Под новый год был у нас на квартире пирог со счастьем, и счастье досталось мне. Очень радуюсь тому, что Бунин гостит у нас*, жалею, что меня нет дома. Вчера получил письмо от Маши, где она пишет о смерти нашего журавля*. А как поживают псы?
Будьте здоровы, через три дня опять пришлю письмо. Желаю всего хорошего. Поклон Марьюшке и Арсению. А Маша уехала?*
Ваш А. Чехов.
8 янв. 1901 г.
На обороте:
Евгении Яковлевне Чеховой. Ялта. Jalta. Russie.
Книппер О. Л., 11 (24) января 1901*
3251. О. Л. КНИППЕР
11 (24) января 1901 г. Ницца.
11 янв. 1901.
Жестокая, свирепая женщина, сто лет прошло, как от тебя нет писем*. Что это значит? Теперь письма доставляются мне аккуратно, и если я их не получаю, то виновата в этом только ты одна, моя неверная.
На сих днях, если море не будет так бурно, как теперь, я уезжаю в Африку*. Адрес мой остается все тот же, т. е. Nice, 9 rue Gounod, и тут будут знать, где я. В Африке пробуду недолго, недели две.
Все время здесъ чудесная летняя погода, тепло, чудно, цветы, дамы, велосипеды, но — увы! — все это только олеография, а не картина, для меня по крайней мере.
Пиши, собака! Рыжая собака! Не писать мне писем — это такая низость с твоей стороны! Хоть бы написала, что делается с «Тремя сестрами»*. Ты еще ничего мне не писала о пьесе, решительно ничего, кроме того, что была-де на репетиции или репетиции сегодня не было. Отколочу я тебя непременно, чёрт подери.
Приехала в Москву Маша?*
Дни прибавляются, скоро весна, моя славная, хорошая актриска, скоро увидимся. Пиши, голубчик, умоляю тебя.
Твой Тото.
Чеховой Е. Я., 13 (26) января 1901*
3252. Е. Я. ЧЕХОВОЙ
13 (26) января 1901 г. Ницца.
Милая мама, я жив и здоров; надеюсь, что и Вы здоровы. Здесь очень хорошая погода, тепло, как летом, сухо, и окна можно держать открытыми. Скажите Арсению, чтобы он окопал землю около маслин и тоже бы удобрил. Я недолго буду здесь, скоро приеду. Нового ничего нет. Кланяйтесь Варваре Константиновне*, Синани и Надежде Ивановне*, а также Софье Павловне*. Бабушке* поклон особый. Если Арсений сделает в саду все, как нужно, то ему будет от меня награда. Желаю Вам всего хорошего, будьте здоровы и благополучны, не забывайте меня.
Ваш А. Чехов.
13 янв. 1901.
На обороте:
Евгении Яковлевне Чеховой. Ялта. Jalta. Russie.
Книппер О. Л., 14 (27) января 1901*
3253. О. Л. КНИППЕР
14 (27) января 1901 г. Ницца.
14 янв.
Милая актриса, я беспокоюсь. Во-первых, ты писала, что ты больна, и во-вторых, я читал в «Русск<их> вед<омостях>», что «Дядя Ваня» отменяется*. Зачем, зачем ты играешь, дурочка, если в самом деле ты больна? Зачем ты не бережешь себя, а прыгаешь, не спишь до 7 часов утра? О, как бы следовало забрать тебя в лапы! Твои письма я получаю аккуратно, прочитываю их по два, по три раза. Отчего ты не пишешь ничего насчет «Трех сестер»? Как идет пьеса? Ты писала только насчет Санина и Мейерхольда*, но вообще о пьесе не писала вовсе, и я подозреваю, что пьеса моя уже проваливается*. И когда я здесь виделся с Немировичем-Данченко и говорил с ним, то мне было очень скучно* и казалось, что пьеса непременно провалится и что для Художественного театра я больше писать не буду.
Я был немножко нездоров, теперь же ничего, всё обстоит благополучно. Собираюсь с Ковалевским в Алжир* и, вероятно, уеду туда 21 января. Теперь море бурное, надо переждать. Адрес мой все-таки остается прежний, т. е. 9 rue Gounod, Nice. С парохода и из Алжира я буду писать тебе, дуся моя, почти каждый день, а ты читай и потом хотя изредка вспоминай обо мне. Если ты будешь болеть, то, честное слово, я разведусь с тобой, а до развода поколочу, так чтобы потом целую неделю ты ходила с подбитым глазом.
Пришел с визитом секретарь консульства — помешал писать. При нем получил твое письмо*. Я получаю все твои письма весьма аккуратно, но только ты пишешь не каждые 2 дня, а немножко реже, дуся моя. Ну, да бог с тобой.
Цветов Марии Федоровне я не посылал*, но с удовольствием послал бы, если бы был уверен, что они не замерзнут. И тебе тоже послал бы. На душе у меня ржавчина. Милюся моя, будь здорова, работай, не кисни, не сиди подолгу в гостях, пиши мне почаще и поподробней. Я тебя крепко целую. Твой Тото*, отставной лекарь и заштатный драматург.
Тихомирову И. А., 14 (27) января 1901*
3254. И. А. ТИХОМИРОВУ
14 (27) января 1901 г. Ницца.
14 янв. 1901.
Многоуважаемый Иоасаф Александрович, только что получил Ваше письмо, Вы меня очень порадовали, спасибо Вам громадное. Вот ответы на Ваши вопросы: 1) Ирина не знает, что Тузенбах идет на дуэль*, но догадывается, что вчера произошло что-то неладное, могущее иметь важные и притом дурные последствия. А когда женщина догадывается, то она говорит: «Я знала, я знала».
2) Чебутыкин поет только слова*: «Не угодно ль этот финик вам принять…» Эти слова из оперетки, которая давалась когда-то в Эрмитаже. Названия не помню, справиться, если угодно, можете у архитектора Шехтеля (собств. дом, близ церкви Ермолая). Другого ничего Чебутыкин петь не должен, иначе уход его затянется.
3) Действительно, Соленый думает, что он похож на Лермонтова*; но он, конечно, не похож — смешно даже думать об этом… Гримироваться он должен Лермонтовым. Сходство с Лермонтовым громадное, но по мнению одного лишь Соленого.
