—Идёмте со мной, деточки мои, Дашенька и Серёженька! Здесь совсем рядышком,через два дома, третий — мой будет!

—Полиночка Дмитриевна! — Даша застенчиво взяла в руки розетку от варенья. — Аможно мне ещё немножко варенья, вишнёвого?

—Кушай, деточка моя дорогая, кушай на здоровьице! — старушка с удовольствиемнаполнила Дашину розетку вареньем из стоявшей на столе вазочки. — Я рада,деточка, что тебе моё варенье понравилось, кушай во славу Божью! Я гляжу натебя и думаю: «Вот такая у меня могла бы быть внученька сейчас! Такая жебеленькая и хорошенькая, также бы я её своим вареньицем угощала! Если быВасенька мой, ненаглядный, не погиб под Берлином, в сорок пятом году!»

—А ваш муж, Полина Дмитриевна, был солдат или офицер? — Сергей поставил на столнедопитую чашку крепкого чая.

—Солдат он был, деточка Серёженька, солдат простой, «гвардии рядовой»! В первыйдень войны на фронт ушёл, всю войну ни царапинки не получил, а перед самойПобедой, в конце апреля тысяча девятьсот сорок пятого года, на мине взорвался!Под самым городом Берлином! А мужем он мне стать не успел, деточка, Васенька-томой! У нас как раз свадебка двадцать первого июня состоялась, всю ночь мы сВасенькой с гостями гуляли, песни пели… А наутро уже и войну объявили, иВасенька мой в военкомат побежал, да так оттуда лишь за вещами, на пять минут,и вернулся! Поцеловал меня и говорит: «Не тужи, Поля, мы быстро немца разобьём,я вернусь и свадьбу догуляем! Жди меня верно!» Ну вот я и жду с тех пор… Толькоуже не его ко мне, а когда меня к нему призовут, к Васеньке моему! Теперь ужсовсем скоро свидимся! Да ты не плачь, Дашенька, детонька моя! Ну, прости глупуюбабку, что тебя, деточку мою, расстроила!

—Я.. я ничего! — всхлипнула в ответ Даша.

—А хочешь, детонька, я тебя развеселю? Хочешь, расскажу, как мамоньку мою,Александру Григорьевну замуж выдали? — улыбнулась старушка. — Чудо как занятнаяистория!

—Рас… расскажите, п-пожалуйста! — успокаиваясь, проговорила девушка, отираяслёзы уголком своего нового шарфика.

—Ну, послушайте, детки, про старые времена, такого уже никогда больше в Россиине будет!

Мамонькамоя, Александра Григорьевна, одна тысяча восемьсот девяносто второго годарождения, была уроженкой города Курска, как и родители её, дедушка и бабушкамои, Григорий Карпович и Марфа Степановна. Мамонька была старшею сестрою издвух дочерей своих родителей, младшую, родившуюся шестью годами позже мамоньки,девочку, назвали Клавдией. Когда мамочке моей в одна тысяча девятьсот шестомгоду исполнилось четырнадцать годков, её мама — бабушка моя, Марфа Степановна —почила в Господе, из-за лёгочной болезни. Дедушка мой, известный в Курскестоляр-краснодеревщик, схоронив супружницу, переехал с дочками в городВладикавказ, то ли из боязни за здоровье дочек, то ли от переживаний повозлюбленной супруге своей. Однако, не прожив полных трёх лет в городеВладикавказе, он и сам сильно простудился и, пролежав две недели в горячке,отошёл ко Господу и к дражайшей супружнице. Осталась мамонька моя в семнадцатьлет круглой сиротою, имея на руках одиннадцатилетнюю сестрёнку. Как ей житьдальше и представить себе не могла! Лишь молилась Пречистой Матери Божьей, о Еявсемилостивой помощи!

Папонькаже мой, Димитрий Георгиевич, был самый что ни на есть терский казак! Родился ижил он в казачьей станице Стодеревская, в ста пятидесяти верстах от городаГрозный, в семье казачьего терского полка полкового музыканта Георгия МитрофановичаСтолярова. Папоньку Митю его отец в двенадцатилетнем возрасте привёл в полковойоркестр, дал в руки трубу духовую «корнет-а-пистон» и сказал: «Играй!» С техпор папонька мой всю жизнь и был военным музыкантом, три войны прошёл, дваждыиз плена бежал, партизанил и опять в военном оркестре служил до самой его водна тысяча девятьсот шестьдесят седьмом году случившейся смерти! В последниегоды жизни он в симфоническом оркестре на литаврах играл, хоть уже и на пенсиибыл! Никаким молодым литавристом заменить не могли, такую силу звука он излитавров извлекал! Но то — после было…

Акогда исполнилось папоньке моему Димитрию Георгиевичу девятнадцать лет, решилиего родители женить! Да-да, деточки мои! В те времена, да в казачьих станицах,такие вопросы исключительно родителями решались! Оно, может, и к лучшему было…Объявили они сыночку Мите своё решение родительское: «Будем тебя женить»! Митясо смирением всяческим: «Как благословите, батюшка и матушка!» «Так иблагословим!»

Присмотрелиродители Мите в станице девушку подходящую, перекинулись словцом с еёродителями — те, вроде, и не против! Но до смотрин дела не доводили, доофициального сватовства захотели о Митиной судьбе волю Божию узнать, оченьблагочестивые и богомольные дедушка с бабушкой мои были! Поехали они, взяв ссобой Митю, в город Владикавказ к слепой блаженной старице Анастасии, известнойсвоим даром прозорливости и изречения воли Божьей и почитаемой как мирянами,так и священством по всему Северному Кавказу. Вот примерно как сейчас в Москве блаженнуюМатронушку Московскую почитают! Привезли они Митю в дом, где старица Божьяприходящих к ней за помощью принимала, дождались своей очереди, вошли вместе сМитей в горницу.

—Ну, здравствуй, Митя, здравствуй, жених! — приветствовала его блаженная Анастасия,хотя ни имени его, ни дела, по которому тот приехал, блаженной не докладывали.— Есть, есть Божие благословение тебе, Митенька, жениться! Но не на тойневесте, что тебе в станице присмотрели, а на той, что тебе Сам Господьприготовил! Вы идите, в другой комнате посидите пока, Меланья вам чаюпредложит. А ваша невеста, с приданным, сюда через полчаса придёт, ждите!

Вотсидят они, ждут, слово старицы, как слово изо уст Божьих, принявши, молятся сосмирением! А через полчаса приходит мамонька моя Александра, с сестричкойКлавонькой, покойной тётушкой моей, к блаженной Анастасии про свою сиротскуюдолю узнавать, как теперь ей жить дальше, самой кормиться да сестру содержать!Лишь вошла она в горницу к слепой старице, та и её сразу по имени называет!

—Здравствуй, Шура! — говорит. — Тут тебя жених твой, Митя, дожидается! Есть нато Божье благословение, чтобы вам с Митей честными супругами стать, Богуслужить семейной любовью да деток в этой любви растить! Зови Митю, да на коленивставайте, благословлять вас буду, во исполнение воли Божьей!

ПривелиМитю. Встали Митя с Шурой на колени перед блаженной старицей, Божьим человеком,благословила она их святым образом Господа Спасителя нашего — вон он, вуголочке за лампадой висит — и отправила восвояси! Приняли мои дед с бабкойШуру с Клавонькой, как из рук Божьих, привезли, ничтоже сумняся, в станицу своюи сыграли свадьбу по местному обычаю! Прожили с той поры вместе мамонька спапонькой моим, почитай, шестьдесят два года в любви и согласии совершенных,народили трёх дочерей, я вот — средненькая осталась, а Маша и Галя, сёстрочкимои, уже в небесных обителях от трудов и скорбей земных почивают… Кушай,детонька моя, Дашенька, кушай ещё вареньица, вот из крыжовничка возьми!

—Спасибо, Полина Дмитриевна! Спаси вас Бог! — Даша замялась, словнозастеснявшись своих слов, которые хотела произнести. — Полина Дмитриевна! Я вдетдоме выросла, у меня ни родителей, ни бабушек с дедушками не было… А можно,пока я у вас в гостях, я буду вас бабушкой Полей называть?

—Зови, милая, зови, внученька! — Полина Дмитриевна встала, подошла к Даше,слегка приобняла её за плечики, поцеловала в макушку и погладила по пшеничнымволосам. — Мы у Господа все друг другу родненькие, ты мне внученька, я тебебабушка! А в Небесном Царствии Его все друг другу будем братики и сёстрочки,деточки Единого Отца, всех Своей любовью покрывающего!

—Спасибо! — всхлипнула девушка и, уткнулась лицом в старенькую кофточку на грудиПолины Дмитриевны, обхватив старушку своими гибкими тонкими руками.

ГЛАВА 18. ПЕРЕВОД

—Анатолий Михайлович! Есть информация! — Шнурков без стука вбежал в кабинетХрюнова, едва тот, усевшись на рабочем месте, успел пропустить «утреннюю» рюмку«после вчерашнего». — Клиент проявился в Твери на главном почтамте!