– Откровенно говоря, с тех пор, как дети подросли, я слышала о ней не так много. Казалось, едва Кит уехала в университет, Соня потеряла ко мне интерес. Видимо, перестала уважать после того, как оба моих сына бросили учебу. Но я скучаю. Давным-давно мы частенько выходили с ней на улицу выкурить по сигаретке.

– Я просто повторяю то, что Пьер услышал от Грега, – сказала Надя. – Кстати, где она сейчас?

– Может, это и не мое дело, но скажу все равно. – Хелен приняла от Пьера еще один бокал вина. – Весьма типично для Грега видеть в Соне зло лишь потому, что она с ним не соглашается. Он всегда любил покомандовать.

– Ты ведь никогда не любила Грега? – с улыбкой спросила Надя.

– Недолюбливала, раз уж на то пошло, – уточнила Хелен.

Надя улыбнулась группке вошедших женщин. Хелен почувствовала стыд – острый, обжигающий – оттого, что упомянула о своей неприязни к Грегу. Он был другом Пьера. Вечно она что-нибудь ляпнет. Значит, Соня – ЭМЯТ. А Бен с Мирандой – на Мадагаскаре. Хелен успокоилась, но вместе с тем у нее начало портиться настроение. От недавно прибывших донеслись хвалебные охи и восклицания. Надю похитила поклонница. Хелен заметила, что на подносе не осталось бокалов с вином. Пора домой. Она закуталась в голубую куртку с капюшоном, натянула бордовые кожаные перчатки для вождения, которые держала в карманах, и немного постояла на улице. Ногами в замшевых сапожках потопала по тротуару, уже начинавшему искриться изморозью. Затем пошла к машине, припаркованной на углу. На той стороне дороги какие-то парни вытряхнулись из такси и направились к зданию, бывшему складом в Викторианскую эпоху, а ныне приютившему какой-то клуб; когда юноши переходили трассу, из их ртов вырывались белые клубочки пара. Всю неделю Хелен окружали мальчишки-подростки: нуждающиеся – на работе, а дома – ее собственные двое плюс племянник Джез. Их длинные ноги и сутулые плечи, казалось, не оставляли ее ни на секунду. Хотелось бы, чтобы в ее жизни было больше женщин. Было бы с кем по-настоящему поговорить, поделиться переживаниями. Надя думает только о своей беременности, Соня в последнее время явно предпочитает одиночество, а Мария, сестра Хелен, куда более успешна в плане воспитания юношей. Ей Хелен никогда не доверяла. Кое-кто из приглашенных на закрытую для широкой публики выставку тоже потянулся к клубу. «Мужчины средних лет стараются казаться молодыми», – подумала Хелен и вдруг поняла, что сама старше их. Средних лет, но старше. Почему это всегда так внезапно? Вздохнула, набрав полную грудь воздуха. С удовольствием бы пошла с ними, выпила б еще немного, оттягивая возвращение домой, но она устала и к тому же за рулем. Мик, наверное, приготовил ужин. И будет ждать. В машине Хелен пристегнула ремень, сознавая, что хлебнула лишнего, хоть и за все время, что водит машину, ее еще ни разу не проверяли алкотестером. «Я же не похожа на пьяницу», – подумала она. Полиция ловит в основном молодежь. Друзей Барни и Тео всегда останавливают, хоть ребята никогда и не садятся за руль в подпитии. Поворачивая ключ зажигания, Хелен заметила Алисию, подружку Джеза. Девушка шла по улице от галереи. В одиночестве и какая-то потерянная. Хелен опустила стекло в окне и выглянула:

– Тебя подвезти?

– Ой, классно! – Алисия подняла взгляд.

Хелен открыла пассажирскую дверцу, и девушка запрыгнула в машину.

– Домой?

– Да, вроде… Думала, увижусь с Джезом у Нади. Я приходила кое с кем с курса по искусству. И его приглашали. Не знаете, где он? Мы не виделись еще с четверга.

– Если честно, думала, Джез с тобой, – ответила Хелен.

А она-то сама когда в последний раз видела племянника? Не минувшим вечером – точно. Может, тоже в четверг, когда заходила Алисия и они моделировали на компьютере беджик? Хелен влилась в поток машин и взглянула на девушку. С прошлой субботы, когда приехал Джез, Алисия частенько бывала у них, но Хелен не обращала на нее особого внимания. Сейчас она рассмотрела подростка пристальнее: хорошенькая, миниатюрная, правильные черты лица, бледная кожа. С виду еще совсем ребенок.

Алисия смотрела вперед, чуть нахмурив лоб.

– Ты в порядке? – Хелен слишком быстро выехала на кольцо на Олд-стрит, потом притормозила, поворачивая в сторону города.

– Нет. Он не отвечает на звонки, и эсэмэски возвращаются.

– В конце недели Джез должен был вернуться в Париж, – сказала Хелен. – Я просила его позвонить, когда сядет на поезд, но утром была не дома. Так что мальчики наверняка в курсе.

– Он не мог уехать вчера. Мы собирались встретиться в туннеле. Джез не пришел, и я… волнуюсь. На него это не похоже.

– В туннеле?

– Пешеходном[6]. Как и все время с тех пор, как он приехал к вам в Гринвич. Это, понимаете, как полпути, это… как бы наше особое место.

«Господи, – подумала Хелен, – как может пешеходный туннель казаться романтичным? Даже наивному мечтательному подростку? Пол сырой – от реки. Белые плитки и ползущие по стенам черные кабели. Неистребимая вонь застарелой мочи. Лифты отключают в семь; позже, чтобы выйти на поверхность, приходится преодолевать сотни ступеней, трясясь от страха и надеясь, что по углам и в тени никто не прячется».

– В туннеле надо быть очень осторожной, – сказала Хелен. – Где тебя высадить? Могу довезти до дому, если придется сделать не слишком большой крюк. Или у метро?

– Доклендз.

Хелен вновь подумала о Мике: один дома, жарит что-нибудь. Стейки из тунца – одно из фирменных блюд, он частенько готовил их в субботу вечером. Ужин перед телевизором с бутылочкой чего-нибудь холодного и белого. Разве может она желать большего? Не стоило так волноваться на выставке Нади.

– Ничего не понимаю. – Алисия была готова расплакаться. – Может, Джез не хочет меня видеть?

– Джез? Уверена, это не так. Он вернулся в Париж или, может, репетирует со своей группой. Ты же знаешь: играя, они забывают обо всем на свете.

– Он лучший соло-гитарист из всех, кого я знаю. – Алисия пожала плечами. – Когда я с ним, друзья ревнуют страшно. Джез не придает значения своей привлекательности… А еще… он никогда не обделял меня вниманием. Странно…

Когда они выехали на Коммершиал-стрит, машину Хелен подрезал курьер на мотоцикле, и ей пришлось тормозить. Светофор переключился на красный. У нее начало подниматься давление. Почему все думают только о Джезе? Мария всю неделю каждый вечер названивала: узнать, как сын прошел собеседования, проверить, что он ел, и лишний раз напомнить Хелен, как мальчик талантлив. Относится к сыну как к элитному щенку, а не как к обыкновенному подростку. Сейчас вот его подружка проповедует такое же низкопоклонство, и это раздражает. Действие вина улетучивалось, начинала болеть голова. Хелен до жути захотелось еще выпить. Зря она взялась подвозить Алисию, надо было просто сказать: «Извини, мне срочно нужно домой». Как говорится, пусти козла в огород…

– Я заставлю его позвонить тебе, обещаю, – сказала Хелен.

Она высадила Алисию у дома и развернулась. Прислушалась к себе: чувствует ли облегчение оттого, что Бена на открытии не было. Совсем ни к чему ей еще раз переживать бурю эмоций вроде той, что описала Алисия. Больше никакого трепета в ожидании сообщения по мейлу, звонкого сигнала электронной почты. Никаких тягостных переживаний при мысли о возможной встрече. Никаких сумасбродных романтических рандеву в непроезжих окрестностях. Пешеходный туннель, надо же такое придумать! Она уже проходила это и повторять не будет. Зачем обнажать недавно залеченную рану? «Лучше подумай о спокойных, взрослых отношениях, которые мы с Миком можем восстановить сейчас, когда все уже позади», – велела себе Хелен.

Машина спустилась между высокими коричневыми стенами в темную пасть туннеля Блэкуолл.

«Вдвоем мы можем куда больше, чем обычно делала я одна: театр, поездки за город, хорошая еда. Оба решили сосредоточиться на наших отношениях. И правильно сделали». Поворачивая ключ в замке, Хелен предвкушала теплый запах готового ужина на кухонном столе. Мик стоял в гостиной на пороге. Лицо мрачное, под мышкой газета. Никакого аппетитного запаха с кухни. Камин не горел, в прихожей было холодно.