В небе гомонили степные птахи, свившие гнезда в густой траве, каркал в отдалении ворон. На взгорках уже поспела земляника, думал Лосик. Скоро пойдут грибы и валом начнут поспевать ягоды – накатит обильное, щедрое лето. Придет время готовиться к затяжным осенним дождям и к зиме. Придет время сушить грибы и вялить рыбу. Все должно быть в меру, с улыбкой думал он. И все должно быть в радость. Без радости нет жизни.

Через поле шла к нему Лизавета, а у ворот ангара потягивался Фараон. Вволю размяв затекшие члены, он принялся высоко подпрыгивать и наносить в воздухе короткие боксерские удары. А по полю шла Лизавета, и Лосик с трудом сдержался, чтобы не броситься к ней навстречу. Она была последним, самым нежным мазком на полотне его мироздания, самым целебным бальзамом от всех недугов и бед.

- Убежал от меня,- сказала она мягко, села к нему на колени и поцеловала в губы.

Лосик улыбнулся. От Лизаветы пахло мятой и свежими травами. Он как зверь чувствовал ее запах на расстоянии.

Как скоротечна жизнь, как стремительно она меняется. Ему шел восемнадцатый год. Но со всем своим богатым, горьким опытом жизни он еще не привык, что иногда она меняется без особых на то причин. Что идет жизнь только от начала к концу, и есть в ней мертвые петли, но нет развязок и объездных дорог. Каждый пройдет свой путь, сполна хлебнет и горя и радости.

- Посмотри какой Фараон смешной!- Неожиданно рассмеялась Лизавета.- Думает что он китаец!

- Он – сильный. Отобьет тебя,- в глазах у Лосика заплясали веселые чертенята.

Она снова прыснула, но за него ухватилась крепче и посмотрела в глаза так, что у Лосика сердце дрогнуло.

- Не отобьет. Я ему не дамся. И ты меня обидеть не дашь.

И снова мир затихал, и притихший окутывал двоих покоем и негой. Высоко в небе плыл самолет, за ним курчавился молочно-белый след. А горизонт на западе помутнел и оттуда доносился призрачный грохот. Там бушевала гроза.

- Как в сказке,- вдруг прошептал Лосик.- Мы с тобой будем жить долго и счастливо.

Лизавета улыбнулась в ответ, и черты ее лица в этот момент чудесным образом переменились, стали еще краше.

А через минуту с запада потянуло дождем. Надвигающаяся гроза сперва выплюнула далеко вперед кружевные щупальца перистых облаков, заворчала уже совсем рядом, заурчала утробно и ударила в темные бубны. Лосик зачарованно смотрел на ее приближение. Лизавета прижалась к нему и тоже смотрела, как сверкают в отдалении молнии и как ливень тугой пепельною завесой полощется на фоне грозовых туч. Возле ангара благим матом орали гаврики. Фараон кувыркался в воздухе, словно учился уворачиваться от молний.

Гроза и ливень навалились разом. Гром перекатывался с края на край темного неба, ливень грохотал по металлической крыше. Маркиз Сенька, маленький злобный пацан, которого безрезультатно перевоспитывали всей ватагой, лупил из рогатки по ослепшим, перепуганным голубям. Фараон выскакивал под ледяной дождь для закалки, время от времени приносил полную горсть града и закидывал ледышки кому-нибудь за шиворот. И тогда всем начинало чудиться, что это не тяжелые капли щелкают по железу, а льдинки. Хотя град сыпал считанные секунды и следующий его приход был непредсказуем.

Около десяти часов утра выставленный за хамское поведение Маркиз Сенька принялся пинать в ворота и вопить что-то нечленораздельное.

- Чё ты разорался?!- Крикнул ему Чек, прилаживавший к своему месту кроватную сетку.

- Задницу отморозил!- Самодовольно ухмыльнулся покровитель всех птиц и зверей Рекс, больше всех ратовавший за изгнание Маркиза под дождь.

У остальных лежавших на нарах глаза блаженно слипались и участие в разговоре они не приняли, ограничиваясь односложными междометиями и ухмылками.

- К живой природе,- назидательно произнес Рекс,- нужно относиться с любовью и уважением. Иначе плохо будет. Всем.

- С уважением, это как?- Спросил Чек, задумчиво разглядывая сработанное из сетки сооружение.

В этот момент Маркиз заверещал совсем уже непотребно и, кажется, ударился об ворота всем телом. Из биндюги вышла Лизавета и, бросив презрительно: "Издеватели!", пошла к воротам. В глубине биндюги, как рассерженное око Лосика, мигнул сигаретный уголек. Увидев его, Чек и Рекс присмирели. Рекс от смущения даже закашлялся, как бы принося обществу деликатные извинения, и, возможно, кашлял бы дольше, но в ангар ворвался Маркиз Сенька. С криком: "Чудище!", он промчался через все помещение и с разбегу зарылся в куче хвороста. Задремавший было Фараон взрыкнул как сторожевой пес и мгновение спустя был уже за воротами. Из биндюги выскочил Лосик, Рекс медленно вытягивал из-под одеяла остро заточенный тесак.

На улице послышались громкие голоса. Сначала в ангар ввалился до нитки вымокший парень, потом Фараон, а потом уже Лизавета. Она сразу же вцепилась незнакомцу в плечо, сказала ему что-то зло и коротко.

- Что вы как маленькие на самом-то деле!- В ответ ей сказал  незнакомец.- Посмотри какая погода на улице!

Она снова сказала ему что-то, и он снова ответил так громко, словно хотел, чтобы в ангаре его услышали все:

- Я много места не займу. Посижу возле ворот, а как гроза стихнет – так сразу же и уйду!- Он на самом деле сел возле ворот, стянул с себя трикотажную курточку с футболкой и принялся выжимать.

Лизавета смотрела на Лосика, Лосик на незнакомца, а Фараон на Лизавету. Гаврики бряцали холодным оружием. Незнакомец теперь отжимал штанины, происходящее вокруг его будто и не касалось.

Лосик медленно подошел к воротам:

- Ты кто?

- Привет,- в ответ незнакомец поднялся и протянул для пожатия руку.

Лосик сжал кулаки и повторил вопрос. Сейчас он внимательно разглядел незваного гостя. Высокий ростом с Химика, симпатичный темноволосый парень лет двадцати трех-двадцати пяти. Он опустил руку и дружелюбно улыбнулся Лизавете.

Фараон ждал команды.

- Я думал, что мне повезло,- разочарованно протянул незнакомец и осмотрелся по сторонам.- Решил, что пережду непогоду. Но раз пришелся не ко двору, пойду обратно.- Он натянул сырую футболку, откинул назад длинные волосы и открыл дверь.

- Постой,- остановил его Лосик.- Хорошо, посиди немного у нас.

Незнакомец закрыл дверь и оглянулся. Он с первой минуты понял, что этот парень – вожак.

- Матвей,- он снова протянул для пожатия руку.

Лосик хмыкнул, покачал головой, но все же обменялся с ним рукопожатием.

Лосик лежал на крыше ангара, подставив живот и грудь палящему солнцу. Он старался не заснуть и в то же время не думать. В ангаре брякал палками Фараон, делал нунчаки. За два летних месяца он стал как литой и бронзовый от загара, ни грамма жира на мускулистом теле. Брюс Ли да и только. Фараон обрил голову наголо и сделал на скальпе наколку от затылка до темени: крупные точки в два ряда. На незнакомых людей он производил впечатление угрожающее и демонстрировал чудеса во владении собственным телом и невероятное мастерство в кулачном бою.

В июле зачастил к ним Матвей. Приносил подарки, научил расставлять силки на зайцев и степных птиц. Он оказался легким и непритязательным в общении человеком, и в ватаге его, кажется, полюбили. А он, присмотревшись к ним внимательней, предложил ватагу называть артелью. Лосик незаметно сдружился с ним. Была в Матвее одна притягательная черта – ко всем без исключения он относился как к равным и не брезговал, каким бы ни был его собеседник: больной, малолетний, слабоумный. Казалось, что от него волнами исходит нечеловеческое спокойствие.

- Мы должны помогать друг другу,- говорил он.- Как-то так получается, что я все время встречаю бродяг и беспризорников. В армии было особенно много мерзких, отвратительных случаев насилия над бездомными людьми. Иногда нет сил вспоминать это.- И еще он говорил:- Не нужно сбиваться в стаю. В стае законы волчьи. А вот такая артель, как у вас, наглядный пример взаимовыручки.

- Скоро они подрастут и разбредутся, куда глаза глядят,- качал головой Лосик.