Ну и я спорить не стал — благо так благо. Вопрос лишь в том, насколько оно совпадает с благом каждого существа в отдельности. Но и это мы со временем проверим, не даром учены… Учитель метался по круглой площадке Колонн в бешеном танце, Сила хлестала, била в одну точку. С треском проскочил разряд, пространство и время сжались, переплетаясь, поменялись местами. На прощание он притиснул меня к себе, так что от жара перехватило дыхание — и толкнул в раскрывшийся молочной белизной зев портала.

Меня с невероятной силой размазало по ткани реальности, закружило, понесло… Перед глазами проносилась звездчатая чернота междумирья, то скручивалась в причудливые спирали, то распрямлялась. Это длилось один бесконечно долгий вздох. А когда мне стало не хватать воздуха…

«Прощай, Мать-Хэйва» — подумал я.

…И грохнулся спиной на кучу щебенки. От смачного ругательства не удержался. Родной десмодский воздух влился в легкие вместе с гарью и сажей, металлическим кровяным и морским горько-соленым привкусом.

Пороховой склад догорал. Вместе с портом. Редкие язычки пламени еще гуляли по закопченным балкам и плитам, в воздухе снежинками кружился пепел. Под одной из этих балок должен был лежать я, сплющенный в кровавую лепешку, не подлежащую регенерации. Вместо этого я валялся на припорошенной пылью и пеплом куче щебня, спустя час или два после взрыва и задолго до рождения вдруг появившейся у меня невесты. И выглядел не так, как должен был бы: совершенно целый, отъевшийся в кхаэльском доме, даже одежда на мне была хэйвийского кроя.

Изредка проглядывающее из-за туч и клубов дыма солнце не обжигало кожу, ласково гладило. Вот, что значит возросшая сила. А спина после удара об острые камни болела зверски. От прыжка сквозь портал мутило. Я лежал, смотрел в небо и со вкусом перечислял все хильденские родственные связи, какие только мог придумать.

В стороне послышались чьи-то поспешные шаги. Я в последний раз припомнил троюродную матушку самого Лорэт Алден и шустро скатился со своего лежбища. Расслабился за три сотни-то лет, распустился, отвык врага за версту чуять! Да и переход мне мысленный слух отбил начисто — я совершенно не мог понять, кого это принесло по мою матерящуюся душу.

Это оказался мой риану. Разэнтьер. Весь черный от копоти, в помятых и наполовину сорванных доспехах, с безумным взглядом желтых глаз. Едва не споткнувшись об очередную балку, он замер как вкопанный и долго потерянно глядел на меня, не зная, то ли за шпагу на боку хвататься, то ли падать в обморок, то ли вовсе бежать куда подальше от страшного призрака.

Ну да. Сначала он наверняка почувствовал мою боль, потом от удара по голове связь резко оборвалась, а потом был взрыв.

— Разь, это я. Со мной все в порядке. Я живой и не прозрачный, видишь?

Он зашипел, обнажив клыки, и все-таки вцепился в рукоять шпаги. Лязгнул клинок об оковку ножен, висевших почему-то на правом боку. Я внимательнее присмотрелся к движениям — правую руку он явно берег.

— Разь, ты чего, не признаешь меня?

— Я сам видел, как здесь все взлетело на воздух! — истерично заорал Воладар. Боялся поверить, ошибиться? Ну не нежити же он испугался, в конце концов! — Не подходи!

Ну и что прикажете с ним делать?

— Разэнтьер, убери оружие, — перешел я на приказной тон и шагнул ему навстречу, протягивая пустые руки. — Я откроюсь. Проверь, если хочешь.

Рука со шпагой дрогнула, в глазах, наконец, проблеснул разум. Я молча опустил все щиты и позволил ему коснуться своего сознания, втягивая в тот уголок пустоты, где когда-то гнездились наши узы.

Хлынувший в душу поток отчаяния, боли и страха едва не сбил меня с ног. Все, что довелось пережить Разэнтьеру за эти часы, грязным водоворотом крутилось сейчас в моей голове. Говорят, первые узы всегда самые крепкие, а он был не только моим первым птенцом, но и Эр-риану — служителем крови. Другом, нянькой, секретарем, наконец, залогом того, что мой Темный дар не взбесится, заставив меня бездумно кидаться на людей с ревом: «Еда!» Я был смыслом его жизни, из-за меня рыцари Ордена Святого Сиареса когда-то сочли его предателем. Успели бы казнить, не вмешайся я…

А сейчас он решил, что остался один.

Раз-эр-Энтьер Воладар, всегда собранный и сдержанный, всегда стремящийся спрятать излишние по его мнению проявления чувств, выронил шпагу и с каким-то жалобным всхлипом ринулся мне на шею. Его объятие вышибло у меня из легких весь воздух а помятое боевое железо больно впилось куда ни попади. В ответ я успел только невнятно квакнуть что-то и чуть извернуться, чтобы не оказаться задушенным его хваткой.

— Ты… — прошипел он. — Ты… самый отвратительный мохнатый засранец, какого я когда-либо встречал!

— Разь, отпусти… — просипел я. — Раздавишь…

Он рыкнул, но руки разжал, вглядываясь пристально и все еще неверяще.

— Ничего не понимаю… В таких взрывах не выживают! Где ты был, почему так странно выглядишь? Где тебя носило, серая ты шкура?!

— За невестой ходил, — хихикнул я, отряхивая с кафтана копоть. — Вот, теперь можно и дальше повоевать.

— Да я тебе сейчас в лоб дам за такие шуточки! — взвился риану. — я чуть с ума не сошел, хоронить тебя собрался, а ты, твою такую хильденову праматерь, о невестах мне заливаешь! Какая, к демонам, невеста?! Воевать он собрался, волчья морда…

— Успокойся, Разь, — я примирительно положил ему руку на плечо. — Я не шучу, говорю вполне серьезно. На Светлой стороне Колеса я был, на Хэйве. Там три сотни лет с небольшим прошло, и Владыка Света действительно сосватал мне свою дочь.

Я подтолкнул Разэнтьера в сторону протоптанной им же дорожки — мол пора выбираться из завалов. Расползавшийся всюду едкий дым начинал действовать мне на нервы, не говоря уже о напрочь отбитом на сегодня нюхе.

— Свяжись с Хранителем… — фыркнул Воладар, подобрав шпагу и со стуком загнав ее в ножны. — Какого хильден ты мне не сказал, что так умеешь?

— Я - не умею. Честно. Это Кетар-эрхе меня вытащил.

— Кто?

— Эль-Тару хэйвийский.

— Ай! — Разь досадливо махнул рукой. — Ну тебя с твоими магическими завихрениями! Я из-за тебя сегодня напьюсь, и похмелье глушить не буду, понял?

— Да понял, понял, на здоровье! Я тоже напьюсь и тоже похмелье глушить не буду.

Риану покосился на меня, но промолчал, отыскивая обход очередного завала. Взрыв оказался такой силы, что разнес не только сам склад, но и еще несколько зданий вокруг.

— Повстанцы ушли? — спросил я, стараясь внимательнее прислушиваться и к окружающим звукам, и к ментальному фону.

— Да. Тебя сочли мертвым. Даже Змей. Мы отбили город, но в войске разлад, людское командование готово пойти бунтовщикам на уступки, Кланы в смятении. Да и рингарские корабли на подходе. А ты о невестах разглагольствуешь…

Положение дел оказалось хуже, чем я ожидал — с одной стороны. С другой…

— Не ты ли меня учил из всего извлекать пользу, друг мой? Даже мнимая смерть может оказаться выгодной. Да и Хранитель нынче учен кусаться.

На грани слышимости что-то шевельнулось, потом еще и еще. Справа, слева… Излучение разумов я по-прежнему не мог отследить, так что инстинкт панически выл об опасности, принуждая тело напрячь каждый мускул. Разэнтьер мстительно захихикал.

Я едва успел оглянуться на звук шагов, как на меня прыжком налетел… разумеется, Фиц. Сверху. С полуобвалившегося карниза. Сбоку сграбастал Думар — и откуда только прыть взялась? Со второго боку, не дав мне окончательно рухнуть под тяжестью свалившихся счастливых туш, как-то нерешительно, словно не зная, прогоню я его или нет, прильнул Бастаен. Прочая орава только что не приплясывала вокруг, счастливо галдя и норовя распихать самых шустрых. В несчастную мою голову изливался такой толстый поток радости, что хотелось сбежать.

— За тобой, вроде бы, не водилось раньше желания подстраивать мне гадости, — укоризненно прошипел я Воладару. — Вовсе незачем было орать всем и сразу!

— Ты заслужил, — милейше улыбнулся тот.

В свое время, одаривая их, я пошел на нарушение всех мыслимых традиций, установленных еще Старейшинами. Ни одного из них я не оставил во время превращения наедине с диким даром, ни одного не бросил выживать самостоятельно в первые месяцы после него. Ни один не проходил череды обязательных жестоких испытаний, призванных выявить среди новичков сильнейшего, а остальных убить за непригодностью.