Здесь я в большей безопасности, чем где-либо еще, подумал он. Безопаснее только на нашем островке, но я не позволю, чтобы они являлись на островок за деньгами. Помощи ждать неоткуда. Уже нет времени звать сюда Доннела, а Эрбакл необходим папе. Юрисдикция Мина, даже если бы я мог ему доверять, не распространяется на этот случай. А фэбээровцам я не поверю, даже если они скажут мне «здравствуйте».
Почему бы не обратиться в полицию Лагуны, позволить Дьену войти в мой дом, убедиться, что здесь никого нет, и денег тоже? Я тебе скажу, почему: потому что прошло то время, когда я был добропорядочным гражданином. Я вообще никогда не был для этого создан. Потому что это морока, свидетельские показания, адвокаты, суды, иски, мягкие приговоры, досрочные освобождения, а мне нужно весомое удовлетворение.
Фрай сидел на диване с чашкой кофе, когда услышал, что к дому подъезжает машина, увидел, как свет фар скользнул по стенам и погас. Заглушили двигатель, отворили и тихо прикрыли дверцу. Прошло ровно двадцать три минуты после моего возвращения сюда: должно быть, он ждал на дороге в каньоне. Может, его предупредил Виггинс, или «Бернс»? Не имеет значения. Трясущейся рукой Фрай нащупал диктофон и включил запись. Поправил газеты. Потрогал рукоятку пистолета, спрятанную за диванной подушкой. Шаги. Стук в дверь.
— Открыто.
К изумлению Фрая, в комнату вошел Берк Парсонс, огляделся по сторонам и захлопнул за собой дверь. Он был загорелый и подтянутый, в белой рубашке, расстегнутой на груди, в синем блейзере и дорогих джинсах.
— Привет, Чак. Увели мои деньги, да и ты пропал, вот я подумал: что-то здесь не так. Я думал, ты быстрее появишься.
Фрай не сводил с Берка удивленных глаз.
— Я заезжал к родителям.
Берк стал медленно подходить к нему, слегка расставив руки и вывернув ладони — простак-простаком.
— Должно быть, это было нелегко.
— Самый черный день в моей жизни, Берк.
Парсонс встал рядом с креслом против Фрая.
— Что-то ты очень спокоен, Чак. Где пушка?
— Никакой пушки у меня нет.
Берк вытащил из кармана пиджака большой автоматический пистолет и направил его в грудь Фрая.
— Ты не против, если я тебя по-быстрому обыщу?
— Действуй.
Парсонс жестом приказал ему встать. Фрай поднялся с диван, Парсонс дважды его охлопал с ног до головы.
— Ну что, я почти разделался с вами, с Фраями. Нельзя сказать, что это доставило мне большое удовольствие. Теперь мне нужны деньги. Отдай мне выкуп, и я уйду.
Берк отошел назад и посмотрел на Фрая. Некоторое время он стоял на месте, и Фраю было ясно, что Берк прислушивается, принюхивается, наблюдает. Затем Парсонс нахмурился:
— Здесь что-то не так, Чак. Нутром чувствую.
Берк улыбнулся и, продолжая держать Фрая на прицеле, наклонился и начал шарить под диванной подушкой.
Проведя рукой второй раз, он извлек пистолет Беннета.
— Видишь, я не ошибся, Чак.
Фрай сел.
— Итак, у тебя мои деньги?
— Какие деньги?
Парсонс вновь пристально посмотрел на него, темнея лицом.
— Опять что-то не так, Чак. Но что? Ты задаешь слишком много вопросов, и задаешь их слишком быстро. Неужели правда я чувствую запах диктофона? Но чего еще ждать от репортера?
Берк нагнулся к кофейному столику и кончиком пистолета отодвинул газеты. Улыбнулся, стряхнул бумаги с диктофона, нажал на «стоп» и потом на кнопку выброса кассеты. Спрятал пленку в карман.
— Порой ты не блещешь умом, Чак. Пусть полежит у меня. Для лучшей сохранности.
Куда девалось то чувство, спросил себя Фрай, которое я испытал в подвале Берка, когда мне казалось, что я могу его убить?
Сейчас он ощущал только онемение.
— Чак, мне нужно одно — мои деньги. Ведь мои деньги у тебя, верно?
Фрай кивнул.
— Когда люди Тхака не явились в условное время, я понял, что причина этого — ты. У тебя прямо какая-то дьявольская способность вставать на моем пути. Конечно, я не могу позволить тебе трепаться о том, что случилось, поэтому я в затруднительном положении. Я должен тебя убить, если не придумаю какую-нибудь приемлемую альтернативу.
— Значит, это ты все подстроил?
— Я — вместе со стариной Тхаком, или Хьонг Ламом, или как там его, черт возьми, звать.
— А Дьен?
— Нет. Мы с Дьеном связаны только бизнесом. Он непричастен к похищению. Да ведь он чуть не помешал нам в тот вечер в «Азиатском ветре», забыл?
— Зачем тебе это было надо?
Берк сел, положил перед собой пистолет на кофейный столик.
— Лучше бы ты спросил: «почему бы нет»? Это была одна из тех возможностей, которые идут тебе прямо в руки. Понимаешь, Тхак и Лючия имели беседу во время одной из ее первых поездок во Вьетнам. Он поведал ей историю великого танкового сражения, во время которого он спалил лицо, но зато спас операцию. Когда она узнала его получше, он рассказал ей, что же случилось на самом деле, рассказал о Хьонг Ламе, обо всем этом деле. Эти узкоглазые доверяют моей сестре. Не знаю, что они в ней находят, Чак. Лючия все рассказала мне, и я подумал: вот оно! Я знаю этого парня. Поэтому я поразмыслил и послал ему весточку через Лючию. Мы начали общаться. Он меня помнил. Он помнил, каким дерьмом я всегда считал Беннета. Он уже слышал Ли по подпольному радио и мечтал поскорей разделаться с Беннетом и организованным им каналом поставки. Ким уже работала на него. Дело двигалось медленно, но через некоторое время нам стало ясно, что мы можем сдвинуть его с мертвой точки, если проявим некоторую… смекалку. Надо сказать, Тхак оказался посмекалистее меня, это уж точно. Первоначальный план состоял в том, чтобы убрать твоего брата и Ли, но Тхак решил, что ему надо забрать их с собой. Я говорил ему, что из этого ничего не получится, но к тому времени я все равно задумал его ликвидировать. Для меня это было только способом получить свои деньги и сделать так, чтобы Беннет не стоял на пути Лючии.
— На каком пути?
— Понимаешь, Ханой не желал вести переговоры об американских пленных, когда во Вьетнам нелегально переправлялось оружие из Америки. Они сразу заявили Лючии, что одно из условий освобождения — это покончить с Подпольной армией. Вот почему она первым делом вступила в переговоры с Тхаком — потому что он был главным специалистом по терроризму. А твой пустоголовый братец, конечно бы, не остановился, даже когда де Кор отлучил его от правительственных субсидий. Поэтому я сказал себе: ты поможешь Тхаку устроить здесь резню, заработаешь кучу денег и исполнишь свой патриотический долг по возвращению пленных домой, если нейтрализуешь Беннета и перекроешь его канал. Остальное было делом техники.
— И ты использовал «Смуглолицых» и подставил Эдди?
— А то! Они молодые, отчаянные парни. Мы знали, что Мин заподозрит Эдди Во. Парню не помогло даже то, что он убрался из «Азиатского ветра» раньше времени. Нам крупно повезло, что фэбээровцы его кокнули. Мы подбросили в его квартиру улики. Отлично сработало. Во нам был нужен, чтобы немного оттянуть время и заставить Беннета попотеть — это была идея Тхака. И, конечно, чтобы должным образом обыграть требование о выкупе. Я наклеил усы, оделся как сутенер и назвался Лоуренсом. — Берк взял пистолет, изучил его с философским видом и положил на место. — Чак, времена меняются. Дядя Сэм и Ханой лягут в одну постель раньше, чем ты можешь себе представить: выпустят пленных, наладят дипотношения, старая история. Вот увидишь, уже скоро все это произойдет. Но среди нас живут тысячи беженцев. Они томятся без родины. Среди нас есть парни вроде Беннета, которые до сих пор не могут понять, что война проиграна. Скопилось столько неизжитой ненависти, что ее хватит, чтобы превратить нашу жизнь в ад. И эту энергию надо направить в верное русло. Через несколько месяцев все утихнет. Война будет действительно закончена. Итак, я увидел шанс по свежему следу дойти до цели, и не упустил его.
Фрай почувствовал, как его наполняет гнев. Казалось, что этот гнев передавался от Берка, точно физическое излучение. Копи его, сказал себе Фрай, это полезно.