Пибоди побледнела.

– Значит, была таким же чудовищем, как и он.

– Да, значит, так, – согласилась Ева и еще раз постучала.

Дверь напротив отворилась.

– Мать вашу, кончай уже шуметь, а! Люди тут спать пытаются.

Ева оценивающе оглядела глазевшего на них соседа. На нем не было ничего, кроме пирсинга в соске и татуировки в виде свернувшейся змеи. Ева достала жетон:

– Я бы сказала, что это – непристойное обнажение, но обнажать тут практически нечего. Нам нужна Дэб Брэкен.

– А, черт. Дома она. Спит как убитая, – сказал тот и захлопнул дверь.

Ева опять забарабанила по двери и не перестала стучать, пока из-за нее не послышалась чья-то ругань. Еще минуту спустя из дырки на них уставился чей-то мутный глаз.

– Какого вам от меня надо?

Ева снова показала жетон:

– Открывайте.

– Черт, – донеслось с той стороны; глаз пропал, заскрипели засовы, щелкнул замок, и дверь отворилась. – Какого черта вам надо? – просипела Дэб Брэкен.

Судя по ее виду, попытка уснуть увенчалась успехом. Ее спутанные короткие волосы торчали во все стороны черными и медными прядями. На узком дряблом лице вокруг глаз и губ красовались разводы от не снятой косметики.

На самой Дэб был небрежно накинут черный халат, приоткрывавший недурные ноги и подозрительно бойкие для настоящих груди.

– Айзек Макквин.

– Кто-кто?

– Будешь мне мозги пудрить, Дэб, разговор продолжим в участке.

– Уроды, ломают мне дверь, не дают спать, а теперь еще и угрожают. Что за хамство?

– Айзек Макквин, – повторила Ева.

– Да слышала я уже, господи… – пробормотала Брэкен и хмуро окинула Еву мутным взглядом. – Сейчас, погодь, – и, повернувшись, зашаркала в глубь квартиры.

Ева приподняла бровь и проследовала за ней. Брэкен отошла в дальний угол захламленной комнаты. Там была небольшая кухня, состоявшая из раковины, мини-холодильника и автоповара размером не больше коробки из-под обуви. Она ткнула на нем в одну из кнопок, из аппарата раздался резкий скрежет, затем глухой металлический звук.

Брэкен вытащила из него кружку и тут же залпом, словно горькое лекарство, опрокинула в себя содержимое. По запаху Ева определила дешевый заменитель кофе. Она подождала, пока Брэкен запрограммировала вторую кружку, и точно так же ее осушила.

– Айзек сидит, – наконец произнесла та.

– Уже нет.

– Что? – На лице Брэкен впервые промелькнуло что-то похожее на любопытство. – И как же это он свалил?

– Порезал медбрата и взял его пропуск.

– Человека убил? – переспросила она, нахмурившись еще больше. – Да ладно вам.

– Ему не впервой.

– Брехня, – помотала головой Брэкен и отхлебнула еще глоток. – Сидел он не за убийство, значит, никого не убивал. Айзек, конечно, сволочь, но он не убийца.

– Расскажи это вдове и дочке того медбрата. Так Макквин к тебе не заходил?

– Нет, конечно. Я для него – пройденный этап, – пробормотала она, смотря в кружку. – Сволочь.

– Вы его посещали в тюрьме, – сказала Пибоди.

– И что с того? Законом это не запрещается. Да его легавый какой-то подставил, чтоб в новостях покрасоваться. Ну, любил он порнушку с детишками, и что с того? У всех свои причуды, так? В любом случае я чисто пару раз к нему сходила, потрепаться, компанию ему составить.

– Одиннадцать визитов – это больше пары раз.

– Да кому какая разница? Я уж год его, наверно, не видела. Он меня отшил, прикинь? Сам на нарах и еще выеживается. Сволочь.

– Как вы с ним познакомились? – спросила Ева.

– А вам какое дело?

Ева дала Пибоди знак. Так достала из сумки папку и передала ей. Ева подошла поближе к Брэкен и выложила папку на кухонный столик.

– На, глянь, – сказала она, раскрывая папку. – Вот что он хранил у себя в квартире в запертой комнате двенадцать лет назад.

Брэкен побледнела и снова затрясла головой.

– Его подставили.

– Я сама там была. Это я их там нашла.

– Так это ты его подставила?

– Я его не подставляла, но это я его засадила. И засажу снова. А вот что он сделал вчера, чисто чтоб показать мне, что снова в деле, – Ева достала фотографию с осмотра Джули Копески. – Они с парнем теперь живут в его квартире. Он вломился, избил ее до полусмерти и изнасиловал. Я тут подумала, Дэб, а может, он решит и к тебе заглянуть, возобновить знакомство?

– Мне надо сесть.

– Валяй.

Брэкен, обходя хлам, доковыляла до кресла.

– Это все взаправду?

– Хочешь фото медбрата, которого он порезал?

– Нет, не надо. Сволочь. А он мне нравился. В смысле реально нравился. Так со мной всегда разговаривал, словно я в натуре для него что-то значу. Всегда комплименты говорил. Он же такой красавчик. И таким грустным всегда казался, типа ему поговорить не с кем, никто о нем не заботится. Я даже обиделась, когда он сказал, что видеть меня больше не желает. Вычеркнул из списка посетителей, на письма отвечать перестал.

– Но ты к нему не по доброте душевной ходить начала.

– Да я в этой программе была, реабилитировалась. У меня были проблемы с… препаратами. Ну, это вроде общественных работ было. Типа должно было мне на пользу пойти. И нормально все, я завязала. Хотите, анализ сдам. Уже почти девять месяцев как завязала. Но тогда… ну, может, и были у меня еще проблемы. А за каждый визит мне сотню давали. Сначала я ради денег, но потом… понравился мне этот гад. Понимаете?

– Кто все устроил?

– Я не хочу ему неприятностей устраивать.

– Дэб, у Макквина был конвейер из посетительниц. Таких, как ты, – добавила Ева, – с проблемами. Для работы он всегда подыскивал себе напарницу. Женщину с проблемами.

На щеках у Брэкен выступили пятна краски.

– Да чтоб я сдохла! Я в жизни ребенка не обижу – да хоть кого. Ладно, может, когда у меня проблемы были, я и совалась немного не в свои карманы, развела пару-тройку лохов, но это все из-за моих проблем. Я никому зла не делала. Господи, я бы никогда ему не стала помогать детей мучить!

– И скорей всего поэтому он тебя и отшил. Кто все устроил?

– Стиб. Встречу сукина сына – убью. Это я не в том смысле, – быстро оговорилась Дэб.

– Рэндал Стиббл?

– Да он, он, – Брэкен поворошила пестрое гнездо у себя на голове. – Он той программой заправлял, типа психологом там был. И с зэками тем же занимался. Когда Айзек меня обломал, все наперекосяк пошло, проблемы мои на какое-то время опять вернулись… Ну я на программу эту и забила. Но сейчас завязала, честное слово.

– Верю. О планах своих он с тобой не разговаривал?

– Ну, он иногда говорил, как хотел бы выбраться и расквитаться с тем копом, который его подставил. Это, значит, с вами, наверное?

– Ты ему в тюрьму что-нибудь проносила?

– Да завязала я, завязала! Уж девять месяцев как… и на работу устроилась. Вам, может, не понять, а я с пятнадцати лет на этом деле сидела…

– Ладно, – сказала Ева. – Но, – она снова постучала по фото Джули, – мне нужно знать.

– М-м-м… иногда я передавала кое-чего Стибу или охраннику этому…

– Лоуэту?

– Если сами уже все знаете, чего спрашиваете?

– Что именно ты ему передавала?

– Ну, может, порнушку с детишками иногда. Да, был у него такой грешок, ну а я кто была такая, чтоб его осуждать?

– Это все?

– Еще, может, приборчики всякие…

– Какие?

– Да не знаю я, честное слово, я в этой фигне не понимаю. Он мне давал список, я шла, покупала. Даже почти все на свои деньги. Сволочь. Говорил, хобби у него такое, а в тюрьме электронику держать не дают. Ну подумаешь, вреда ж никому от этого не было. Он такой милый был. Куколкой своей называл. Меня никто раньше куколкой не называл. И еще цветы мне посылал. Два раза.

– Как романтично.

– Ага, я тоже так подумала, – Дэб ссутулилась, мрачно разглядывая содержимое кружки. – А потом он меня отшил, и теперь оказывается, он взаправду все это с детьми вытворял. Надо было самой до всего дотумкаться, но я ж говорю, у меня тогда проблемы были. Когда не на зелье, все совсем по-другому выглядит.