своем поведении и начала оттаивать, сдавать позиции… Такой коллектив, как наш, предъявляет серьезные требования, и Холли нелегко было в него войти… К примеру, когда речь заходила о лыжных походах или игре в мяч, Холли громко возмущалась, будто мы якобы рушим /sic/ ее «права», и отказывалась участвовать. Руководствуясь глубоким убеждением, что ни один ребенок не смеет рассчитывать на успех подобных демаршей, мы настояли на участии Холли, и вскоре она обнаружила, что в занятиях спортом можно найти немало хорошего. Думаю, единственный разряд мероприятий, которыми Холли пока не охвачена, это — наша туристская программа, ибо девочка до сих пор уверяет, что «ненавидит» походы… Я пригрозила, что если она не выработает другое, менее эгоцентрическое отношение к коллективу, то не сможет в полной мере возложить на себя ответственность, связанную с переходом в выпускной класс. Это, кажется, произвело на Холли впечатление. /Шутка ли! Угроза провести еще год в подобном месте./… Больше всего она по-прежнему интересуется чтением, но выбирает далеко не такие значительные произведения, как «Долина кукол» или «Ангелы Ада»; в последнее время она прочла «Я никогда не обещал тебе сад из роз» и «Заблудившийся автобус»… она ежедневно читает «Нью-Йорк Тайме» и просматривает большинство журналов в нашей библиотеке». (В другой «домашней» характеристике сказано, что Холли читает, по меньшей мере, три книги в неделю — неслабо, если весь день, с утра до ночи, занят «мероприятиями», — и приводится список, в котором значатся, в частности, «Жизнеописание Малькольма X», «Рассказы южных морей», «Назови это сном», «Над пропастью во ржи», «Возвращение в рай», «Квартал Тортилья Флэт», «1984», «Джейн Эйр», «Грозовой перевал», «Убить пересмешника», «Тэсс из рода д'Эрбервиллей», «Ветры под землей», «Черный, как я», «Посторонний». «Список неполный», — сказано в заключении.)
Есть в этой характеристике строки, которые Холли, когда она была юрисконсультом и вице-президентом по деловым контактам ведущей фирмы звукозаписи, или теперь, работая менеджером рок-групп «Мотли Крю» и «Дюран-Дюран», должна была бы вставить в рамочку и повесить на стене своего кабинета. Нашлось бы им место и в квартире, где она рке двадцать лет живет с мркем, крупным продюсером, который пишет песни для «тяжелых металлистов» — пусть эта сентенция красуется рядом с перечнем золотых и платиновых дисков, выпущенных при участии Холли.
«В данный момент любимые занятия Холли не предполагают общения с другими детьми. Единственный повод завязать контакты — скорее всего, надуманный интерес к рок-н-роллу. Надеемся, что с нашей помощью она приобретет те качества, которые позволят ей получать удовольствие от жизни в коллективе».
— Кэтрин и Джон (курсив мой).
