Катя неожиданно бурно расплакалась, чем страшно перепугала мать, души не чаявшую в единственной дочке.
— Что ты, Катюша? — залепетала Неля Максимовна. — Успокойся, прошу тебя! Глазки будут красные! Голова разболится! Не плачь! Я все для тебя сделаю! И колечко тебе купим с изумрудом, и сапожки австрийские! Я достану что угодно. Только перестань!
Но Катя продолжала реветь еще громче.
— Да что же такое случилось?! — в ужасе воскликнула мать.
— Он… меня… совсем… не замечает! — прорыдала Катя сквозь всхлипывания.
— Негодяй! Подлец! Скотина! — искренне вознегодовала Неля Максимовна, даже примерно не представляя, о ком речь. — Как он смеет тебя не замечать?! Тебя, мою красу ненаглядную!! Мою красавицу несравненную! Да лучше тебя ему никогда нигде не найти и ни за что не встретить!!
— Я тоже так думаю! — заявила Катя и перестала реветь так же внезапно, как и начала. Она старательно вытерла ладошками мокрые щеки и преданно взглянула на мать. — Мама, а как правильно соблазняют мужчину?
Неля Максимовна растерялась. Она ожидала от дочки чего угодно, но не подобного вопроса. Лучше бы Катюша попросила еще одни серьги с аметистами…
Пока мать обдумывала ответ и собиралась с мыслями, Катя ловко подкинула ей новый вопросик, не менее каверзный:
— А разве тебе никогда не приходилось никого соблазнять? Это странно в твоем возрасте… У кого же мне тогда спрашивать совета и консультироваться? Подружки тоже ничего еще не знают. К кому мне обращаться?! Писать в «Комсомольскую правду»?
Неля Максимовна вновь ужаснулась. Она не собиралась отправлять свое единственное чадо за консультациями к кому попало. Тем более по столь скользкому, деликатному вопросу.
— Доченька, кого же ты собралась соблазнять? — робко спросила несчастная мать.
— Его! — лаконично ответила дочь.
— Это тебе так необходимо? — осторожно справилась Неля Максимовна.
— Это вопрос всей моей жизни и смерти!
— Ну раз все столь серьезно, и дело зашло так далеко…
Она понимала, что, в общем, все еще не добралось до своего логического конца, но чувствовала в нездоровом — или чересчур здоровом? — по ее мнению, стремлении дочери нечто опасное и непредсказуемое. Неля Максимовна запуталась.
— Я должна немного подумать, и потом тебе все объясню.
— Только недолго, — распорядилась Катя. Она часто разговаривала с родителями в приказном порядке. — А то у меня совершенно нет времени на твои размышления.
Куда она так торопилась?
Несколько дней назад Катя, глянув в очередной раз на неприступного и холодного Гребениченко, вдруг поняла, что пора действовать наступила. Теперь — или никогда. Надо поспешить. Но как заставить его повернуться к ней?! Как вынудить увлечься ею, заинтересоваться, остановить на ней свой выбор?!
Катя не знала, как этого добиться. Но мечтала лишь об этом.
Примерно в то же время Александр огорошил родителей неплохим вопросом. Что называется, прямо под дых.
— Вы не собираетесь стать дедом и бабкой? — беззаботно спросил он их за завтраком.
Родители перестали жевать и переглянулись.
— А что? Есть такая возможность? — осторожно поинтересовался Владимир Александрович.
— Возможность, конечно, есть, но не в ней суть, — строго объяснил сын. — Значит, так… Если пока не хотите, вроде вам еще рановато, то тебе, папа, придется купить мне в аптеке пакетики, или резинки, как они там называются… Я стесняюсь спрашивать.
— А ничего другого делать ты не стесняешься?! — не выдержала Варвара Николаевна. — То, для чего эти пакетики предназначены?! Не рановато тебе?!
Сын не удостоил ее взглядом. Муж замахал руками, умоляя замолчать.
— Мне пора, я в школу опаздываю, — безмятежно произнес Сашка, вставая. — Я вас предупредил!
После лекций в институте Владимир Александрович поспешил в аптеку, а вечером вручил сыну то, о чем он просил. Сашка, не глядя, равнодушно сунул покупку в карман и небрежно обронил:
— Спасибо…
Расспрашивать о подробностях его подростковой — и подрастающей как-то странно, по мнению родителей, — жизни Владимир Александрович не решился. Вероятно, напрасно. Только все равно Сашка вряд ли что-нибудь толком расскажет отцу.
Прошлой весной в Сашкину юность смело ворвалась Люся. Первая женщина. В общем-то девчонка. Но очень разбитная и без комплексов. Она работала продавщицей в ближнем от школы гастрономе, куда Сашка зашел однажды купить матери и младшей сестре подарки к Восьмому марта. Эта обязаловка его всегда раздражала, но приходилось подчиняться общепринятым правилам и дурацким нормам.
Люся стояла за кондитерским прилавком и улыбалась всем и никому. Кругленькое милое личико, явно выкрашенные под блонд кудри и смелые развеселые глаза неопределенного цвета. Девушка Сашке понравилась.
— Что будем брать, молодой человек? — залихватски справилась юная продавщица.
— Вас! — не растерялся тоже достаточно находчивый Сашка.
Девица довольно расхохоталась, показав изумительные, крепенькие от природы зубы, еще не ведавшие в те времена никакого «Орбита» и «Блендамеда».
— Ух ты! Лихо! Во покупатель пошел! Ах-ах-ах! Прямо зверь! Тигра полосатая!
В этот момент ее слишком не вовремя отвлекли двое седовласых шамкающих мужчин пенсионного возраста, попросивших каких-нибудь конфеток подешевле.
Кудрявая продавщица повернулась и крикнула напарнице звонко и совершенно серьезно:
— Оля! Тут два молодых человека конфеты спрашивают! Обслужи! А то у меня еще один очень солидный покупатель намечается!
К старичкам тотчас подошла полненькая Оля, напоминающая симпатичный колобок, а круглолицая целиком и полностью сосредоточилась на Александре.
— Так ты, стало быть, желаешь меня? — на всякий случай уточнила девушка. — Ах-ах-ах!
— Да! — смело повторил Сашка.
Кудрявая хитро прищурилась. Лукавые глазки внимательно оценивали Сашку и вычисляли его подлинную стоимость.
— А сколько дашь?
— А сколько попросишь! — с молодецкой щедростью, удалью и безудержностью заявил Сашка.
— Ого! — уважительно и удивленно протянула круглолицая. — Ну ты даешь! Врешь, поди? Воруешь, что ли? Меня зовут Люся.
— Александр, — представился юный ухажер. — Я учусь неподалеку. Живу в центре. А ты?
Продавщица погрустнела. Сообразительная Оля-колобок привычно быстро обслуживала покупателей, ловко перекатываясь за прилавком и давая возможность подруге покадриться. Вдруг это ее шанс?!
— Я почти за городом живу, — призналась Люся. — Ездить далеко. Вот с Олькой здесь снимаем комнату. У одной бабули. Подешевле. А тебе небось подарок нужен? Для любимой или для мамаши?
— Для матери и младшей сестры, — уточнил Саша. — Любимой пока нет. И близко к ней не стоял… Может, попробуешь ею поработать? Я ведь уже предложил.
— Ах-ах-ах! Какой проворный мальчик! — вновь почтительно пропела Люся. — Прямо подметки на ходу рвет!
— А другой бы тебе не подошел! В здешней местности это не актуально! — объявил смышленый Сашка. — Я не прав? Слюнтяи здесь не ходят!
Люська довольно фыркнула:
— Еще как ходят! Так и мелькают целый день! Но не проходят! Ты угадал прямо с ходу! Умный! — В ее взгляде вновь проскользнуло уважение. — А учишься где?
— Заканчиваю. — Сашка не стал вдаваться в подробности своего еще не законченного среднего образования и возраста. Очень хотелось казаться старше.
Он вырвал листок из записной книжки.
— Вот мой телефон. А твой?..
— Я дам бабулин, — неуверенно протянула Люся. — Но лучше не звонить, а просто заходить. С девяти до шести. Обед с часу до двух. А подарки? Забыл?
Саша засмеялся.
— Рядом с тобой забудешь все на свете! — отпустил он первый в своей жизни, а потому на редкость банальный комплимент.
Люся удовлетворенно хохотнула.
— Чего возьмешь? — Она широким жестом обвела свой не больно богатый прилавок, еще не мечтающий и даже не подозревающий о грядущих рыночных временах. — Может, все-таки лучше духи? «Парфюмерия» через дорогу. Но там тоже одно говно…
