ХЕЛЛИНГЕР: И чего ты хочешь здесь?

ХАРТМУТ: Я хочу разобраться, насколько мне следует вовлекаться в человеческие отношения любого рода. Я стал большим анахоретом и чувствую, что при этом что-то теряю. Во мне есть большой избыток любви, только я не знаю, куда ее девать.

ХЕЛЛИНГЕР: Сейчас мы расставим твою родительскую семью. Ты уже когда-нибудь делал семейную расстановку, знаешь, как это делается?

ХАРТМУТ: По каким-то схемам пока нет, но в голове у меня уже есть примерный план.

ХЕЛЛИНГЕР: Твой план наверняка неверен. Он служит только для защиты. То, что заранее себе придумываешь, служит для защиты. То, что рассказываешь терапевту о своих проблемах, тоже служит для защиты. Все становится серьезным только тогда, когда начинаешь действовать. Ладно, кто бы мог побыть твоим отцом?

ХАРТМУТ: Роберт мог бы, потому что…

ХЕЛЛИНГЕР: Никаких обоснований не требуется. Сколько у тебя братьев и сестер?

ХАРТМУТ: Двое, брат и сестра, и еще одна неполнородная сестра. Поэтому я не сразу сказал. Но я с ней не рос.

ХЕЛЛИНГЕР: Это сестра по отцу или по матери?

ХАРТМУТ: По отцу.

ХЕЛЛИНГЕР: Он был женат до брака с твоей матерью?

ХАРТМУТ: Нет, после. После развода он снова женился, и тогда родилась еще эта сестра. Моя мать замуж больше не выходила.

ХЕЛЛИНГЕР: Кто был первым ребенком твоих родителей?

ХАРТМУТ: Я сам.

ХЕЛЛИНГЕР: Кто-то из твоих родителей был раньше в браке, прочных отношениях или помолвлен?

ХАРТМУТ: Нет. Хотя у моей матери был другой кандидат, он потом стал моим крестным.

ХЕЛЛИНГЕР: Он нам понадобится. Есть еще кто-нибудь, кто важен?

ХАРТМУТ: Крайне важен брат моей матери.

ХЕЛЛИНГЕР: А что с ним?

ХАРТМУТ: Моя мать всегда хотела жить с ним, и меня она хотела сформировать по его образцу.

ХЕЛЛИНГЕР: Он священник или что?

ХАРТМУТ: Нет, он был знаменитым актером.

ХЕЛЛИНГЕР: Она хотела жить с ним?

ХАРТМУТ: На самом деле она предпочитала его моему отцу.

ХЕЛЛИНГЕР: Мы возьмем его позже. А сейчас поставим отца, мать, брата и сестру, вторую жену отца, сестру по отцу и друга матери. Выбери из группы для каждого из них кого-то, кто будет их замещать: мужчин для мужчин или мальчиков и женщин для женщин или девочек. Затем поставь их по отношению друг к другу, причем так, как ты чувствуешь это сейчас. Например, насколько далеко от отца стоит мать и в какую сторону они смотрят. Поставь каждого на его место, ничего не говоря и не объясняя. Делай это сосредоточенно и серьезно, иначе ничего не получится.

Хартмут выбирает заместителей и ставит их по отношению друг к другу. Мать он ставит за спиной у своего заместителя, а ее друга – слева позади нее. Своих сестру и брата он ставит рядом друг с другом за матерью справа, но достаточно далеко от нее.

Своего отца и его вторую жену он ставит на некотором расстоянии напротив остальных. Дочь отца от второго брака стоит между ее родителями.

ХЕЛЛИНГЕР (Хартмуту): Обойди еще раз вокруг и, если надо, что-то поправь. А потом садись так, чтобы тебе было хорошо видно.

Теперь Хеллингер опрашивает заместителей.

ХЕЛЛИНГЕР: Как чувствует себя отец?

ОТЕЦ: Я чувствую себя здесь очень изолированно. Моя прежняя семья далеко, и что-то есть у меня за спиной, но я этого совсем не вижу.

ХЕЛЛИНГЕР: Как чувствует себя мать?

МАТЬ: У меня есть контакт с бывшим мужем. До этого я была внутренне оцепеневшей.

ХЕЛЛИНГЕР: А что ты при этом чувствуешь?

МАТЬ: Бессилие. Неспособность к действию.

ХЕЛЛИНГЕР: А что ты чувствуешь к своему поклоннику, крестному Хартмута?

МАТЬ: Он стоит позади меня, но в то же время у меня над душой. У меня скорее двоякие чувства.

ХЕЛЛИНГЕР: Как себя чувствует поклонник, друг?

ДРУГ МАТЕРИ: Я тоже могу сказать, что двояко. Эта женщина кажется мне привлекательной и симпатичной, и у меня есть с ней какая-то связь. Но в этих рамках мне это не нравится. Я чувствую себя неподвижным, зафиксированным.

ХЕЛЛИНГЕР: Как чувствует себя старший сын?

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК: Когда меня сюда поставили, мне пришло слово «Ой!», я подумал, что сейчас меня кто-то цапнет, странным образом это ощущается в икрах. Там очень горячо. Еще это похоже на то, как если бы меня норовила укусить собака. Это что-то скорее теплое, но и опасное. По отношению к отцу есть определенное тепло, но оно уходит вот так, по диагонали. С братом и сестрой позади меня практически никакой связи нет. Вторая жена отца и сводная сестра для меня неважны.

ХЕЛЛИНГЕР: Как чувствует себя второй ребенок?

ВТОРОЙ РЕБЕНОК: Когда в процессе расстановки мать еще стояла рядом со мной, мне было хорошо, а теперь не очень.

ХЕЛЛИНГЕР: Как чувствует себя третий ребенок?

ТРЕТИЙ РЕБЕНОК: Я вижу обоих родителей, но не могу ни на что решиться. Я чувствую, что меня тянет к отцу, но не могу отсюда уйти.

ХЕЛЛИНГЕР: Как чувствует себя вторая жена?

ВТОРАЯ ЖЕНА: Я задаюсь вопросом, почему мой муж не может повернуться ко мне?

ХЕЛЛИНГЕР: Как чувствует себя сестра по отцу?

ЧЕТВЕРТЫЙ РЕБЕНОК: Сначала я чувствовала себя вне семьи, а еще отец вызывал ощущение угрозы. С тех пор как за мной стоит мать, стало лучше. Но отец стоит у меня на пути.

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК: Пока я тут так стою, мне становится очень жарко вот тут, спереди, как будто во мне есть какой-то заряд, и хочется что-нибудь схватить.

ХЕЛЛИНГЕР (Хартмуту): Теперь поставь еще брата матери!

Хартмут ставит брата матери слева перед ней.

ХЕЛЛИНГЕР: Что изменилось у старшего сына?

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК: Слева идет такая тяга, и я спрашиваю себя, зачем он тут? Что он тут делает?

ХЕЛЛИНГЕР: Стало лучше или хуже?

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК: Сила, которая была у меня до того, теперь уходит влево. Меня тут разрывает. Так невозможно. Какая-то часть силы еще идет к отцу. Сзади все заряжено, и что-то уходит влево.

ХЕЛЛИНГЕР: Как чувствует себя брат матери?

БРАТ МАТЕРИ: Я не совсем понимаю, что я тут делаю.

ХЕЛЛИНГЕР: Как сейчас чувствует себя мать?

МАТЬ: Мне тесно.

ХЕЛЛИНГЕР: Еще как!!!

МАТЬ: Да. (Она смеется.)

ХЕЛЛИНГЕР (Хартмуту): Этот актер – он был женат?

ХАРТМУТ: Нет, и он уже давно умер.

Теперь Хеллингер перестраивает образ. Детей от первого брака отца он ставит рядом с ним по его левую руку. Мать и ее брата он ставит рядом друг с другом на некотором расстоянии напротив них. Друга матери он отводит в сторону.

ХЕЛЛИНГЕР: Что сейчас у второй жены?

ВТОРАЯ ЖЕНА: Я понимаю, что мне приятно, что они все тут стоят. У меня такое ощущение, что это верно.

ХЕЛЛИНГЕР: Что у старшего сына? Так лучше или хуже?

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК: Тут вдруг появилась ясность. Это хорошее место.

ХЕЛЛИНГЕР: Что у отца?

ОТЕЦ: Теперь я могу заняться и моей нынешней семьей.

Хеллингер снова перестраивает образ. Детей от первого брака отца он ставит справа от него. Вторую жену он ставит слева от него, а их общую дочь – слева от нее.

Мать и ее брата он просит отвернуться от остальных.

Друг матери может сесть на место, поскольку он явно не играет тут больше никакой роли.

ХЕЛЛИНГЕР: Как это для отца?

ОТЕЦ: Мне так очень хорошо. Я могу хорошо смотреть на мою первую жену. Мы с ней попробовали, и у нас не получилось. Новые отношения для меня то что надо, и хорошо, что дети так близко.

ХЕЛЛИНГЕР: Как чувствует себя третий ребенок?

ТРЕТИЙ РЕБЕНОК: Мне бы пока хотелось больше контакта с матерью.

ХЕЛЛИНГЕР: Как чувствует себя дочь?

ВТОРОЙ РЕБЕНОК: Здесь, в этом кругу, хорошо.

ХЕЛЛИНГЕР: Как старший сын?

ПЕРВЫЙ РЕБЕНОК: Да, прекрасно. Моя сестра по отцу и ее мать теперь тоже вдруг стали частью нашей системы. И для меня нормально, что моя мать уходит.

ХЕЛЛИНГЕР: А как сейчас чувствует себя мать?

МАТЬ: Мне бы хотелось смотреть на моих детей.

ХЕЛЛИНГЕР: Как чувствует себя ее брат?