– Что это? Кровь?! – болван округлившимися глазами смотрел на нас. – Вы же мне всю обивку перепачкаете!
Я бережно уложил Эльзу на снег и шагнул к водителю. Он попытался было захлопнуть дверцу, но недостаточно быстро. Я рывком выдернул его с сиденья и зашвырнул в сугроб.
…Мне ни разу в жизни не доводилось управлять дино, я лишь видел, как это делают другие. В тот день я только чудом никого не сшиб и не врезался во что-нибудь. Эльза привалилась к моему плечу. Я бросил на неё быстрый взгляд. Лицо моей возлюбленной было бледным, словно алебастр; огромные глаза смотрели жалобно и печально. На ресницах дрожали слезы.
– Эд… Кажется, я всё… Прости…
– Нет! Держись! Пожалуйста! – я вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев. Больница, немедленно нужна больница… Проклятье, все, которые я знал – слишком далеко, она не дотянет…
И тут меня словно током ударило. Я резко выкрутил баранку, едва не перевернув дино. Под капотом зашипели искры, в ноздри ударил резкий запах озона. Но это было неважно, всё было неважно, лишь бы успеть…. Промчавшись по узкой улочке, я резко затормозил возле массивных, окованных железными полосами ворот. «Тихая гавань» – гласила изогнутая дугой вывеска. Дверного молотка не было; в этом месте не полагалось шуметь – но я рванул шнур звонка так, что едва не выдрал его с корнем.
– Эй, эй, эй, кто здесь такой нетерпеливый… – в одной из створок распахнулась маленькая дверца. На улицу вышли человек и фрог. Строгие, темные, безукоризненно сидящие костюмы, крахмальные сорочки, галстуки…
– Ба, кого я ви… Да ты весь в крови! Что у тебя приключилось, Эд? И кто эта женщина?
Говорившего звали Сержио Канальо; он был моим соплеменником, а ещё – племянником и правой рукой дона Маскарпоне. Но я почти не обратил на него внимания: мой взгляд был прикован ко второму. Юный фрог – в последнюю нашу встречу он выглядел мальчишкой-оборванцем; теперь же его было не узнать. Лишь глаза остались прежними: слегка настороженный и очень внимательный взгляд…
– Кваки, спаси её. Она ранена, – я хотел добавить «смертельно», но язык не повернулся выговорить это.
Юноша мотнул головой, приглашая следовать за ним, и скрылся в воротах. Я шагнул следом. Сержио тут же вывалил на меня кучу вопросов, но я промолчал. Его слова ничего не значили. Значение будет иметь лишь сказанное Кваки. Мы прошли длинным, гулким, едва освещенным коридором. Редкие лампы горели бледным зеленовато-голубым пламенем. Такой огонь получается, если в светильное масло добавить щепоть пыльцы мау-курру, «дерева мертвецов». «Тихая гавань» была кладбищем, хоть и не совсем обычным; а традиции в подобных местах блюдутся свято. Возле дверей Кваки остановился и требовательно протянул руки. Я хотел было нести Эльзу сам, но он отрицательно покачал головой, коротко бросил «жди здесь» – и исчез в темном проёме.
Я подчинился. Этот юноша, пожалуй, мог считаться моим другом – хотя связывающие нас отношения были куда более странными, чем обычно подразумевается под словом «дружба». Кваки – колдун, причем весьма искусный, несмотря на молодость; а в нашем мире это весьма уважаемая профессия. Колдунам подвластны такие силы, которые даже завзятый материалист затруднится определить иначе, как сверхъестественные. В своё время Кваки вытащил меня с того света, в самом буквальном смысле… И теперь он был единственной моей надеждой.
Я ждал, привалившись к стене и слепо глядя в пространство. Сержио, наконец, прекратил расспросы – лишь хмурился, покусывая смоляной ус и тревожно меня разглядывая. Казалось, прошла целая вечность.
– Её уже не спасти, – голос Кваки прозвучал беспощадно громко. – Иди, попрощайся, Эдуар. У вас есть несколько минут – это всё, что в моих силах…
– Нет, – прошептал я. – Только не это. Она – свет моей жизни. Я сделаю всё, что ты скажешь. Отдам всё, что у меня есть. Буду работать на вас остаток своей жизни. Только помоги… – В ушах моих звенели колокола, стены плыли, колени сделались ватными.
– Не могу, Эд. Она… – Он запнулся. – Она уже мертва. Осталось две или три минуты, не больше. Не теряй их даром.
– Оставь её здесь, со мной. Умоляю!
– Ты сам не понимаешь, о чем просишь, – нахмурился он.
– Эд, amico… Только фроги могут жить после смерти! – мягко сказал Сержио. – Если это можно назвать жизнью…
Должно быть, в тот момент я сошел с ума от горя. Я не соображал, о чем в действительности прошу его. Я схватил Кваки за руки и не отпускал, раз за разом повторяя одно и то же… Наконец, ему удалось высвободиться.
– Хорошо, Эдуар. Я… Я мог бы солгать, сказав, что такое возможно лишь с кем-то из моей расы, но это не так. Только… Ты потом будешь горько жалеть об этом.
– Умоляю… – в который раз прошептал я. Он крепко сжал губы, резко повернулся и шагнул в темноту.
– Такие вещи не бывают бесплатными, Эд, – вкрадчиво сказал Сержио. – Даже кредит для нас – непозволительная роскошь. Зомбификация – сложная и очень дорогая процедура. «Тихая гавань» разорится, если мы станем делать это в рассрочку.
– Я отдам… Отдам всё.
Он назвал сумму. Это действительно были большие деньги – практически всё, что я имел, и даже чуть больше. Сержио – парень деловой и мафиози до мозга костей, но думаю, им в тот момент двигала не столько корысть, сколько сострадание. Как ни странно, но мы, люди – существа на редкость прагматичные. Быть может, он рассчитывал, что это хоть немного приведет меня в чувство. Но, как уже было сказано – я в тот момент слабо отдавал отчет, что делаю. Непослушными руками я достал чековую книжку, выписал чек на всю сумму. Этого было мало. Я принялся вытаскивать из карманов полученные от Ло Эддоро деньги; купюры норовили выскользнуть из пальцев. Меня била дрожь. Он взял меня за плечи, отвел в маленькую каморку, усадил за стол и налил кружку чего-то горячего.
– Вот, глотни-ка. Это тебе поможет…
Мало-помалу я успокоился настолько, что стал ощущать собственное тело. Дружки Тремора постарались на славу: болело всё. По затылку медленно сочилось что-то теплое; наверное, они разбили мне голову…
– Здесь есть топчан, Эд. Приляг. Видок у тебя неважнецкий, amico: надо малость отдохнуть.
Я хотел было встать, но понял вдруг, что не могу пошевелиться. Наверное, он подмешал в напиток какое-то снадобье. Сержио дотащил меня до лежанки, накрыл пледом – и оставил наконец в одиночестве…
Следующие несколько часов запечатлелись в памяти фрагментарно. Приходили фроги, что-то делали, обмениваясь вполголоса короткими фразами. Влажными салфетками мне смыли кровь с рук и лица, перевязали голову. Я почти не замечал деликатных прикосновений. Несколько раз я проваливался в подобие сна – муторного наркотического забвения без сновидений. Наконец, появился Кваки. Выглядел он уставшим: под глазами залегли глубокие тени, резче обозначились пигментные узоры на коже.
– Первая стадия прошла успешно, – глухо сказал он. – Вроде бы. Я ведь ни разу не делал такого с людьми. Теперь надо ждать. Если всё получилось как надо, завтра я завершу обряд.
– Она будет ходить? Разговаривать?
Он поджал губы.
– Она будет иметь такую возможность. Другое дело, что ей вряд ли захочется. У мертвых нет нужды делать хоть что-нибудь, Эдуар.
Это, положим, я и сам знал: зомби испытывали серьёзные проблемы с мотивацией. Таких, как слуги Даго Хеллисентиса, ещё поискать… В моё сознание медленно вползало ощущение непоправимого. Я попытался отогнать это чувство, но без особого успеха. Что я наделал? Зачем? Да, я страстно желал подарить ей ещё кусочек жизни, хотя бы такой – но примет ли она этот дар? Нужен ли он ей?
– Отправляйся домой, – сказал Кваки. – Придешь завтра.
– Я хочу видеть её…
– Нет. Не сейчас. Иди же, Эд. Дай мне отдохнуть. Я сделал для тебя всё, что мог.
Он выпроводил меня на улицу. Было уже темно. Я отправился в особняк Эльзы. Кровавые пятна на стенах и полу, полуоткрытая дверь… С улицы намело снега. Я привел всё в порядок, вымыл и вычистил, занавесил все окна – насколько я знал, мертвые не любят яркий свет… Работа помогла мне немного забыться. Покончив с этим, я отыскал первый попавшийся бар и напился до потери сознания – впервые за много лет.
