вокруг ничего подозрительного – и снова поднял руку, показывая идущим сзади, что можно

подтягиваться.

– Не, ну не конкретно вас, чувачелло, а хоть кого-нибудь, кто б меня отсюда вытащил.

Ты посмотри, вон слева дерево. Оно подгнившее, сломать легко, веток почти нет, даже и

срезать ничего не надо. Программа, значит, такая: вы мне протягиваете это деревцо… дерево

помощи то есть протягиваете – и я выскакиваю, как родной.

Из-под грязи выпросталась залепленная черным рука и помахала нам.

– Шутер – возвращайся, – велел я, когда Серый с Рыбой остановились возле лужи. –

Опиши ситуацию, скажи, что могут идти сюда.

Он поспешил назад, а голова снова заговорила:

– Да вас много, гляжу. А что это вы тут делаете?

– А ты что тут делаешь? Грязевые ванны полезны для здоровья, но пиявки замучают.

Серый с Рыбой настороженно молчали, рассматривая говорливую голову.

– Так стою, видите… – поведала она.

– Давно стоишь?

– Ох, давно уже! Провалился, понимаешь… А тут то ли коряга задубевшая, то ли

камень большой в иле, не разберу. Короче, я в это дело уперся ногами и стою. Устал уже

стоять. Скоро не смогу, лечь придется – и поминай, как звали.

– А как звали? – уточнил я.

– Так Калугой меня кличут.

– Калуга, ты кто вообще такой? – влез в разговор Серый.

– Так охотник, а кто ж еще?

– И на кого охотишься? Тоже на выдр?

– Не-е, – голова помоталась из стороны в сторону. – У меня от их запаха изжога жуткая.

Я однорогов промышляю, еще болотных рысей иногда.

Голова принялась рассказывать о себе, и вскоре выяснилось, что затянутый болотом

человек был как раз тем, кем я представился Зверобою и Фаре. С той только разницей, что

специализировался Калуга на болотных рысях, опасных, к слову, зверях. Если он

действительно регулярно охотился на них и до сих пор жив, то это многое говорило о его

умениях.

Когда подошли остальные, я коротко обрисовал ситуацию. Калуга слушал наш разговор,

широко раскрыв свои выпуклые, как у болотной выдры, глаза и часто кивая.

– Надо его вытащить, – заключил я. – Боров, сломай то дерево.

– Стой, – сказал Зверобой, и здоровяк, шагнувший было в сторону, остановился. – Зачем

вытаскивать?

– Как это зачем? – удивился Калуга из болота. – Ради оказания помощи ближнему

своему.

– Ты нам не ближний.

– Ну так и дальнему, дальнему своему тоже ведь помощь надо оказывать! Про заповеди

слышал, брат? Божьи заповеди, а? Что засеешь, то и пожнешь. Не бросай в другого камень,

он в тебя попадет. Как повернется, так и обернется. Ударили по щеке – бей в ответ. Понимать

же надо! Эти заповеди людям даны, чтоб мы жили в согласии и взаимопомощи…

– А есть еще десятая заповедь: не болтай, а то застрелят, – перебил я.

– Вот, вот! – закивал Калуга. – Правильно, хватит болтать, вытащите меня отсюда

побыстрее.

Фара вопросительно посмотрел на Зверобоя, и тот сказал:

– Он нам не нужен, идем дальше. Стас, веди.

– Э, чувачеллы! – всерьез забеспокоился охотник, но замолчал, когда Зверобой поднял

пистолет и прицелился в него. Кажется, он действительно собрался выстрелить пленнику

болот в лицо, и я сказал:

– Нет, подожди.

– Почему? – главарь бандитов холодно посмотрел на меня.

– Неизвестно, кого в этих местах может привлечь выстрел. Лишний раз в болоте лучше

шум не подымать.

Когда Зверобой нехотя опустил оружие, я снова обратился к Калуге:

– Так ты болотный охотник. Опытный?

– Опытный?! Тринадцать мутантов тебе в задницу, да я бог болот!

– Если так, то почему в топь затянуло?

– Да это все из-за тех… В Гниловке которые.

– Кто в Гниловке? – сразу насторожился Фара.

– Люди там какие-то засели, а я в ней переночевать собирался, – зачастил Калуга,

смекнув, что завладел вниманием слушателей и получил шанс на спасение. – Подошел к ней,

а там эти сидят… И давай стрелять сразу. Пришлось уходить. Ну, так уходить, что аж убегать.

Ночью почти не спал из-за этого, просидел на островке. Тут же – если заснешь, то можешь не

проснуться, особенно в одиночку. Выдры на спящих нападают. Из-за этого сегодня совсем

квелый был, сонный и, когда шел, проглядел плавину.

– Что за люди в Гниловке? – спросил Зверобой.

– Не знаю. Я ж так, издалека только видел… Но вообще-то на возрожденцев похожи.

Одеты вот, как некоторые из вас. И много их там.

– Это может быть отряд, посланный Шульгиным, – негромко сказал командир

дезертиров. – Плохо.

– Плохо, – вклинился я, – потому, что мы в Гниловке собирались ночевать. А теперь

как?

– А теперь ночью будем идти, – пожал плечами Фара.

– Ночью вести вас по болоту я не рискну. Короче, вот что скажу: этого мужика надо

вытащить. Потому что если он и правда охотник, а судя по всему, так и есть, то знает места

не хуже меня. Второй проводник не помешает.

– Зачем он нам?

– Запас проводников чтоб был, вот зачем. Я ж так понял, что у вас уже был один, но с

ним что-то случилось. Правильно?

– Шутер тебе это рассказал? Болтливый он слишком.

– Нет, случайно услышал из вашего разговора, еще утром, на стоянке, когда только

выходили. Так вот я к чему: а если со мной что-то случится?

– Если ты сбежать надумал… – Фара поднял большой кулак.

– Сбежать? Я свой полтинник хочу получить. Не в том дело, тут логика простая: на

болоте может произойти все что угодно, и два проводника лучше одного.

– Да ты просто хочешь, чтоб мы его вытащили, вот и все. Хотя… Нет, вообще-то ладно,

логика есть. Может, он нам и пригодится.

Голова в болоте навострила уши, пытаясь понять, о чем мы говорим. Фара посмотрел на

Зверобоя. Тот размышлял, хмуро уставившись себе под ноги, потом громко произнес:

– Ты, там! Либо оставляем тебя здесь, либо вытаскиваем. Тогда помогаешь вот этому

вести отряд дальше. Нам нужно выйти с другой стороны болот. Оплаты не будет, только

жратва. Доведешь – свободен.

– Лады, чувачелло! – заголосил Калуга, которому явно уже до смерти надоело торчать в

трясине. – Согласен! Я, правда, весь в грязюке, мне бы обсушиться, костерок бы…

– По дороге обсушишься.

– Не вопрос, но я и без ствола, утонул он!

– Ствол дадим. На время.

– О, вообще сила! Тащите меня уже быстрее!

Зверобой кивнул Борову, и тот зашагал к деревцу.

На то, чтобы извлечь Калугу из болота, потребовались пять минут совместных усилий

здоровяка, Шутера и Серого. Грязь с неохотным чавканьем выпустила дородное тело, явив

нашим взорам парня среднего роста, круглолицего и круглобокого. Глаза у Калуги от

природы были несколько вылупленные, и поэтому он казался постоянно удивленным.

– Колобок, – проворчал Боров, отбрасывая ствол дерева. – Почему Калуга? Колобок

натуральный!

– Калуга – потому что из Калуги я, – пояснил охотник, расстегивая потяжелевшую от

грязи куртку. – В эти места к шурину приехал как раз перед тем, как все началось, и остался в

результате. Ну, парни, благодарю, в общем, за спасение на водах. А тебе – персональное наше

с кисточкой, как организатору всего мероприятия.

Он через голову стянул рубаху, бросил ее вслед за курткой на землю и шагнул ко мне,

раскрыв объятия.

– Э, не-не! – я посторонился. – Я с грязными мужчинами не обнимаюсь. Помоешься –

тогда лезь, хотя лучше и тогда не надо.

– Ну ладно, дай хоть лапу пожму, – Калуга схватил меня за руку и горячо потряс ее.

Посмотрел на остальных: – Ну, чувачеллы, я понимаю, вы спешите, так что даже времени на

обсушиться не будет? Тогда я только одёжу выжму – и сразу идем, лады?