— Ладно, я пойду с тобой, — отозвался Марус. — А эти крысы пусть снова принимаются за работу. Томрой, проверьте лиселя. Кажется, третий полощется.

— Есть, сэр! — ответил Томрой, возвращаясь к правилам субординации.

Моряки с отработанной быстротой разошлись по местам. Марус обхватил Ричиуса за плечи и повел к трапу.

— Давай-ка спустимся в камбуз, пока на твоем носу не наросли сосульки! — проговорил он, перехватив инициативу.

Ричиус спустился за Марусом на нижнюю палубу, а потом еще ниже, на камбуз в корму. В проходе было темно и тесно, переборки стонали под ударами волн. Промасленное дерево блестело в скудном свете, проникавшем сквозь узкие, вытянутые вверх иллюминаторы. Ричиус шел неуверенно: он все еще не мог приспособиться к качке. Уже не меньше дюжины раз он ушиб голову, и следы ударов начинали проявляться. Добравшись до камбуза, он ухватился за овальную дверь и протиснулся внутрь.

Камбуз был пуст — что было удачей, потому что он был невероятно тесным. Вдоль стен стояли простые скамьи, отполированные тысячей задниц, а почти все пространство было занято длинными выщербленными столами. В углу камбуза оставалось место, где работал кок: там высилась чугунная плита, обложенная камнями, и стояли немногочисленные котелки и сковороды. В ящике у плиты лежала скудная медная утварь — единственная, имевшаяся в распоряжении команды. Однако прямо к плите был болтами прикреплен большой кипящий котел. Крышка котла была надежно закреплена проволокой, а для выхода пара в ней были проделаны отверстия. Любой проголодавшийся мог спуститься вниз и зачерпнуть себе супа. Это была единственная еда, выдававшаяся без ограничений: хлеб и солонина выдавались пайками. Баун, корабельный кок, следил за тем, чтобы котел всегда был горячим. Суп был жидкий и почти безвкусный, но Ричиуса все равно притянул к себе его аромат. Он извлек из ящика в пару мисок и ложек, а Марус снял крышку и половником наполнил две миски. Аккуратно вернув крышку на место, Ричиус и Марус устроились на скамье и стали с наслаждением хлебать суп. Его аромат и жар плиты мгновенно прогнали из тела Ричиуса холод. Марус, не церемонясь, опустил ложку в суп, выудил оттуда самый большой кусок картофеля и сунул его в рот.

— Ты неплохо управился наверху, — объявил он, шумно прихлебывая суп. — Я тобой горжусь. Мы еще сделаем из тебя моряка, Ричиус.

— Не слишком на это рассчитывай, — предупредил его Ричиус. — Это было здорово, но я человек не морской. Марус пожал плечами:

— Оно и хорошо. Пракна везет тебя на Лисе не военный флот создавать. Он у нас уже есть.

Ричиус посмотрел на Маруса поверх ложки, ожидая, что лисский моряк начнет свои расспросы. Стоило им остаться вдвоем, и Марус все время задавал ему вопросы.

— У Арамура вообще нет военного флота? — спросил первый помощник.

— Нет. Ни единого корабля. По крайней мере не было, пока я там жил. Неизвестно, что с Арамуром сделали Гэйлы.

— Не могу себе представить, как можно вести войну без кораблей, — заметил Марус. — Без наших шхун мы бы пропали.

— Арамур не похож на Лисе, — ответил Ричиус. — Это только суша. Там нет ни каналов, ни даже рек. — Он опустил ложку и решил поменять тему разговора. — Расскажи мне про ваши каналы, Марус. Они повсюду?

— Повсюду, — подтвердил Марус. — Мы передвигаемся на лодках. Вся суша застроена, и плотно. Земли у нас мало, и мы каждый клочок используем.

— Поразительно, — сказал Ричиус. — Это совсем непохоже на Нар, правда?

Марус бросил на Ричиуса косой взгляд:

— Совсем непохоже.

— Я не хотел тебя обидеть, друг. Это было просто наблюдение. Хочется мне увидеть Сотню Островов. Я раньше никогда не встречал человека, который хотя бы видел Лисе. А до Пракны я даже ни одного живого лиссца не видел. — Ричиус прислонился спиной к стене, пытаясь оценить настроение Маруса. — Вообще-то странный он человек.

— Кто? Пракна?

— Да. Он очень замкнутый. Очень… — Ричиус не сразу нашел нужное слово. — Мрачный.

— У Пракны много забот.

— Это понятно. Но я как сел на корабль, так с тех пор его и не видел. Он сидит у себя в каюте еще больше, чем я. Что с ним такое, Марус?

— Ричиус, — сказал Марус предостерегающим тоном. — Ты задаешь слишком много вопросов. Ричиус улыбнулся:

— Я думал, это не запрещено. Разве я не прав?

— Не в этом дело. — Марус уклончиво отвел взгляд. — Пракна — человек непростой. Он много чего повидал, много чего сделал. За миской супа о нем не рассказать.

— Но ты ведь давно его знаешь, правда? Я это вижу. Вы — друзья. Вы вместе воевали, вместе переживали трудности и лишения. — Ричиус ел суп медленно. — Пракна говорил мне, что женат.

Марус кивнул.

— А что там было с его детьми? Лицо Маруса окаменело.

— Ты о чем?

— Пракна сказал мне, что потерял двух сыновей на войне с Наром. Это правда?

Марус очень медленно опустил ложку в миску, отодвинул недоеденный суп и пристально посмотрел на Ричиуса. По его взгляду Ричиус понял, что переступил какую-то невидимую черту.

— Ричиус, позволь мне тебя предупредить. Никогда больше никого не спрашивай о Пракне. Не задавай вопросов о его жене и никогда не спрашивай о его детях. Ты меня понял?

— Марус, я все понимаю. — Ричиус тоже отодвинул свою миску. — Но он настолько одержим местью, что не владеет собой.

Лицо Маруса стало еще печальнее.

— В Лиссе были тяжелые времена, Ричиус. Десять горьких лет. Ты знаешь о войне все, но вряд ли ты можешь себе представить, насколько разорены были наши острова. Мы и до сих пор не оправились, если говорить правду. Во время войны с Наром погибло много людей. Молодых людей, таких как ты. И о Пракне ты слышал правду. Он потерял на войне двух мальчиков. А я… — Его голос сорвался, и ему пришлось отвести взгляд. — Я потерял одного мальчика. Моего единственного сына.

Ричиус был потрясен. Он протянул руки через стол и осторожно прикоснулся к кончикам пальцев лиссца, пытаясь извиниться.

— Прости, Марус, — сказал он. — Дурак я был, что стал спрашивать. Должен был сам понимать.

Смутившись, Марус отмахнулся от его извинений.

— Нет, — проговорил он. — Ты только посмотри на меня: плачу, словно баба! Это было уже давно. И у меня, и у него. Но… не знаю. Может быть, я справился с этим лучше, чем Пракна. У него будто кусок сердца вырезали.

— Понимаю, — задумчиво сказал Ричиус. Он вспомнил Сабрину, свою первую жену, и неописуемый ужас, когда он увидел в ящике ее голову. Это мгновение испепелило его жизнь, навеки запечатлелось в его душе. Люди такого не забывают — если только у них есть сердце. — Прости мои грубые вопросы, — добавил он после недолгого молчания. — Я не знал. Если бы знал…

— Они были хорошие мальчики, — вспомнил Марус. — Они все служили вместе на «Огненной птице», поступили туда, как только возраст позволил. Пракна не хотел, чтобы оба сына служили на одном корабле. Оказалось, что он был прав. «Огненная птица» затонула в считанные минуты.

— Как это было? — спросил Ричиус.

— «Бесстрашный», — ответил Марус. — Ты знаешь этот корабль?

— Боже, конечно! Это корабль Никабара. — Ричиус покачал головой. — У меня об этом типе самые неприятные воспоминания, позволь тебе признаться. Я видел его однажды в столице Нара.

Марус широко раскрыл глаза:

— Правда? Какой он?

— Огромный, как дом, и жесткий, как камень. Я до смерти не забуду ни его лица, ни того, что он мне сказал.

— Да? Что он тебе такое сказал?

Ричиус подумал, что разговор пошел туда, куда не надо бы.

— Марус, мне не следует тебе об этом рассказывать. Ты только сильнее озлобишься.

— Скажи мне, — настаивал Марус. — Я хочу знать!

— Хорошо. Это было почти два года тому назад, когда Нар все еще вел боевые действия против Лисса, пытаясь заставить острова сдаться. Военные лаборатории спроектировали для Никабара какие-то новые корабли. Ему не терпелось направить их против Лисса. Мне кажется, ему было стыдно, что он все еще не сумел вас покорить.