- Согласен,- кивнул Кирилл.- Нет ничего хуже излишней самоуверенности. А рисковать в положении Венеры не просто самонадеянно – чревато самыми серьезными последствиями... Я хотел бы представить вам маму Венеры и ее сродную сестру. Познакомьтесь, пожалуйста.

Старший Аристиди выглядел импозантно. Невысокий и стройный, с копной седеющих курчавых волос. Лицо у него было худощавое, иконописное. Младший Аристиди, Демис, очень походил на отца, с единственным отличием, был на голову выше его и коротко подстрижен. Впрочем, это ему шло. Будущие родственники познакомились, обменялись подарками, явно понравились друг другу.

Погода на самом деле была далеко не южная. С моря гнало пепельно-серые тучи, порывистый ветер приносил полотнища моросящего, холодного дождя.

- Флорида,- сказал Захарий Аристиди Кириллу с улыбкой.- Вот что мне по душе. Америка, вот что нужно в меру предприимчивому человеку, бог которого – стабильность во всем. Слишком много происходит в этой нашей жизни, чтобы успевать подстраиваться под нее.

- А нужно ли это?- Кирилл оторвал взгляд от окна и посмотрел на собеседника.

Ольга, ехавшая с ними в одной машине, сейчас уже со злорадством  сравнивала Захария и Кирилла с итальянскими "крестными отцами". Сходство было поразительное: та же манерность в обращениях, те же витиеватые притчи вместо того, чтобы выразиться без обиняков.

- Вы – сильны и молоды,- улыбнулся Захарий и потрепал сидевшего рядом с ним сына по короткой шевелюре.- Вам видней как жить в этом помолодевшем мире. Мы, старики со своей уже отжившей философией, уходим со сцены, расчищая место для маневра вам, молодым.- Их белый "Линкольн" плавно ехал по блестевшему от дождя асфальту во главе вереницы дорогих автомобилей. Посторонний мог бы подумать, что из аэропорта везут какого-то важного чиновника из правительства.- То, что случилось в этой стране,- продолжал свою мысль Захарий,- называется революцией. Совсем недавно один мой знакомый пытался доказать, что события происходившие на наших глазах – это реакция капиталистической системы на Октябрьскую революцию семнадцатого года. И это через восемьдесят лет!- Он всплеснул руками и лучезарно улыбнулся.- Но я думаю, что он все же не прав.

- Любопытно было бы поговорить с ним,- заинтересованно произнес Кирилл, и Ольга с удивлением посмотрела на него.

- Я обязательно познакомлю вас, он будет на нашем празднике. Но дело даже не в том, как определить наше время. Не так важно революция это была или реакция на изменения устоявшегося порядка. Тем более, что капитализм сам по себе архаичная и при этом еще не достигшая законченности экономическая система…Для меня, для старика, тягостно понимание того что и тот мир который я создавал вокруг себя, оказался настолько несовершенен, что я не могу опереться на него полностью. Вам, молодым, вот кому я могу довериться, вот ради кого и зачем все это делается. Жаль что те, кто по долгу службы и положения поставлен руководить нами, до сих пор не могут понять этого. Ведь все это делалось и делается для вас. Делалось нами, людьми старшего поколения, и делалось все это для вас и ради вас, ради наших детей, ради нашего будущего. Скажу не в укор русским. Но почему-то русские люди не ценят данных им богом богатств и возможностей, и не заботятся в должной мере о своих детях, о своем будущем.- Он вдруг неожиданно хрипло рассмеялся и по-отечески похлопал сидевшую напротив него Ольгу по коленке.- Что-то я все о серьезном! Утомил наверно дорогих гостей, а ведь у нас праздник! Давайте выпьем вина! Я хочу, чтобы вы весело провели эти дни,  чтобы вы запомнили их как самые счастливые дни в своей жизни. И чтобы от одного только воспоминания о проведенном здесь времени вам становилось теплей.

За окном мелькал пасмурный, расцвеченный неоновыми вывесками курортный город. Мертвый сезон. Ольга посмотрела в окно. Подходил к концу самый короткий день в году, день зимнего солнцеворота.

Егор вышел из прокуренной дежурки и вдохнул полной грудью пряный весенний воздух. Ночь была такой тихой, что не верилось как с первыми лучами солнца все вокруг изменится до неузнаваемости. Станет шумно, и свежий сейчас, прохладный воздух станет пыльным и удушливым. Егор притворил за собой дверь и решил прогуляться вокруг больницы по узкой дорожке. Он так привык к этим прогулкам во время ночных дежурств, что они стали доставлять ему удовольствие.

Его мысли текли неторопливо и спокойно. Ему всегда хорошо думалось именно ночью. Он шел по дорожке и слышал осторожные шаги больничных котов и отдаленный собачий лай. Слышал, как в туалете травматологии изнуренные тупой болью покалеченные люди курят и сквозь навернувшиеся на глаза слезы негромко смеются над анекдотами. Ему нравилось слышать все это и неторопливо думать о своем.

После подтверждения его прав категории "В" и "С" в Госавтоинспекции, брат помог Егору устроиться водителем "Скорой помощи". Жизнь в городе постепенно налаживалась, он даже комнату в коммуналке успел получить, на что никак не рассчитывал в ближайшие годы. О прошлом вспоминал со стыдом. С некоторого отдаления позор этих лет казался уже невозможным. Только сейчас он понял, до какой пал низости.

Человеком он был неглупым и определенную часть женщин привлекал именно деревенской хваткой и практичностью. Но каких-то интимных или, по крайней мере, дружеских отношений Егор так и не завел. Он пока еще не оправился от бурной семейной жизни.

Странные ощущения и чувства владели им во время ночных прогулок. Белесое звездное небо вдруг начинало медленное вращение среди густых еще голых ветвей деревьев. Звезды запутывались в них, срывались вниз и скользили как лучистые капельки росы по траве. И многое из того что было знакомо, что давно стало повседневностью, оборачивалось вдруг неведомой гранью.

Но в эту ночь его уединение было нарушено криминальным происшествием. К больничной ограде с шумом и визгом тормозов подлетел "Опель" серебристого цвета. Из него выскочил высокий светловолосый паренек, стремительно обошел вокруг машины и вытащил из салона пассажира, швырнул его на железные прутья ограды. Увидев это, Егор резко остановился и принялся наблюдать. Все происходившее, и это было страшней всего, разыгрывалось в полной тишине. Паренек бил несильно и неточно, но это с лихвой покрывалось энтузиазмом, с которым он взялся за дело. И неизвестно чем бы все закончилось, но Егор неожиданно опознал в жертве женщину. Спортивная шапочка  слетела с ее головы и густые, темные волосы разметались по плечам девушки. Паренек отшвырнул ее на капот машины и схватил за волосы с явным намерением ударить лицом об железо.

– Э-эй! А ну, прекрати!- Хрипло выкрикнул Егор. Получилось совсем нестрашно. Он откашлялся, поматерился для уверенности и крикнул уже в полный голос:- Прекрати!.. Прекрати, сволочь!..

И не разбирая дороги, бросился к ограде. Под его ногами захрустели сухие ветки, а свет от уличного фонаря как сумасшедший запрыгал в глазах.

Паренек резко обернулся на голос, прищурился. Женские волосы выскользнули из его кулака, а сама она тяжело завалилась на бок и, загребая руками, поползла прочь от машины.

А Егор в это время успел очень хорошо разглядеть ее обидчика. В его лице было что-то непостижимое, словно этого человека только что отвлекли не от мясницкого промысла, а от священнодействия.

Вообще Егора спасло то, что рефлексы у него работали отменно. Паренек еще шарил в кармане кожаного пиджака, а он уже упал в чернильное пятно тени среди деревьев. Сейчас его могла увидеть только кошка. Избитая девушка с трудом перевернулась на спину и приподняла голову. Паренек выхватил совсем не страшный небольшой пистолет и два раза подряд выстрелил в спасительную для Егора темноту. Первая пуля попала в железный прут ограждения, срикошетила и улетела куда-то в сторону, а вторая зарылась в листья метрах в трех от Егора. И еще он увидел, как паренек погрозил лежавшей на земле девушке пальцем и укоризненно покачал головой. Бросил на землю пистолет и также стремительно вернулся в машину.