Я слушал его, не оборачиваясь.

— Почему именно я? — спросил я у него, вперив взгляд в ржавые косяки двери.

Арне подошел ближе.

— За все это время ты не рассказал о нас ни Номосу, ни родителям, ни своему лучшему другу. Как ты думаешь, почему?

Я устало опустил взгляд. Возможно, это был просто блеф. Он не мог знать наверняка.

— И твоя наставница была права, что за тебя поручилась, — закончил он.

Я хлопнул дверью и устремился вверх по коридору. Два раза налево, два раза направо и снова два раза налево. Двери действительно были открыты. Передо мной забрезжил свет из отверстия в полу. Я схватился за ступени и полез вниз.

Стены у кабинки, в которой я оказался, были розовые. Я очутился не в том туалете, из которого ушел. Они дали мне ложную инструкцию! Или это я сам заблудился? Дверь кабинки была закрыта снаружи. Кто-то втянул лестницу внутрь, и люк с грохотом закрылся. В тот же самый момент дверь распахнулась.

Я понесся по коридору мимо зеркала и красного цвета умывальников, оказавшись в конце концов в полутемной забегаловке, помещение которой было отделано деревом. Комнат было множество, повсюду горели натуральные свечи. Я оказался в одной из них, по атмосфере напоминавшей пещеру; за спиной была серая стена. Я побрел в поисках выхода и остановился, только когда знакомый голос окликнул меня по имени.

В углу одной из комнат за маленьким круглым столиком сидела Фанни. Она улыбнулась и показала на место рядом с собой. Вытерла слезы с моего лица своей ладонью. Жалко, что я не мог поплакать еще — это было приятно.

— Опять облился безрыбным супом? — засмеялась она, глядя на мою рубашку.

Сорочка все еще была мокрой. Мел, вытертый мною в «Восточной гавани», оставил на рукаве такие же серые пятна.

Я хотел поговорить с ней о «Гильдии». Об Арне Бергмане. О том, какое место занимала в их структурах она. О том, как вытащить оттуда ее и мою старую наставницу. О нас.

— Должна тебе признаться, когда мы с тобой познакомились, пришлось соврать в одной детали, — сказала она.

В ту минуту я готов был простить ей все и навсегда.

— Пришлось, прости.

Все, кроме одного.

— У тебя кто-то есть?

Она посмотрела на меня с изумлением. Половина мегаполиса мечется в панике, террористы сражаются против правительства и «Ультрасети», а я думаю только об одном?

Сейчас я бы с радостью вновь оказался в темном подвале «Гильдии» и утонул бы в их мягком кресле, уткнувшись одному из этих заботливых папочек в плечо. Может, писатель подсказал бы, как ей объяснить, что, несмотря на все эти чертовы теракты, я втрескался в нее по уши. Несмотря ни на что.

— В чем тебе пришлось соврать?

— Про живую природу из аниматора.

— Что?

— У меня никогда не было аниматора, — сказала она.

Прошло несколько секунд, и до меня наконец дошло! Я облегченно рассмеялся. Рассчитывал на худшее, а дело-то было всего-навсего в кино! Смех заразителен; Фанни тоже рассмеялась. В какой-то момент, отдышавшись, она взяла мою руку и накрыла ей свою.

— Вместо этого когда-то у меня была маленькая библиотека.

Пусть себе рассказывает, о чем хочет. Моя рука покоилась на ее, я чувствовал ее тепло и был самым счастливым человеком на планете.

— Дедушка всегда дарил мне что-нибудь новое. Даже после того, как закрыли последний книжный магазин во всем городе. И даже после того, как по Ультранету тоже нельзя было больше ничего заказать.

Понять, зачем ей был нужен весь этот бумажный мусор, только зря захламлявший комнату и вынуждавший покупать и втискивать в свое личное пространство шкафы, я не мог. Так же как и не мог понять, что может заставить человека примкнуть к такой террористической группировке, как «Гильдия книгочеев». Участвовать в совершении терактов. Вгонять людей в панику.

Но я чувствовал руку Фанни в своей руке, и мне казалось, что весь мир подождет. Видимо, только казалось. Рассказав про дедушку и его груду макулатуры, Фанни смотрела на меня с явным ожиданием. Но мне ответить ей было нечего. По крайней мере, мои скептические замечания ее явно бы не устроили.

Ссориться я не хотел, поэтому думал, как бы удачно сменить тему. Просто ради того, чтобы еще немного здесь посидеть. Чтобы еще немного подержать ее руки в своих. О чем в таком случае говорить, мне по большому счету было неважно.

Однако один вопрос все же занимал меня сильнее остальных. Один-единственный. Но не задать его было невозможно.

— Что это за большой взрыв в последующие сорок восемь часов?

Потупив взгляд на свечку на столе, она молчала.

Я пошел ва-банк.

— Прекращай это все! В террористической группировке тебе не место. Ни тебе, ни моей пожилой преподавательнице. Не дадим этому произойти! А пятьсот тысяч потом поделим.

Она вырвала свою руку.

— Ты уничтожаешь то, что я люблю! Ты — просто жалкий литературный агент, — крикнула она мне в лицо. Сидящая за соседним столиком пожилая дама обернулась. То, что на ней не было Примочек, говорило само за себя.

Фанни вскочила.

— Арне тебе верит. Но я не собираюсь, — она бросила на стол десятку, которая, чуть не спланировав прямо на свечку, приземлилась там, где секунду назад покоилась рука самой Фанни, спрятавшись под моей ладонью. — На, держи! Это тебе на обратный билет к твоему зомбоящику.

Она вылетела из ресторана, не обернувшись.

На улице водопадом лил дождь. Совсем как в кино, подумал я. Когда главные герои расстаются или ссорятся, с неба всегда водопадом льет дождь. И из аниматора в комнату прыскает влажный воздух.

Настоящий дождь на ощупь был совсем другим. Пока я искал рикшу, успел вымокнуть с головы до ног. Добравшись до магистрали, я решил отказаться от такси. Не следовало прикладывать свой палец где попало. Он оставляет следы. По крайней мере, хоть что-то полезное из разговоров с Арне и Фанни я вынес. Несмотря на то, что в глазах Фанни я был всего лишь разрушителем того, что ей дорого, а Арне делал все возможное, чтобы я потерял работу как можно скорее.

Прошагав еще час по лужам, под дождем я добрался до ближайшей станции метромаглева. Времени подумать по дороге у меня было немало. Успел ли я уже достаточно увязнуть в этом болоте или у меня еще был шанс спастись? И насколько глубоко разъела мое сознание критика существующей системы?

Каким-то образом удалось же Арне склонить на свою сторону даже мою старую наставницу? А убедить ее в чем-либо было задачей не из легких — я это знал на собственном опыте. Или в том, что я так и не вызвал сегодня суперсканеров, была виновата только рука Фанни в моей руке? Когда я наконец добрался до дома, я весь продрог. Обойдя дезинфектор, я влез прямо в одежде в душевую кабину и пустил горячую воду. Стянул с себя и без того промокшую, хоть выжимай, рубашку. До встречи с Йойо оставалось два часа. Экран только что включенных Примочек зажегся синим. Я снова пропустил свою рекламу.

— Служба поддержки Примочек рада приветствовать вас как полноправного пользователя услуг по полной абонентской плате, — радостно сказал приятный женский голос. Прежде чем я успел что-либо возразить, мой взгляд дернулся, и это означало, что я согласен с условиями использования Примочек со стопятидесятипроцентной наценкой. Сильно меня сейчас это не волновало. Были проблемы поважнее.

Не взволновало меня и всплывшее сообщение от Номоса:

«Всем агентам моей команды! Сегодня в пять экстренное заседание кризисного штаба. Встречаемся в главном офисе. Все, кто не явились, будут немедленно уволены».

Я не пошевелился.

Судя по динамике, отображавшейся у меня на Примочках, Номос с каждым днем делал шаг к тому, чтобы оказаться в хвосте общего рейтинга сотрудников «Скана». Ввиду этого в повестке дня прочное место заняли заседания по кризис-менеджменту. Кризис состоял в том, что его команда день ото дня вылавливала все меньше читателей.

В дверях офиса я столкнулся с Йойо. Номос направил на стену зала заседаний проекцию карты зоны А, по которой перемещался красный курсор. Он пошел на приближение. Вскоре карта исчезла из поля видимости, и мы увидели пожилую женщину с продуктовой сумкой.