Камилла обменялась с Дезире многозначительным взглядом. Такой они тетушку никогда не видели. Она никогда раньше ничего не делала за спиной мужа и никогда не пыталась хитрить.

Но Камилла порадовалась смелости тети Юджины. Ее разбирало любопытство, чем же она заслужила внимание такой леди.

— Вот это, по-моему, подойдет, — сказала тетя, держа в руке платье. — Этот цвет тебе всегда к лицу.

Она решительно протянула его Камилле, и та спрятала невольную улыбку. Тетя так разволновалась, как будто у Камиллы сегодня первый бал.

— Держи, я заштопала, — сказала Дезире, протягивая Камилле чулки, и улыбнулась. — Ты должна отлично выглядеть.

— Одно плохо, — сказала тетя Юджина, потирая подбородок, — у тебя к этому платью нет никаких украшений. Ничего такого, что указало бы миссис Уилкинсон на твое высокое положение в обществе.

— О, да, высокое положение пиратской дочери, — буркнула Камилла.

— Тсс! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Ты настолько же член семьи Фонтейн, сколько и семьи Гирон. И тебе есть чем гордиться. — Тетя Юджина подошла и взяла ее руку в свои. — Я знаю, ты прекрасно представишь нашу семью. Вот почему я хочу, чтобы ты выглядела лучшим образом.

Она внезапно отпустила руку Камиллы.

— Погоди-ка! У меня есть украшение, которое сюда отлично подойдет! Оно оттенит нежный цвет твоей кожи.

И не успела Камилла остановить ее, как тетя выбежала из комнаты. Камилла с улыбкой повернулась к кузине.

— Она так разволновалась.

Дезире поднялась с кровати и положила чулки на стул.

— Ты же знаешь маман. Она хочет, чтобы мы были в центре внимания общества. — Камилла уловила в ее голосе смутное сожаление.

Кузина перебирала вещи в гардеробе, наконец вытащила с самого дна нижнюю юбку. Камилла засунула ее туда, потому что ей не хватало времени подшить подол.

— Я знаю, ты терпеть не можешь шить, но жаль, что такая красивая юбка пропадает зря, — сказала Дезире и вновь уселась на кровать.

— К сожалению, я не так ловко управляюсь с иголкой, как ты. Я лучше что-нибудь сготовлю или почитаю, — Камилла с улыбкой подошла к кровати и вдруг замерла от неожиданности. Дезире потянулась за коробкой с нитками, и на запястье у нее сверкнул браслет, которого Камилла никогда не видела. Она поймала Дезире за руку и принялась разглядывать драгоценность.

— Откуда это у тебя?

Дезире вздохнула.

— Сегодня утром миссис Уилкинсон была не единственной нашей гостьей. До нее заходил месье Мишель. Маман просто забыла сказать об этом.

Камилла мрачно разглядывала подарок. Вещь была новой и стоила больше, чем Фонтейны могли бы себе позволить. А Дезире смотрела на него так, будто это был не браслет, а наручники.

— Значит, теперь он приносит подарки? — Камилла сжала зубы. — Наверное, и предложение не за горами.

— Я думаю, что он уже поговорил с папа. И папа дал ему согласие.

Камилла вздрогнула. События разворачивались слишком быстро.

Голос у Дезире стал тихим и слабым:

— Не знаю, что делать, Кэмми. Он, наверное, хороший человек, но…

— Но он смотрит на тебя, как паук на муху, да? И только и говорит, что о своих деньгах.

Когда Дезире подняла лицо, в глазах ее стояли слезы.

— Нам нужны деньги. Сама знаешь, что нужны. — С еле слышным всхлипом она сжала подол юбки. — Скоро придется добавить сюда кружев, чтобы не было видно пятен, которые уже не отстирываются. Мы и на все наши ночные рубашки их добавляли. Ох, я знаю, папа не заводит разговоров о наших денежных проблемах, но трудно не заметить, что повар все чаще готовит курицу, а не омаров, а папа вынужден переводить мальчиков в школу подешевле.

— Это всего лишь небольшие трудности, — возразила Камилла. — Ради этого совершенно не стоит приносить себя в жертву такому человеку, как месье Мишель.

— Но ты сама понимаешь, скоро будут трудности и посерьезней.

— Я знаю только, что это не твоя проблема! Ты должна выйти замуж за человека, который любит тебя, а не просто пользуется твоим безвыходным положением.

Дезире едва взглянула на нее.

— Если бы я была уверена, что смогу достаточно быстро связаться с ним и сказать о ребенке, я бы, наверное, так и сделала.

— Но ты можешь!

Дезире вновь посмотрела на нее, теперь уже в полном изумлении. Камилла едва не сказала, что ее любимый, вероятно, всего в одном дне пути отсюда, но смолчала и решила сначала подумать.

А что, если он не один из тех четырех? Или, не дай бог, Саймон выяснит, что он не желает отвечать за содеянное? Не стоит зря будоражить Дезире, пока все окончательно не прояснится. Если ничего не получится, Дезире никогда не простит, что она рассказала Саймону о ее бесчестии и позоре.

— Я хочу сказать, — беззаботно продолжала Камилла, — что, может быть, мы сможем поехать к нему сами. — Она сказала это, чтобы скрыть вырвавшиеся случайно слова, но теперь решила, что идея действительно неплохая. — Если ты удерешь и вы поженитесь, пока еще не поздно, то ты вернешься уже замужней, и вам никто не сможет помешать.

— Нет, это невозможно! — Дезире была просто шокирована. — А если он не захочет? А если он уже женат на другой?

— Если он уже женат и сделал с тобой то, что сделал, — сухо заметила Камилла, — то он вовсе не такой хороший человек, каким ты его расписываешь.

— Я не могу рисковать, — прошептала Дезире. — Его семья может быть настроена против меня. Если я уеду так надолго, а он меня отвергнет, маман и папа не переживут этого позора. Понимаешь?

Камилла кивнула. Это она, к сожалению, понимала. Значит, дело могла исправить только она одна. Она должна найти этого человека, заставить его прийти к Дезире и просить ее руки, пока еще не слишком поздно. И как только она получит вести от Саймона, она сделает это, даже если ей придется самой ехать в Батон-Руж и силой тащить этого парня обратно в Новый Орлеан.

Гостиная Уилкинсонов была освещена несколькими дюжинами свечей, и в ней было светло как днем. Саймон отпил глоток вина, жалея, что это не что-нибудь покрепче. Через несколько мгновений он снова увидит Камиллу.

Он поймал на себе любопытный взгляд миссис Уилкинсон и вздохнул. Жаль, что пришлось ее в это втянуть. Он всего лишь попросил миссис Уилкинсон помочь ему увидеться с мадемуазель Гирон так, чтобы об этом не узнал месье Фонтейн. И пусть его мучила совесть оттого, что он обманул жену генерала, сейчас он не мог думать ни о ком, кроме Камиллы.

Но он не ожидал от миссис Уилкинсон такого пылкого энтузиазма. Вместо того чтобы просто дать им возможность встретиться потихоньку, она устроила этот шикарный обед на четверых. Ему пришлось согласиться, тем более что она обещала на несколько минут оставить их с Камиллой наедине.

Теперь она опекала его, как кадета на первом балу, — подливала вино, отпускала льстивые замечания о его внешности и посылала многозначительные взгляды.

Если бы только он мог выглядеть более равнодушным! Но это было не в его силах, потому что его ожидал вечер с Камиллой. Сколько бы он ни убеждал себя, что хочет встретиться с ней только затем, чтобы держать ее подальше от их дел с Зэном, он знал, что это не вся правда. От одной мысли, что он снова ее увидит, у него слюнки текли, как у торговца, почуявшего деньги.

Конечно, миссис Уилкинсон принимала его волнение за признаки любовной лихорадки, а не за проявление низменных инстинктов. Что бы она сказала, доведись ей узнать, что он просто-напросто хочет Камиллу и ночи напролет только об этом и мечтает, воображая, что бы он с ней сделал, окажись она у него в руках. Хотя, конечно, миссис Уилкинсон должна понимать, что и влюбленный хочет оказаться в постели со своей любимой. Но ее поразило бы в самое сердце, что как раз любви-то он и не испытывал.

Да нет, конечно, какая любовь? Любовь — это когда двое чувствуют, что могут всю жизнь прожить вместе, а это его совсем не прельщало. Даже если бы он захотел этого, разве может солдат испытывать какое-то чувство к дочке пирата, которая глядит на него свысока. Вдобавок долг призывает его как можно скорее вздернуть ее дядю-пирата на ближайшем дереве.