Билл рассеянно начал играть с кисточкой и тесемкой прейскуранта ресторана «Куо Вадис».

— Отправляйся в Лас-Вегас и выясни все, что можно, о жизни Мариссы до той минуты, как на нее свалилось денежное счастье. У нее наверняка остались там друзья. Среди тех же танцовщиц. Разузнай о ней всю подноготную. Возможно, тогда у тебя в руках появится ниточка.

Задумчиво пожевав губами, Стирлинг вскочил с дивана и стал нервно расхаживать по комнате, засунув руки глубоко в карманы брюк.

— А что, неплохая мысль, пожалуй… Но в любом случае я сначала должен дождаться вестей от Ребекки.

— Да ничего с ней не случилось, успокойся! Она устроила себе небольшие каникулы в Лондоне, ходит на вечеринки, веселится, отдыхает душой.

— Хорошо, если так…

— Именно так! Не забивай себе этим голову. И вообще пошли есть! — Билл весело подмигнул Стирлингу. — Давай аккуратненько переместим эту пиццу в мусоропровод и воздадим должное человеческой пище. Честно говоря, я не удивляюсь твоему состоянию. Разве можно оставаться нормальным человеком, если питаешься таким дерьмом?

Стирлинг, не выдержав, улыбнулся.

— Ну черт с тобой, пошли есть. Только вот куда? Туда, где «лучшая итальянская кухня», а? Или где «натуральные блюда Востока»?

Лед искрился между камнями мощеного дворика, словно хрусталь. Анжела плотнее запахнулась в свою шаль и ускорила шаг. Она ступала осторожно, чтобы не поскользнуться, и старалась не поднимать шума. Ясная луна тускло освещала местность вокруг. Где-то вдалеке зашлась в истеричном лае собака, словно она почуяла, что сейчас что-то произойдет, и хотела предупредить об этом весь мир. Прижимая к себе сумочку, Анжела ступила на узкую мощеную дорожку, которая огибала обнесенный невысокой каменной стеной огород и вела к пристройкам. Слева высилась просторная застекленная оранжерея, где в тепле и свете росли тысячи красивых цветов. По сторонам дорожки тянулась живая изгородь из лавра, шелестевшего под резкими порывами ветра, который также гудел в кронах деревьев.

«Теперь меня ничто не остановит, — думала Анжела. Она далеко отошла от дома и оказалась практически в кромешной тьме. В небе нависли тяжелые тучи. Чувствовалось, что вот-вот грянет гроза. — Я должна это сделать! Иначе моя душа не успокоится никогда!»

Наконец она приблизилась к постройке, сложенной из кирпича, которая заканчивалась башенкой с курантами. На шпиле трепетал флюгер. Анжела остановилась, прислушиваясь. Но поблизости никого не было. Никто не видел, как она вышла из дома. Она не могла допустить, чтобы ей сейчас помешали.

Анжела сунула руку в сумочку и вынула револьвер, тускло блеснувший под луной. Он был холодный и тяжелый. И должен был помочь ей избавиться от чувства вины, которым она мучилась все последнее время.

Она сняла оружие с предохранителя и, швырнув опустевшую сумочку на мерзлую темную траву, вошла внутрь.

Спустя минуту тишину взорвал треск револьверного выстрела, пробудив грачей, дремавших на окрестных деревьях. Те с шумом сорвались с ветвей и стали встревоженно перекликаться. А в следующее мгновение небеса разверзлись, и на землю обрушилась жуткая гроза. Словно этот выстрел послужил сигналом к ее началу.

— Ребекка! — вскричал Стирлинг обрадованно. — Черт возьми, где ты пропадала?! Я тут чуть с ума не сошел, волнуясь за тебя!

— Я на квартире у сэра Эдварда.

— Да? Не знал, что у него в Лондоне есть своя квартира. А как же Дженни? Ты съехала от нее?

— Я не в Лондоне, Стирлинг. Я здесь… в Нью-Йорке.

— Проклятие! — взревел Стирлинг. — Почему ты не предупредила? Какого дьявола ты тут делаешь? Кто тебя просил возвращаться? Ты что, не понимаешь, куда вернулась? Прямо в объятия к мерзавцу О'Харе! Ребекка, Ребекка… что ты натворила?

Ребекка знала, что Стирлинг называл ее полным именем только тогда, когда злился. Но другого она сейчас от него и не ждала.

— Ничего себе приветствие! — пытаясь разрядить обстановку, поддразнила она его.

— А мне сейчас не до экивоков, моя милая! Ты меня напугала до смерти этой своей выходкой! Какой черт тебя принес в Нью-Йорк, позволь узнать?! Какую игру ты ведешь?

— Да никакую игру я не веду! А не предупредила тебя о прилете, потому что знала, что ты огорчишься и станешь меня отговаривать. Но ты пойми, Стирлинг, я должна докопаться до истины, я обязана! И еще мне надоело прятаться. Да, надоело! И я вернулась бы к себе домой, но сэр Эдвард и Дженни настояли на том, чтобы я погостила у него, потому что здесь безопаснее.

— Ты сама не ведаешь, что творишь. Неужели не видишь, как опасны эти люди?.. Они ни перед чем не остановятся! Ты ненормальная, если думаешь, что можешь взять их голыми руками. Даже без помощи полиции, какой бы продажной она ни была.

— Я хочу провести собственное расследование. У меня появилась ниточка, и я решила ухватиться за нее.

— Какая еще, к чертовой матери, ниточка?!

— Помнишь ту мою фотографию, на которой был изображен Слай Капра? Так вот сегодня я встречаюсь с блондинкой, которая тогда стояла с ним рядом. Если тебе интересно быть в курсе, почему бы нам не встретиться в час дня и не пообедать, скажем, в «Сандолино»?

Ее нарочитое спокойствие взбесило его.

— Ребекка, черт возьми! Где она живет, эта блондинка? Ты не думаешь, что это может быть ловушка? Не ходи туда! Не ходи!

— Я уже собралась.

— Тогда пойдем вместе.

— Нет, Стирлинг. Это мои проблемы, и я сама хочу с ними разобраться. Не волнуйся, милый, — уже мягче прибавила она, понимая, в каком он находится состоянии. — Со мной ничего не случится. Эта женщина и ее муж — друзья сэра Эдварда. И потом вряд ли на меня кто-нибудь нападет в их доме. Это их скомпрометирует в глазах всего нью-йоркского света.

— И все же мне это не нравится… — буркнул Стирлинг.

— Ну так мы идем сегодня обедать? — как ни в чем не бывало повторила Ребекка, словно ей предстоял сейчас банальный поход по магазинам.

— Само собой… Бекки, умоляю, будь осторожна!

— Буду. Ну, увидимся.

На том конце провода раздались частые гудки, и Стирлинг с силой швырнул трубку на аппарат, уже зная, что до часу дня он не сможет работать.

Ребекка не понаслышке знала, как живут нью-йоркские нувориши, и все же роскошь, представшая ее взору, застала ее врасплох. Супруги Бендотто жили на Митчел-плейс. Одетый по всей форме швейцар поднялся вместе с ней на двенадцатый этаж на лифте и буквально сдал с рук на руки любезному англичанину-дворецкому, который проводил ее в гостиную и с ходу предложил что-нибудь выпить.

— Кофе, пожалуйста, — ответила она, ставя тяжелую сумку с фотопринадлежностями на пол и с любопытством осматриваясь вокруг. Несмотря на серое морозное утро за окном, комната была вся наполнена теплым золотистым светом и украшена искрящимся хрусталем и огромными вазами роз. Розовые же шелковые портьеры закрывали стены. На французскую позолоченную мебель падали красивые блики. Полированный пол был устлан бесценным ковром ручной работы, а в белом мраморном камине эпохи Людовика XV трещали яблоневые дрова. Сквозь тонкие прозрачные занавески на высоких окнах Ребекка видела Ист-Ривер.

Спустя несколько минут в этом царстве розовой роскоши появилась и сама хозяйка — Тереза Бендотто. Ее худую фигуру обтягивало шерстяное платье с длинными рукавами и очень короткой юбкой. Светлые волосы были собраны сзади в небрежный пучок, однако Ребекка подозревала, что у парикмахера ушло на эту прическу не меньше часа кропотливого труда. Макияж Терезы смотрелся безупречно. На ее шее поблескивало жемчужное ожерелье, а на тонком пальце сверкал перстень с огромным бриллиантом.

— Здравствуйте, — сказала она. — Прошу прощения за то, что заставила себя ждать. Так много звонков, знаете ли, и всяких разных забот. Надеюсь, дворецкий предложил вам что-нибудь? — Ребекка кивнула. Тереза фальшиво улыбнулась. — Итак, начнем? Куда вы поместите эти фотографии? Они вам нужны для журнала? Где мы с вами будем работать?