Она не отвечала.

— Виргиния — отличное местечко, чтобы растить детей. Это не то что Новый Орлеан, где процветают азартные игры, пиратство и каперство. Никакой суеты, тихо, спокойно. А в Ричмонде есть все, к чему ты привыкла здесь, он достаточно большой город.

Он наклонился к ней поближе, глаза его заблестели.

— Я откладывал деньги каждый год. И теперь мы можем позволить себе вполне обеспеченную жизнь. У детей будет все необходимое. Торговое дело моего отца пошло потихоньку, когда Нейл взял его в руки, и через несколько лет, я уверен, мы с ним сможем содержать две семьи — его и мою.

— Это… это замечательно звучит, — выдавила она из себя. Но она не могла поднять на него глаз. Тяжело было даже думать о возможном отъезде из Нового Орлеана, о том, чтобы навсегда оставить Дезире, и тетю, и малышей. Она за всю жизнь нигде, кроме этого города и Баратарии, не бывала, и теперь сердце ее замирало даже при мысли о том, что она может очутиться в самом сердце Америки.

Хотя, конечно, с ней всегда будет заботливый Саймон. И дети, много детей. Она даже мечтать об этом не смела. Если сравнить с тем, каким она раньше представляла себе свое будущее, это было просто волшебной сказкой.

— Камилла, — позвал Саймон с тревогой в голосе. — Как ты думаешь, сможешь ты быть счастлива со мной в Виргинии?

Она подняла на него взгляд и вдруг подумала: «С тобой я буду счастлива где угодно, если ты меня не разлюбишь».

Она украдкой вздохнула. Вот, значит, как дело обернулось. Она влюбилась в него. Это произошло совершенно неожиданно, она даже не заметила как. Вот глупая, влюбилась в человека, который ее вовсе не любит.

Когда она выходила за него замуж, она не просила любви и не ожидала ее. Но за последние несколько дней она обнаружила, что жаждет этого всем сердцем. Она хотела большего, чем удобный брак, где между мужем и женой царят спокойные, дружеские отношения. Дружба — это, конечно, неплохо, но теперь она страстно хотела любви.

Она склонила голову над чашкой кофе. Пресвятая Дева Мария, это истинная правда. Она хотела, чтобы он полюбил ее, потому что обнаружила, что сама любит его искренне и беззаветно. Но он не подавал виду, что испытывает к ней какие-нибудь чувства.

Слезы набежали ей на глаза. Кое-как справившись с ними, она вышла из-за стола. Не хотелось объяснять Саймону, Почему ей вдруг стало грустно до слез. А вдруг она признается ему в любви, а он отнесется к этому вполне равнодушно. Это убьет ее, наверняка убьет.

— Камилла, — проговорил он с беспокойством, глядя, как она торопливо идет к двери. Он вскочил и пошел за ней. — Камилла, нам совсем необязательно жить в Виргинии. Может, когда мой срок здесь подойдет к концу, я… ну не знаю, может, найду какой-нибудь другой пост, где-нибудь в правительстве…

— Нет, — воскликнула она. Благодарение богу, он совершенно не понял причины ее огорчения. — Нет, что ты. Я буду счастлива поселиться в Виргинии. Если, конечно, твой брат согласится получить креолку в невестки.

Саймон подхватил ее на руки.

— Думаю, он с этим как-нибудь смирится, — сказал он, посмеиваясь. Она как-то не подумала поинтересоваться причиной его веселья, поскольку была слишком занята собственными эмоциями.

— А если не смирится, так заставим, — добавил он. — Придется мне тогда взять кнут и выпороть сорванца.

Наконец ей удалось с собой справиться, и она подняла на него глаза.

— Послушай, Саймон, ты вечно грозишь кому-то физической расправой. Интересно, и часто ты выполняешь эти угрозы?

Он пожал плечами.

— Разок-другой и до этого доходило. Но я ни разу не поднял руку на человека, который того не заслужил.

Она отстранилась от него и вздернула бровь.

— И, конечно, ты всегда в роли высшего судьи, решая, кто что заслуживает?

— Ну разумеется.

Она засмеялась.

— А ведь ты довольно самонадеян. Тебе никто еще этого не говорил? Надеюсь, что у тебя не будет из-за этого проблем в один прекрасный день.

— Уже есть. Если бы я не был таким самонадеянным, я не осмелился бы целовать тебя в саду Уилкинсонов перед лицом бога и всех остальных, и тогда мы бы не поженились.

Очень тихо она спросила:

— А что, я представляю собой такую большую проблему?

Он усмехнулся и ущипнул ее за подбородок.

— Ужасная проблема, хуже не бывает, Принцесса. К счастью, я люблю проблемы такого рода. Очень даже люблю, как ни странно.

У нее перехватило дыхание. Он нагнулся поцеловать ее, и в глазах у него светилась невыразимая нежность. И тут в дверь гостиной постучали. Он повернул голову, на пороге стоял Луис.

— Простите, хозяин, но к мадам пришел посыльный. Он ждет ответа в прихожей.

Саймон вопросительно взглянул на нее, а она покачала головой. Они вместе спустились вниз. Посыльным оказался сын кучера Фонтейнов, который всегда выполнял разные поручения и доставлял письма. Он отдал ей письмо, и она торопливо стала читать.

Потом она с улыбкой обернулась к Саймону.

— Тетя Юджина приглашает нас сегодня в восемь вечера отужинать с ними.

— Сегодня вечером? — переспросил он с тенью озабоченности.

— Да. — Она безумно обрадовалась при мысли, что снова очутится вместе с семьей. — Ведь мы можем пойти, да? Я так хочу успокоить тетушку, что у нас все нормально. Они не были на прошлом балу, и я не видела ее со дня свадьбы.

Вороша ей волосы, он пробормотал с натянутой улыбкой:

— Да-да, разумеется, мы пойдем к ним. Сегодня. Ну да. Она пригляделась к нему, удивляясь, что же могло снова повергнуть его в задумчивое и рассеянное настроение, как с утра.

— Ты уверен? Мне показалось, что ты расстроился.

— Нет, ничего подобного, — твердо ответил он. — Мы, разумеется, пойдем.

Нет, все-таки что-то случилось. Возможно, он чувствовал неловкость от предстоящего совместного обеда с Фонтейнами, поскольку дядя Август не вполне одобрил их брак. Да, это, по-видимому, его и беспокоит. Но это пройдет, как только Саймон и Фонтейны пообвыкнутся друг с другом, а лучший способ этого добиться — это почаще вместе ужинать. Она быстро написала ответ тете и отослала мальчика.

Саймон уже надел пояс и шпагу, готовясь уйти. Камилла подошла к нему и положила руку ему на плечо.

— Саймон, они не все такие противные, как дядя Август.

Он посмотрел на нее долгим, непонимающим взглядом.

— Я знаю. Не волнуйся, Принцесса. Я буду рад пообедать с твоими родичами.

Затянув пояс, он вогнал в ножны клинок и надел шляпу.

— Мне пора. У меня еще уйма дел. Вернусь, как только смогу, постараюсь пораньше, — и он вышел.

Она смотрела ему вслед, и странное предчувствие зашевелилось в ее душе. Что-то его тревожило, что-то поважнее предстоящего обеда и даже поважнее его тоски по дому. Жаль, что он не говорит. Она поняла, что Саймон прячет от нее свои чувства намного чаще, чем ей казалось. Она надеялась, что когда-нибудь это изменится. А до тех пор ей придется довольствоваться мыслью, что по крайней мере он о ней немного заботится.

Это, конечно, не предел мечтаний, но все-таки что-то.

«Я должен сказать ей», — думал Саймон вечером, глядя, как Камилла одевается к обеду. Он хотел сказать ей все еще утром, но записка от Фонтейнов нарушила его планы.

Сегодня ночью Зэн собирается принести товары с берега к ним в дом. Саймон считал, что это товары с английского корабля, который старый пират атаковал у берегов Флориды неделю назад. Так что сегодня вечером тридцать специально отобранных солдат будут ждать сигнала Саймона, чтобы арестовать Зэна и его подручных, как только Саймон удостоверится в том, что лицензии на этот корабль не было.

С тех пор, как вчера они с генералом Уилкинсоном решили брать Зэна сегодня вечером, Саймон все колебался, говорить ли Камилле. Если он ей скажет, не будет ли она пытаться снова предупредить дядю, на этот раз впрямую? Он не хотел допускать такой мысли, но трудно представить, что она способна натворить. Потом подоспело это приглашение на ужин, и у него появилась новая причина не говорить ей. Теперь ему только придется появиться у Фонтейнов, немного побыть для приличия и, сославшись на срочные дела, оставить ее там на сколько душе угодно, а самому сбежать. Он надеялся, что Камилла пробудет у родственников достаточно долго, а тем временем все закончится. Дела складывались как нельзя лучше, на более удачное стечение обстоятельств нельзя и рассчитывать.