В любое другое время полицейский констебль Блэкетт принял бы этого трясущегося, бессвязно лопочущего человека за пьяницу, впавшего в белую горячку, однако сейчас ситуация показалась ему до ужаса знакомой.
— Идите со мной, сэр, и покажите. — Он не собирался выпускать мужчину из поля своего зрения. Даже подумал, что, возможно, ему удалось схватить Вестминстерского головореза, хотя он в этом и сомневался. Уж больно сильно поведение мужчины напоминало самый настоящий шок. Как бы то ни было, он бесспорный свидетель.
Локли с неохотой пошел назад. От ужаса его тошнило. Увиденное прочно засело в его сознании, как будто его там выжгли. Все воспринималось как кошмар наяву.
— Ох, — произнес Блэкетт, оглянулся на Биг-Бен, отметил время и вытащил свисток. Ночную тишину разорвал долгий, пронзительный, настойчивый свист.
Когда прибыл Питт, Мика Драммонд был уже там. Он был одет в куртку с атласными отворотами, как будто его выдернули прямо из кресла у собственного камина. Он замерз, вид у него был печальный.
— А, Питт, — произнес он, окидывая инспектора безжизненным взглядом из-под сведенных на переносице бровей, отошел от людей, сбившихся в кучку возле труповозки. — Еще один, все точно так же. Я думал, что Этеридж будет последним. В общем, похоже, ваша женщина тут ни при чем. Возвращаемся к маньяку.
На мгновение Питта охватило облегчение, но его почти сразу сменил нарастающий ужас. Да, ему не хотелось, чтобы Флоренс Айвори оказалась виновной. Ее лицо всплыло в его памяти так же четко, как будто он увидел ее перед собой. С другой стороны, в ее характере достаточно страстности, чтобы выполнить желаемое, что бы это ни было, и в то же время ей хватает здравого смысла, чтобы просчитать последствия.
— Вероятно, — согласился он.
— Вероятно?
— Есть много возможностей. — Питт осмотрел фонарный столб. Тело уже сняли и положили на тротуар. Он перевел взгляд вниз и отметил, что убитый был одет так же, как предыдущие двое, и что ему была нанесена точно такая же рана. Да и внешне он сильно походил на Локвуда и Гамильтона: бледный, с крупным носом, глубоко поставленными глазами и светлыми волосами, которые в свете фонарей казались серебристыми. — Это действительно мог быть сумасшедший, — продолжал Томас. — Или анархист, хотя я сомневаюсь в этом. Не исключено, что существует политический заговор, о котором мы даже не подозреваем. Или это убийство не имеет никакого отношения к тем двум, просто кто-то подражает убийце. Такое случается. Или все три убийства связаны, и только одна жертва важна для убийцы, а остальные — случайные.
Драммонд прикрыл глаза, как будто его веки отяжелели от пугающих мыслей. Он на мгновение спрятал лицо в ладонях и со вздохом опустил руки.
— Господи, надеюсь, что это не так! Как можно быть столь… — Он не нашел подходящего слова и замолчал.
— Кто он? — спросил Питт.
— Катберт Шеридан.
— Депутат парламента?
— Да. Именно так, еще один депутат парламента. Тридцать пять — сорок лет, женат, трое детей. Живет на южном берегу реки, в Баронз-Корт, недалеко от Ватерлоо-роуд. Предприимчивый и энергичный молодой «заднескамеечник», депутат от избирательного округа в Уорвикшире. Слегка консервативен, против гомруля, против реформы уголовного права, за лучшие условия труда на шахтах и фабриках, за реформы законодательства о помощи неимущим и о детском труде. Категорически против любого участия женщин в выборах. — Он посмотрел на Питта. — В общем, такой же, как практически все остальные.
— Вы много о нем знаете, — удивился Томас. — Мне казалось, его обнаружили полчаса назад.
— Об этом рассказал его коллега; он догонял его, чтобы пригласить на обед, и нашел у столба. Сразу его узнал и вызвал нас. Бедняга вне себя от горя. Некий Уоллес Локли, вон он сидит на земле рядом с труповозкой. Кто-то дал ему выпить хорошую порцию бренди. Из сострадания нужно поскорее поговорить с беднягой и отпустить его домой.
— Что сказал хирург?
— То же, что и об остальных, — во всяком случае, ему так показалось на первый взгляд. Один разрез, сделанный из-за спины. Жертва ничего не заметила и не оказала никакого сопротивления.
— Странно. — Питт попытался представить ситуацию. — Если он шел через мост, возвращаясь домой после позднего заседания, он наверняка шел быстрым шагом. И убийце надо было идти быстрее, чтобы догнать его. Вам не кажется, что одинокий человек на мосту, особенно после двух предыдущих убийств, обязательно обернулся бы, если бы услышал позади себя приближающиеся шаги? Я бы — точно.
— Я тоже, — согласился с ним Драммонд, хмурясь еще сильнее. — Я бы закричал и даже побежал. Если только убийца не шел навстречу, с южной оконечности. Как бы то ни было, я бы не стоял столбом и не ждал, когда кто-то приблизится ко мне настолько, чтобы нанести удар. — Он тяжело вздохнул. Тишина была такая, что они слышали плеск воды о быки моста и стук колес кэба по мостовой набережной. — И если только, — закончил Драммонд, — это не был бы кто-то из моих знакомых. Человек, которого я знаю и которому доверяю. — Он прикусил губу. — Но я точно испугался бы, если бы встретил незнакомого безумца.
— Что насчет Уоллеса Локли? — Питт вопросительно изогнул брови. — Что мы знаем о нем?
— Пока ничего. Но выяснить будет несложно. Для начала я бы проверил, тот ли он, кем представляется. Думаю, это не составит труда. Я, естественно, не знаю в лицо всех шестьсот семьдесят депутатов парламента и не отпускал бы его домой, пока кто-нибудь не опознает его.
— Взгляну-ка я на него.
Томас сунул руки в карманы и подошел к труповозке и к мужчинам, сбившимся в кучку вокруг нее. Один был наверняка кучером: он приглядывал за лошадью, хотя вожжи были наброшены на специальный столбик. Мужчина лет тридцати пяти, изможденный, с трясущимися руками и растрепанными волосами был, вероятнее всего, Локли. Он сидел на бордюре, но встал при приближении Питта. Было видно, что он еще не оправился от шока, однако не впал в истерику или в панику и не напустил на себя надменный вид. Если он и догнал Шеридана, а потом убил его, то сейчас он мастерски владел собой, а значит, обладал рассудком более холодным, чем воды Темзы внизу.
— Добрый вечер, мистер Локли, — тихо произнес Питт. — Когда в последний раз вы видели мистера Шеридана живым?
Локли сглотнул и сдавленно проговорил:
— Наверное, чуть позже половины одиннадцатого. Я вышел из парламента в двадцать минут, встретил одного или двух коллег, поговорил с ними. Я… я не знаю, сколько прошло времени, я сказал каждому пару слов. Я увидел Шеридана и пожелал ему спокойной ночи. Он ушел, а полковник Девон заговорил о делах. Потом я вспомнил, что хотел поговорить с Шериданом. Прошло несколько минут после его ухода, и я поспешил за ним, и… и вы знаете, что я обнаружил.
— Полковник Девон — депутат парламента?
— Да… Господи! Вы же не думаете!.. Вы можете проверить у него. Он вспомнит, о чем мы говорили: о сегодняшних дебатах.
— Мистер Локли, вы видели еще кого-то на мосту, впереди или позади вас?
— Нет. Не видел. Удивительная вещь: я не помню, что видел кого-то еще! А ведь прошло всего… — Он судорожно вздохнул. — Только десять минут после…
На северной оконечности моста началась суета; люди возмущались, что полиция не пропускает их. Какая-то женщина начала кричать, и ее увели. По проезжей части застучали быстрые шаги, и из темноты появилась крупная фигура в развевающемся пальто. Когда она поравнялась с фонарем, Питт узнал Гарнета Ройса.
— Добрый вечер, сэр, — сказал он.
Ройс подошел к нему, глянул на Локли, поздоровался с ним, обратившись к нему по имени, затем перевел взгляд на Питта и на Драммонда, который тоже узнал его.
— Это уже ни в какие рамки не лезет! — мрачно заявил Ройс. — Вы хоть понимаете, что люди близки к панике? Еще чуть-чуть, и начнутся беспорядки. Абсолютно здравомыслящие и твердые в своих убеждениях люди поговаривают о заговорах, цель которых — свергнуть монархию, спровоцировать восстания рабочих, забастовки и даже революцию! Я понимаю, что это абсурдно. — Он сокрушенно покачал головой. — Скорее всего, это одиночный маньяк — но его нужно арестовать! Нужно как можно скорее пресечь этот ужас! Ради бога, джентльмены, давайте мобилизуем все наши ресурсы и положим этому конец! Это наш долг. Более слабые и менее удачливые полагаются на нас и рассчитывают, что мы защитим их от безумцев с извращенной психикой или от политических анархистов, которые способны не оставить камня на камне от империи. Во имя Господа, это наш долг! — Он говорил совершенно искренне, его глаза горели праведным гневом, и ни у Питта, ни у Драммонда не возникло ни малейших сомнений в серьезности его намерений. — Если я могу помочь хоть чем-то — чем угодно, — только скажите мне! У меня есть друзья, коллеги, влияние. В чем вы нуждаетесь? — Он переводил настойчивый взгляд с одного на другого и обратно. — Скажите!
