Травника спрятать было негде, поэтому его я просто бросил на дно рюкзака. Всякую бумагу
охотники да старатели с собой носят часто: для самокруток, на растопку или для других,
понятных целей. Решив, что дневник особого внимания не привлечет, я просто сунул его на
дно рюкзака… И действительно – шманая рюкзак, никто не обратил внимания на рваную
тетрадку. А вот кулон-ключ Миши мог вызвать нездоровый интерес и поэтому был спрятан
надежнее всего остального, в тайнике гораздо более хитром, чем повязка на ноге. Тайник
этот находился в моем ремне – кармашек с обратной стороны, с прорезью, закрытой
«молнией» и скрытой под узким кожаным клапаном. В общем, если только ремень не
отберут, за кулон можно не опасаться.
Я поймал взгляд пленницы. Она сидела все в той же позе, обхватив себя за колени,
завернувшись в плащ, и недоверчиво смотрела на меня исподлобья.
– Ну? – Зверобой перебрал лежащие на моей куртке вещи. – Кто такой?
– Охотник, – сказал я. – Стасом звать.
Главарь бандитов окинул меня тяжелым, недоверчивым взглядом и, кажется, собрался
задать следующий вопрос, но его перебил Фара:
– Часто в этих местах промышляешь?
– Постоянно. Жир гоню и в поселки окрестные сдаю. То есть меняю – на еду, патроны.
На всякое. Когти еще, ну и на змея вот тоже охочусь…
– А со змеями что делают? – скривился Шутер. – Неужели едят?
– А то! Это ж тебе не выдра, почему б и не есть змея?
– На выдр, значит, охотишься, – повторил Зверобой с неопределенным выражением.
Фара подошел ко мне ближе, пригляделся.
– Нет, я тебя раньше не видел. Давно ты здесь?
– Давно, ага.
– А живешь-то где вообще?
– Нигде конкретно. – Я кивнул на опору. – Иногда вот под ней останавливаюсь, где вы
сейчас. Мою стоянку, можно сказать, заняли. А иногда в болоте ночую. Или в Гниловке той
же.
– Аж до Гниловки ходишь? – заинтересовался Фара. – Это хорошо.
– То есть ты знаешь болота? – уточнил подошедший к нам Кузьма.
– Ха! – я поднял пятерню, показав им растопыренные пальцы. – Как свои пять знаю.
Все тропки здесь переходил-перенюхал.
Зверобой с Фарой переглянулись. По тяжелому лицу бандита ни о чем невозможно было
догадаться. Я впервые видел вблизи и при нормальном освещении убийцу Миши, вчера
сверху лица было особо не разглядеть. Мужик в районе сорока, черная щетина, глаза темные,
лицо – малоподвижное и какое-то серое. И взгляд мрачный, недобрый, причем так он,
кажется, смотрел не только на меня, а на весь окружающий мир.
– А вы куда вообще направляетесь, хлопцы? – заговорил я, оглядываясь. – Смотрю,
форма на вас такая… Хотя не на всех.
– Тебе до нашей формы дела не должно быть, понял? – сразу напрягся Фара.
– Да ладно, ладно. Мне и правда дела нет. Так что, может, вы меня отпустите? И
разойдемся своими тропками-дорожками.
– Много за жир патронов дают? – спросил Зверобой.
– За тот, что из этой дуры вытоплю, – я пнул лежащего под ногами мутанта, – с десяток
для «махновки» получу и еще, может, спичек.
– Не густо.
Я поймал взгляд Рыбы, который вдруг уставился на меня. В прозрачных глазах его что-
то появилось, какое-то чувство… узнавание, что ли? Под ложечкой засосало. Да нет же, не
может он меня узнать! Бандиты не видели непрошеного ночного гостя вблизи, и лиц а в
темноте никак не могли разглядеть. Тогда с чего он вдруг насторожился? Хотя Рыба так
ничего и не сказал – просто глядел на меня, и все.
– Хочешь подзаработать? – прямо спросил Фара.
Зверобой, скривив губы, кинул на него быстрый взгляд – он явно привык сам вести
подобные разговоры.
– Смотря на чем, – ответил я осторожно.
– Нужно провести нас через болото. На другую сторону.
– И зачем?
– Не твое мутантское дело. Сколько возьмешь за такую работу?
Я хитро улыбнулся:
– Хорошим людям за хорошие деньги ничего не жалко. Давайте пятьдесят патронов
двадцатого калибра, половину с дробью, половину обычных. Это мне для «махновки». Если
таких патронов нету, то могу взять рубли, но лучше золотом, чтобы… Ай, ай, ты чего?!
Зверобой стоял передо мной, подняв пистолет, какой-то «Иж», кажется, – трудно
разобрать детали и понять точно, что за модель, когда ствол смотрит прямиком тебе в лоб.
– Поведешь нас через болото. Получишь за это пятьдесят рублей.
Я изобразил разом удивление, обиду и страх:
– Ну, если ты так ведешь разговор… Ладно, проведу за полтинник. Четвертак – авансом.
Слушайте, а выдру эту на жир топить будем? Она ж тоже денег стоит.
– Мы спешим, охотник, – сказал Фара. – Не до выдр нам.
– Вам не до выдр, а мне-то – до выдр, э? Тогда ее компенсировать мне на-а… – Я не
договорил, потому что Зверобой, взмахнув рукой, врезал мне рукоятью пистолета по уху.
Едва не упав, я переступил с ноги на ногу.
И поклялся себе, что убью его собственноручно, причем так, чтобы видеть, как уходит
жизнь из этих темных глаз.
– Не возражать! – процедил бандит. – Выдру – бросить. Тебе за работу пятьдесят. Без
аванса. Завтракаем на ходу. Всё, в путь!
С этими словами он отвернулся от меня. Я стоял с обиженной мордой, держась за ухо,
но ликуя в душе. Вот так, вы у меня на крючке!
Когда Зверобой шагнул к палатке, я поймал взгляд пленной женщины. Внимательный и
настороженный взгляд.
Глава десятая
Калуга. Встреча на болоте
Если бы я действительно знал болото так, как говорил, все было бы ничего, однако мы с
Михаилом бывали здесь нечасто и местность я изучил не слишком хорошо. Из-за этого
приходилось быть вдвойне осторожным: и чтобы не вляпаться куда не надо, и чтоб не выдать
себе перед теми, кого взялся вести.
Вооружившись палкой, я шел впереди отряда. И буквально физически ощущал тяжелый
взгляд Зверобоя, который иногда устремлялся мне в спину. Ясно было: он не доверяет
болотному проводнику Стасу. И никогда не будет доверять.
Еще опасения вызывал Рыба. Почему-то он, в какой-то момент насторожившись, стал
относиться ко мне с агрессивной подозрительностью. Бандит с мертвыми глазами даже
оживился немного, на снулом лице его появилось подобие чувств, теперь он постоянно
наблюдал за мной, как будто пытаясь поймать на лжи или лукавстве. А я все не мог понять,
что же его насторожило. Ведь не мог он узнать ни моего лица, ни голоса! В чем же дело? Это
было совсем непонятно.
Потыкав палкой перед собой, я осторожно шагнул на мягкую кочку, с нее на другую,
перепрыгнул на участок почти сухой земли и, приподнявшись на цыпочках, поглядел вперед.
Туман немного рассеялся, но дальше метров пятнадцати видно было все равно не очень. Я
снова зашагал, кинул взгляд через плечо: отряд растянулся двумя длинными цепочками.
Прямо за мной шел Шутер, потом Зверобой и Кузьма, за ними пленница по имени Аля, рядом
Фара. Он вообще далеко не отпускал ее от себя, все время старался держать рядом. Позади,
немного по сторонам, шагали Серый с Томатом, за ними Рыба, Боров и замыкал шествие
молчаливый Павлуша. Верной дорогой идем, товарищи. Меня звать Сусанин, и я – ваш
герой.
– Эй, Стас! – негромко позвал Фара, перешагивая через ствол упавшего дерева. – Долго
мы уже идем. Далеко до Гниловки?
– Что с того, что долго, – пожал я плечами. – Далеко еще, да. Это же болота, здесь все
расстояния в пять раз больше становятся.
– До вечера хоть туда попадем?
– Попадем, но надо будет сделать небольшой привал. Жрать уже и сейчас охота, скоро
вообще брюхо подожмет. А в болоте на ходу не едят. Дойдем до более-менее сухого и
твердого места, встанем на часок, потом дальше.
– А что, есть тут такие, сухие и твердые? – с любопытством спросил Шутер.
