— Я Его слуга, — гордо объявил он. — Ему известно, что я беспрекословно исполню Его волю. Вот почему Он возлагает на меня бремена. Он предназначил мне великую задачу.
— Уничтожить Бьяджио.
— Правильно. Он слуга дьявола. Я должен уничтожить его и все его греховные дела. Вот чего требуют от меня Небеса. Чего бы это ни стоило. — Эррит отвел взгляд. Эта задача его пугала. Страшное ощущение бессилия заставило его понуриться. — Лорла, я делал вещи, которыми не могу гордиться. Ужасные вещи. И мне приходится продолжать делать ужасные вещи, потому что этого хочет от меня Бог. Вот почему Он призвал меня в церковь, может быть, я даже именно для этого и родился. Я единственная надежда Нара. Я его спаситель.
Маленькая девочка криво улыбнулась. Эррит не мог определить, поверила ли она ему, но ее теплый взгляд был ему утешением.
— И поэтому на Драконьем Клюве война? — спросила она. — Потому что этого хочет Бог?
— Бог хочет, чтобы на земле наступило Его царство, — ответил Эррит. — Если нам приходится сражаться за это, если приходится приносить жертвы и умирать — что ж, так тому и быть. Бог показал мне это очень ясно, малышка. Именно поэтому Он убил императора Аркуса, именно поэтому дал мне в руки оружие, необходимое для исполнения Его планов. А теперь… — Эррит заставил себя весело улыбнуться, — мы больше не будем об этом говорить. На размышления у нас будет целый месяц. А сегодняшний день — для веселья.
Не успел он договорить, как через улицу перебежала обезьянка, вспрыгнув Лорле на колени. Лорла испуганно вскрикнула, уронила лакомство на тротуар и подняла руки, не решаясь дотронуться до любопытного существа. На громкий окрик Эррита стремительно бросился дрессировщик.
— Бобо! — воскликнул этот молодой дориец в нарядных одеждах.
Он виновато поклонился епископу, а причетники незаметно придвинулись ближе. Обезьянка прыгала у Лорлы на коленях. Как и ее хозяин, зверюшка была наряжена в зеленую рубашку, а на ее лохматой головке была красная шапочка колоколом. Обезьянка закричала, показывая желтые зубы, но девочке она не угрожала. Казалось, ее больше заинтересовала уроненная на землю ледышка.
— Все в порядке, — поспешно проговорил Эррит, успокаивая Лорлу и дрессировщика. Он бросил быстрый взгляд на своих сопровождающих, и те осторожно отступили. — Не бойся, Лорла. Она тебе больно не сделает.
— Бобо никогда никого не обижает, святой отец, — поспешил заверить их молодой дрессировщик. Он улыбнулся, а потом и рассмеялся при виде Лорлиного восторга. — Не беспокойся девочка. Он просто здоровается.
— Здравствуй, Бобо, — сказала Лорла, глядя на озорную обезьянку. Услышав свое имя, Бобо снова запрыгал, а потом протянул руку, чтобы пощупать Лорле лицо. Она засмеялась: крошечные пальцы защекотали ей губы. — Можно мне его потрогать? — спросила она. — Он меня не укусит?
— Давай! — пригласил ее дрессировщик. — Почеши ему голову. Он это любит.
Лорла потянулась к обезьянке и нежно погладила ей головку. При этом она широко улыбнулась.
— Он такой мягкий! — изумленно сообщила она.
— Бобо из Казархуна, — объяснил дрессировщик. — Он ехал так далеко только для того, чтобы поздороваться с тобой и со святым отцом. Он тебе нравится?
— Очень нравится! — проворковала Лорла. Она непрерывно гладила Бобо по голове. Это успокоило обезьянку, так что ее сморщенные веки начали опускаться. — Он такой милый!
— И умный, — заметил дрессировщик. — Он умеет считать до десяти. И он знает свое имя — лучше, чем некоторые люди. Бобо даже помогает мне управляться с другими зверями. Его даже слоны боятся!
Эррит наблюдал за тем, как Лорла ласкает обезьянку, и у него зародилась идея. Девочке не годится быть в соборе такой одинокой. В отсутствие других детей она общается только со священниками. Ребенку нужны любимцы. Он ухватил дрессировщика за рукав, заставляя его пригнуться.
— Сколько ты просишь за обезьяну? — спросил он. Тот растерянно заморгал:
— Что, святой отец?
— Я хочу ее купить, для ребенка. Сколько?
— Правда, отец? — возбужденно спросила Лорла. — И он будет мой?
— На твой день рождения, — объяснил епископ. Он наслаждался радостью, озарившей лицо девочки. — Особый подарок для тебя. Хочешь?
— Святой отец, Бобо не продается, — сказал владелец. — Простите, но он мой.
Голос молодого человека звучал несколько неуверенно, и епископ решил, что его можно будет переубедить. Эррит безмятежно улыбнулся ему, откидываясь на спинку скамейки.
— Ну же, сын мой. Это ведь просто животное. Что оно может для тебя значить? Я заплачу тебе вдвое больше того, что дал за него ты сам. И это более чем щедро.
— Э-э… отец? — Лорла застенчиво дернула его за рукав. Эррит не обратил на нее внимания.
— Вдвое, сын мой, — повторил он, поднимая два пальца. — Назови свою цену.
— Извините, ваша милость, но дело не в деньгах. Бобо не просто животное. Он скорее друг. Я не могу его продать.
— Отец, я не хочу обезьяну, — резко сказала Лорла, дергая Эррита за рукав сильнее.
Епископ недоуменно уставился на нее.
— Не хочешь? — переспросил он. — Почему?
Она пожала плечами:
— Не знаю. Просто не хочу. Не как подарок на день рождения. Я хочу что-нибудь другое.
— А что же?
— Просто что-нибудь другое, — повторила она, хмуро глядя на обезьянку. — Хотя обезьяна очень милая. — Продолжая поглаживать Бобо, она посмотрела на его дрессировщика, на лице которого было написано нескрываемое облегчение. — Тебе повезло. Наверное, он хороший друг.
Дрессировщик благодарно ей улыбнулся.
— Да, очень, — сказал он, беря Бобо с колен Лорлы.
Обезьянка проворно вскарабкалась на плечо к своему хозяину и устроилась там, словно птица. Оттуда она помахала рукой Лорле и епископу.
— Попрощайся, Бобо, — приказал дрессировщик.
Бобо проскрипел что-то непонятное. Лорла помахала вслед паре, быстро исчезнувшей в толпе. Ее взгляд не отрывался от обезьянки, пока зверек не скрылся из виду.
— Я подумал, что тебе захочется иметь товарища, — сказал Эррит. — Зверушка была бы хорошим подарком тебе на день рождения. Ну, что же… — Он встал, взял Лорлу за руку и помог слезть со скамейки. — Кажется, я знаю, где можно купить тебе что-то хорошее.
— Где это? — спросила Лорла.
— Увидишь.
Эррит повел Лорлу по тротуару, продолжая держать за руку. Они прошли мимо дрессированных зверей, мимо уличного фокусника в длинной мантии и со стопкой карт, которые постоянно исчезали у него из рук. Епископ не обращал внимания на шум, на поздравительные возгласы окружающих. То, что ему было нужно — и перед чем, как он не сомневался, Лорле было не устоять, — находилось на углу Высокой улицы, между свечной и кузнечной лавками. Пройдя половину улицы, Эррит увидел магазинчик, в который он направлялся.
Лавка игрушек Дудочника.
У витрины стояла толпа детей: они прижимались носами к стеклу, чтобы лучше рассмотреть расставленные за ним чудеса. Несмотря на шум, до Эррита уже доносились слабые звуки музыки, которую исполнял механический флейтист. Он указал Лорле на лавку.
— Вон там, — сказал он. — Вот куда мы идем. Лорла прищурилась:
— Что это?
— Лавка игрушек. Таких игрушек ты никогда не видела, малышка. Поверь мне, там ты найдешь свой особенный подарок на день рождения.
— Правильно! — радостно воскликнула Лорла, сжимая Эрриту руку. — Да, конечно, найду!
Теперь она вела его по улице — буквально тащила его, стремясь поскорее попасть в лавку игрушек. Когда они подошли к витрине, Лорла отпустила его руку и нырнула в толпу детей, пробиваясь к стеклу. Стиснутая с обеих сторон детскими телами, она прижала ладони к витрине и заглянула в нее. Эрриту не нужно было видеть ее лица, чтобы ясно представить себе, какое изумление на нем отразилось.
Лорла задержалась у витрины, заглядывая в лавку игрушечных дел мастера. Вокруг нее кричали и смеялись дети, но она молчала. Ее заворожили механический флейтист и чудесные кукольные дома. В глубине лавки Эррит заметил Редрика Бобса, владельца магазина. На секунду их взгляды встретились, но мастер почти сразу же отвернулся, чтобы заниматься покупателями. Как и следовало предполагать, лавка Дудочника была полна посетителей. Нарские аристократы и их балованные отпрыски заполнили магазинчик до отказа, жадно хватая удивительные игрушки, созданные мастером. Эррит пожал плечами, отгоняя мысль пробиваться сквозь толпу. Он — архиепископ Нара. Ему не надо дожидаться своей очереди. Пока Лорла смотрела на игрушки, Эррит смотрел на игрушечных дел мастера. Несчастный человек, в сущности. По-своему великий художник, но после смерти жены стал затворником. Детей нет. Эррит закрыл глаза и прошептал короткую молитву за Редрика Бобса. Наверное, он очень одинок.
