— Большого вреда не приносят? — тихо переспросил Саймон.

Генерал побледнел, осознав, кому он это говорит.

— Простите, я запамятовал. Ведь вы считаете, что Зэн виноват в смерти Джошуа.

— Я твердо знаю, что это Зэн, а не считаю.

У Саймона ушло почти десять лет, чтобы найти человека, которому было известно, кто именно из пиратов разгромил корабль морского флота, на котором служил его брат. Таким образом он узнал, что Жак Зэн виноват в гибели Джошуа Вудварда, и решил остаться в армии, пока не окончится срок его службы в Новом Орлеане.

Никому до сих пор не удавалось поймать Зэна. Никому не удалось даже предъявить ему обвинение, более серьезное, чем каперство. Но это только вопрос времени. Майор Вудвард намеревается поймать не только Зэна, но и всех его людей, чтобы навсегда избавить страну от этого бедствия.

Саймон шумно втянул в легкие воздух.

— Я знаю, что это Зэн, — повторил он. — А человек должен платить за деяния свои. Даже если мне придется вздернуть его на виселице собственными руками, это меня не остановит.

Тетушка Юджина заботливо подвернула Дезире одеяло, подойдя к широкой кровати под балдахином, поцеловала дочь в лоб и сказала Камилле:

— Только не вздумайте болтать полночи. Я понимаю, у вас, девочек, всегда найдется сотня причин, чтобы не спать, но нынче Дезире необходимо отдохнуть.

— Ну разумеется, — Камилла постаралась улыбнуться как можно беззаботнее. Несмотря на то, что она давно уже превратилась в зрелую девушку, тетя по-прежнему наставляла ее как ребенка, но в этом было столько нежности и любви, что Камилла не жаловалась.

Едва тетя Юджина вышла из комнаты, Камилла откинула покрывало на кровати, где они спали вместе с Дезире, присела на пружинный матрац и положила ладонь на лоб кузины.

Никакого жара. Никаких жалоб. Просто неожиданное головокружение и дурнота. Это ее беспокоило, но еще больше беспокоило то, что Дезире не желала признаться тете Юджине, что это с ней происходит не впервые.

Глаза Дезире блестели.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Камилла.

— Лучше, — Дезире поймала руку Камиллы. — Ой, Кэмми, прости, что испортила тебе вечер. Тебе, кажется, было так весело, — юное лицо омрачилось тенью беспокойства. — Похоже, тебе пришлось по вкусу танцевать с майором Вудвардом?

Камилла пожала плечами.

— Да ничего, вполне.

Камилла всегда охотно выкладывала Дезире все о своих партнерах по танцам. Было время, когда ее часто приглашали. Дезире хотя и танцевала великолепно, но делала это редко и въедливо выспрашивала Камиллу, чтобы урвать хоть толику чужого удовольствия от бала. Дезире ни о ком плохо не думала, но обожала слушать, как Камилла остроумно и колко описывает своих глуповатых и неуклюжих партнеров.

Однако сегодня Камилла явно избегала делиться с кузиной впечатлениями о майоре. Она хотела сначала сама все обдумать и понять свои ощущения, прежде чем выносить на люди мнение об этом человеке.

Дезире посмотрела на нее каким-то странным взглядом и очень тихо сказала:

— Камилла!

— Что, дорогая?

— О чем вы с майором Вудвардом говорили во время танца?

Опустив глаза, Камилла принялась водить пальцем по кружевному цветку на ночной рубашке, которая успела уже сослужить верную службу ее тете.

— Да так… О том о сем. Просто вежливая болтовня. К ее удивлению, кузина, обычно кроткая, на этот раз не отступилась:

— Вы… казались оба такими серьезными… Камилла взяла Дезире за руку и стала разглядывать хрупкие пальцы, слишком бледные для ее смуглой кожи.

— Я тебе вот что скажу. Если признаешься, почему вдруг ты так заинтересовалась месье Мишелем, я расскажу, о чем мы говорили с майором.

Дезире выдернула руку и отвернулась.

— Не желаю говорить о месье Мишеле.

— Тогда ничего не услышишь и про майора Вудварда.

Некоторое время на той стороне кровати царила тишина. Затем Дезире резко обернулась к Камилле, лицо ее пылало гневом.

— Вы с майором говорили обо мне?

— О тебе?! — Камилла смотрела на кузину с любопытством. — Что это вдруг пришло тебе в голову? Почему именно о тебе?

— Я думала… Ох, ладно, не важно, — отмахнулась Дезире и, откинувшись на подушку, уставилась на волнистый балдахин над кроватью. — Не имеет значения.

— Ну, для тебя это, похоже, значение имеет. Так объясни, будь другом, почему тебе так любопытно знать, о чем мы говорили? И заодно, почему ты заигрываешь с месье Мишелем, тоже объясни. Я видела, ты с ним танцевала первый вальс и позволила прижать себя. Месяц назад ты бы этого не сделала.

Губы Дезире дрожали.

— Месяц назад я не была… Я даже не подозревала о его… хороших чертах.

— Глупости! Нет у него никаких хороших черт, и ничего у него нет, кроме денег. И ты прекрасно знаешь, каким образом они ему достались. Он прослыл самым жадным и жестоким плантатором в округе. Разве ты не помнишь, как он отказывался ссудить деньги монахиням ордена Святой Урсулы, пока не затребовал с них непомерный процент? Он злой, страшный человек. Нельзя за него выходить замуж! Я же знаю, ничего ты к нему не чувствуешь.

Дезире упрямо скрестила руки на груди.

— Не важно. Семье необходимо…

— Да какая разница, что необходимо семье! Ей всегда что-нибудь да нужно. Ведь не им жить с этим чудовищем, тебе!

— У меня нет выбора.

— Как это нет! — Камилла едва не кричала. — Дядя Август не станет заставлять тебя выходить замуж за месье Мишеля. Ты сама знаешь. Он будет ныть и жаловаться, но и только! — Поскольку Дезире не отвечала, Камилла продолжила: — Ты не должна приносить себя в жертву! Разве не видишь, к чему все идет? Месье Мишель настолько тебе отвратителен, что тебя уже третий раз тошнит. И…

— Нет, — слезы вдруг побежали по щекам Дезире. — Не поэтому меня тошнит.

— Да, конечно, поэтому! Ты просто не…

— Ты ничего не понимаешь! — Дезире повернула к Камилле заплаканное лицо, растирая кулаками слезы. — Ах, Кэмми, я уже не такая невинная, как ты думаешь. Я ужасно испорченная.

— Фу, глупости какие!

— Если я… если скажу тебе кое-что, клянешься не говорить никому, даже папе с мамой? Клянешься Святой Девой Марией, что это останется между нами?

Что-то в голосе кузины насторожило Камиллу. Она не хотела спешить и давать клятву молчать, если это впоследствии могло навредить Дезире. Но тут она вспомнила, сколько раз защищала ее кузина от несправедливого гнева дяди Августа, один раз даже солгала ради Камиллы… И к тому же совершенно ясно, что Дезире ничего не скажет, пока Камилла не пообещает хранить тайну. Она вздохнула.

— Ну, клянусь.

— Я плохо себя чувствую, потому что… потому что у меня будет ребенок!

Потребовалось немало времени, чтобы до Камиллы дошел смысл этих слов. Потом глаза ее расширились от изумления. Милая, невинная Дезире! Чистая, как белоснежная кисейная занавесь над кроватью.

— Это невозможно. Ты вообще ничего об этом не знаешь! Какой-то мальчик поцеловал тебя, и ты вообразила…

— Ничего я не вообразила! Я знаю: у меня будет ребенок. — Дезире схватила Камиллу за руку. — Вспомни, мама семь раз была беременна, и я ей помогала. Я массировала ей ноющую поясницу, приносила ночной горшок, когда ее тошнило, слышала все ее жалобы. Я получше тебя знаю, что означают эти признаки. — Лицо ее потемнело. — Вспомни, не ты ли сама просвещала меня, рассказывая, что происходит между мужчиной и женщиной?

— Мне, наверное, не стоило быть такой легкомысленной, — проворчала Камилла, не удержавшись. Она до сих пор ни секунды не сомневалась, что Дезире попросту не понимает, о чем идет речь.

Дезире судорожно сжала ей пальцы.

— Не говори так… — вспыхнула она. — Это случилось вовсе не из-за твоих рассказов. Наоборот, все это могло внушить только отвращение. Это казалось таким болезненным, мучительным… — Взгляд ее вдруг потеплел и стал мечтательным. — Ах, оказалось, все совсем не так. Наоборот, это прекрасно, удивительно, ты не поймешь…