Дорис в выпускном классе. «Мама рассказывала, что однажды к нам домой пришла для разговора какая-то женщина из школы в Доббс Ферри, которую я посещала, и изрекла, между прочим, такую вещь: «О, миссис Сэлинджер, какая жалость, что вы вышли замуж за еврея». Люди в те дни частенько так говорили, знаешь ли. Для меня это было тяжело, а для Санни — настоящий ад. Думаю, он жестоко страдал от антисемитизма, когда поступил в военную школу».
Мой отец описал в своих книгах в точности то же самое, что ощущала я во время наших визитов к бабушке, дедушке и тете Дорис: «Мне…иногда кажется, что я попал в какой-то светский женский монастырь на две персоны, где царит вечный беспорядок. Иногда перед уходом у меня появляется такое чувство, будто М. и ее мама напихали мне полные карманы всяких флакончиков, тюбиков с губной помадой, румян, всяких сеточек для волос, кремов от пота и так далее. Я… не знаю, что делать с этими воображаемыми дарами» (Выше стропила, плотники).
Санни в Военной академии Вэлли Фордж.
Сэлинджер, получив звание штаб-сержанта, участвовал в высадке союзнических войск, находился на линии фронта или вблизи от нее в составе Двенадцатого пехотного полка Четвертой дивизии от самого дня высадки и до Дня Победы, пройдя весь путь от Юта-Бич до Шербура, от сражения на Перегороженном поле и кровавой битвы при Мортене до Гюртгенского леса в Люксембурге и битвы за вал.
Весной 1936 г. мой отец бросил колледж и нанялся на круизный пароход.
Джерри был тридцать один год, почти вдвое больше, чем Клэр, и был он — попросту — высоким смуглым красавцем. — хотя по-настоящему простого в нем не было ничего
Любимый йог моих родителей, Лахири Маха-сайя. Когда мы с братом были детьми, отец дал нам фотографии этого йога, велел спрятать их и всюду носить с собою. Отец не назвал нам имени йога, а я не спросила, кто он такой. Я просто подумала, что он очень похож на дедушку: такие же седые волосы и пышные усы.
Мать и отчим Клэр в галерее братьев Дювин, 1960-е годы.
Осенью 1950 г. Клэр встретила писателя по имени Джерри Сэлинджер на вечеринке в Нью-Йорке. Ей было шестнадцать лет, она перешла в выпускной класс колледжа в Шипли.
Мой дедушка Соломон Сэлинджер («Сол»)
Когда беременность Клэр стала заметной, она утверждала, что влечение к ней Джерри сменилось «омерзением».
После первого года в Рэдклиффе, летом, Клэр вернулась в Нью-Йорк и работала моделью для фирмы «Лорд энд Тэйлор». Эту свою работу она скрыла от Джерри. «Твой отец не одобрил бы всю эту светскую суету, женщин, наряды… Я не осмелилась сказать ему».
Мама плохо помнит подробности первого года моей жизни. Этот год для нее подернут темной дымкой депрессии. Но она помнит в общих чертах, что отец был в полном от меня восторге — когда мне было четыре месяца, и я улыбалась, он говорил своим друзьям Хэндам: «Мы с каждым днем все больше и больше радуемся жизни» — а моя мать тем временем продолжала терять почву под ногами.
Корниш, где мы жили, был диким, лесистым местом.
Пегги дергает папу за нос. «А нос у него был, даю слово, выдающийся» (Симор: Введение, 1959).
Прелестная плетеная изгородь, через которую я в четыре года с легкостью перелезала, описывалась репортерами и биографами как «восьмифутовая непроницаемая стена с чем-то вроде сторожевой башни, высящейся над домом».
«Сторожевая башня», фото предоставлено агентством Шварц.
Мой взгляд на творчество как на нечто вроде непорочного зачатия подкреплялся мифами, которые мой отец рассказывал обо мне: например, как я села за фортепьяно еще до того, как могла стоять без посторонней помощи, и сразу же, с первого раза наиграла мелодию без единой ошибки.
Отец рассказывал мне истории про непослушную девочку Люсию Ферренци и ее льва Самбу, очень похожие на то, что послушная маленькая Пегги и ее лев Симба могли бы натворить.
Тетя Дорис говорила странные, удивительные вещи… кожу на моем лице она называла «цвет лица».
Клэр Дуглас в возрасте пяти лет, первая девочка справа. Фото из журнала «Лайф», 17 июля 1959 года.
Пегги на каникулах во Флориде. На мне тот же купальный костюм, что и на девочках из клуба «Мэйфер», но, увы, лицо!
В мой первый школьный день я увидела в длинном коридоре улыбку Чеширского кота. «Привет, я — Холли. А тебя как зовут?» — спросила она.
Пегги, номер 22. Джойс Мейнард писала: «Мне нравятся дети Джерри, но у меня мало общего с веселым, приветливым двенадцатилетним мальчиком и его шестнадцатилетней сестрой, большой любительницей баскетбола».
Болтаюсь по Кембриджской школе.
Я работала автомехаником класса Д в Бостоне, в фирме «Эдисон», и была членом Единого союза подсобных рабочих Америки с 1975 по 1980 год, даже не зная в то время, что Холден Колфилд мечтал бросить школу и работать где-нибудь на бензоколонке, заливать бензин.
Выпускной праздник, 1982 год, Университет Брандейса. Член «Фи Бета Каппы», диплом с отличием, особые отметки по истории и юриспруденции. Наверху, слева направо: мать, брат, я и отец. Внизу: брат, за кадром, рассмешил отца.
