— Симон жив? — переспросила она. — А как же…

— Твой ребенок с ним, — сказала Бетия. На ее лице была широкая, но грустная улыбка. — Шани жива, Дьяна.

Дьяна расплакалась. Не стесняясь никого, она позволила слезам заструиться по лицу. Шани жива! И она в безопасности, с Ричиусом. Более счастливого известия невозможно было себе представить. Вот только…

— Что случилось с Эрис? Зачем он нанес ей рану? Женщина пожала плечами:

— Не знаю, девочка. Наверное, хотел наказать ее за то, что сделал Симон. Но это жестокая несправедливость. Он ее убил, вот что он сделал. Он отрезал ей полступни.

— О нет! — застонала Дьяна. — Ох, Эрис!

Она должна пойти к Эрис. Никто из слуг не пытался возразить, когда Дьяна направилась к двери. Собравшись с духом, она открыла дверь, не постучав. И оказалась в темной комнате с задернутыми занавесками.

— Эрис! — позвала она, стараясь, чтобы голос звучал обычно. — Это Дьяна.

— Уходи, Дьяна, — раздался умоляющий голос Эрис. — Боже, не смотри на меня такую!

Дьяна разглядела ее в темноте. Юная танцовщица лежала на кровати в дальнем конце комнаты. Почти все ее тело было закрыто одеялами, но раненая нога, плотно замотанная бинтами, высовывалась из-под них. Вокруг покрасневших глаз собрались горячие слезы. Увидев Дьяну, Эрис отвернулась. Дьяна не обратила внимания на просьбу уйти. Она вошла в комнату, закрыв за собой дверь. Когда дверь закрылась, темнота стала гуще. Дьяна осторожно прошла по неосвещенной комнате, медленно приближаясь к кровати, пока ее глаза привыкали к темноте.

— Эрис, не прогоняй меня, — мягко сказала она. — Я хочу тебе помочь.

— Мне никто не может помочь. Посмотри, что он со мной сделал, Дьяна! Посмотри, что он сделал…

В темноте Дьяна едва могла различить искалеченную ногу. Однако ей было понятно, о чем говорила Бетия. В каком-то смысле Бьяджио действительно убил Эрис.

— За что он меня так? — прорыдала Эрис. — Я ничего плохого ему не сделала!

— Ах, Эрис! — вздохнула Дьяна. — Мне так жаль!

— Я больше не смогу танцевать. Никогда. Он отнял у меня это. За что?

На этот мучительный вопрос ответа не существовало. Бьяджио безумен. Это было единственным объяснением. Дьяна встала на колени рядом с кроватью Эрис и нашла под одеялом ее руку. Пальцы Эрис были безжизненны. Ее глаза слепо смотрели на Дьяну.

— Эрис, будь сильной! — взмолилась Дьяна. — Пожалуйста! Ради меня. Мне нужно, чтобы ты была здесь, со мной. Кроме тебя, у меня никого нет.

— Не могу, Дьяна, — прошептала Эрис. — Я пропала. Он отнял у меня жизнь. У меня ничего не осталось. Я умру.

— Ты не умрешь! — возразила Дьяна. — Я не позволю тебе. И можно жить не только ради танцев. Симон жив, Эрис.

Девушка кивнула:

— Знаю. Вот почему господин сделал со мной такое. — Она отвернулась. — И теперь Симон не сможет меня любить. Я калека, уродец.

— Эрис…

— Уходи, Дьяна, пожалуйста! — вскрикнула Эрис. — Оставь меня!

Дьяна выпрямилась и неловко застыла у кровати. Ей хотелось утешить Эрис, но она не находила слов, которые бы умерили боль или помогли восполнить тяжелейшую утрату. Эрис была танцовщицей, телом и душой. А теперь она стала ничем — и казалось, будто на ее месте появился призрак.

— Я загляну к тебе попозже, — пообещала Дьяна. — А пока поспи.

Эрис не ответила. Она продолжала неподвижно лежать на кровати. Дьяна наклонилась и поцеловала несчастную в лоб, а потом повернулась и вышла из спальни.

Однако на этот раз она не собиралась возвращаться к себе. — Где Бьяджио? — рявкнула она на слуг. Они толклись на месте, словно овцы, и никто не решался ответить. — Говорите! — потребовала Дьяна. Она повернулась к немолодой женщине, которая разговаривала с ней раньше. — Бетия, где он? Ты знаешь?

— Дьяна, не ходи к нему. Он только сильнее разъярится.

— Не защищай это чудовище! — прогремела Дьяна. — Просто ответь мне, где он!

— Не знаю, — ответила Бетия.

— А я знаю, — вмешался тонкий голосок. Вперед вышла юная прислужница. — Я видела, как он вышел из южных ворот и пошел на берег.

Дьяна не стала благодарить девушку. Она гневно зашагала в южное крыло здания. Бетия что-то говорила ей вслед, но Дьяна не слушала. Она была разъярена и хотела схлестнуться с Бьяджио, пока храбрость не покинула ее.

У южных ворот стояли двое охранников. Дьяна приготовилась к стычке, но они, к ее изумлению, молча посторонились. За воротами дворца в лицо ей ударило солнце. Бьяджио сидел на песке и тупо смотрел на корабли у горизонта. У него был задумчивый и отрешенный вид, выглядел граф гораздо хуже, чем в ту ночь, когда она застала его за приемом снадобья. Дьяна подавила страх и направилась к нему. Ветер усилился, и волны бились о берег, обдавая Бьяджио брызгами. Было ужасно холодно. Вышедшая без куртки Дьяна начала дрожать.

«Мне не страшно», — сказала она себе.

— Бьяджио! — позвала она издали.

Услышав ее голос, он только покачал головой. Дьяна подошла к нему. Волосы у него разметались и намокли от прибоя, рубашка была залита вкном. Когда он наконец поднял голову и посмотрел на Дьяну, она заметила, как покраснели у него глаза, воспалившиеся от слез. Лицо его превратилось в маску безумца.

— Я знал, что ты придешь, — объявил он с насмешливо. — Будешь теперь меня бранить?

— Ах ты, подонок! — вскипела Дьяна. — Как ты мог это сделать?

— Граф Бьяджио делает все, что ему заблагорассудится, женщина. Он не спрашивает позволения.

Не задумываясь, она замахнулась и припечатала пощечину на это заносчивое лицо. Наступило потрясенное молчание. Дьяна отступила на шаг, не сомневаясь в том, что обрекла себя на смерть. Однако Бьяджио не впал в безудержную ярость. Вместо этого он прижал руку к покрасневшей щеке и, как это ни странно, выглядел пристыженным.

— Говори, когда я к тебе обращаюсь! — потребовала Дьяна. — Я тебе не рабыня. И я тебя не боюсь.

— Тогда ты похожа на своего мужа, женщина. Ничего не боишься. — Граф помолчал. — Ты знаешь, что случилось?

— Кажется, знаю. Симон жив.

— Он в Лиссе.

— Это не повод калечить Эрис. Бог мой, ты же ее зарезал!

— Он меня предал! — взорвался Бьяджио. — После того, как я дал ему все! Он и сейчас сидит на этих проклятых островах вместе с твоим мужем. Я просто отнял у него то, что он отнял у меня.

— Ты не имел права…

— Я имел полное право! — воскликнул он. Его трясло словно в лихорадке. — Я — граф Ренато Бьяджио! Эрис принадлежит мне, и я могу делать с ней, что захочу. На этом острове все принадлежит мне! — Тут он снова отвернулся и забормотал: — Скоро мне будет принадлежать вся империя. Все будет так, как должно было быть с самого начала. Я буду сидеть на Железном троне. Я верну к жизни Черный Ренессанс. Мой великий план осуществится!

Он едва мог связно говорить. Дьяна не знала, остаться ей или уйти. Однако охранники Бьяджио дали ей пройти не случайно. Значит, этому безумцу хотелось, чтобы она находилась здесь.

— Ты рассказал мне не все, — заявила Дьяна. — Твои охранники дали мне пройти. Почему? Бьяджио пожал плечами:

— Ты уже слышала новость.

— Какую новость?

— О Симоне. И твоем ребенке.

— Шани? Что о ней известно? Бьяджио досадливо покачал головой:

— Почему ты притворяешься тупой? Твой ребенок жив. Я решил, что тебе следует об этом знать. Вот и все.

Это невероятное признание лишило Дьяну дара речи.

— Ты хотел сообщить мне об этом? — тихо спросила она. — И поэтому разрешил мне выйти к тебе?

— Да, — резко проговорил Бьяджио. — А теперь можешь идти. До свидания.

— Я не уйду, — ответила Дьяна. — Пока не уйду.

Она опустилась на песок рядом с ним, так близко, что ощутила его дыхание. Выглядел он ужасно. Поток слез смыл всю его золотистую красоту. Но когда она придвинулась к нему, он с содроганием отвернулся.

— Ты мне здесь не нужна, — сказал он. — Уходи.

Дьяна попыталась улыбнуться. От этого безумца крайне трудно было добиться толку, но Дьяна считала, что у нее все же получается.