Несмотря на неперестроившихся ливерпульцев, группа наконец начала превращаться в хорошо натренированную музыкальную единицу, понемногу учась добиваться наилучших результатов в условиях нехватки аппаратуры, немногих (или совсем отсутствующих) предконцертных прогонов и спорадической антипатии со стороны публики. «Гвоздём» их программы была новая песня — "Virginia Plain". Вновь написанная Ферри и имеющая одно каламбурное название с его картиной 1964 года (в которой — в соответствии с едким поп-арт-стилем его наставника Ричарда Гамильтона — соединялись образы одноимённой марки американских сигарет и «суперзвезды»-помощницы Энди Уорхола Бэби Джейн Хольцер), "Virginia Plain" представляла собой Roxy Music, сведённых к трём минутам игривого художественно-школьного танца, который был настолько бессмертно крут, что ему даже не требовался припев. Будучи одновременно данью уважения сибаритской глэм-фантазии и бойкой автобиографией группы, она стала их первой сорокапяткой, спродюсированной Питом Синфилдом за три сеанса посреди концертов в середине июля и ещё одной записью в радиопрограмме BBC Sounds Of The Seventies. Её вводящее в заблуждение вступление в духе «иди сюда» было увертюрой к стремительной атаке остинатного рока, украшенной ревущей конкретной музыкой «Харлей-Дэвидсона» Дэвида Энтховена, бичующими всплесками соло-гитары и ненормальными пульсами гобоя. Синтезаторные судороги Ино там также имели место, оттеняя финальный стаккатный развал песни знаками пунктуации, похожими на предсмертные завывания вышедшего из строя робота. Поверх всего этого грохота надменно-манерная подача Ферри звучала воплощением «оторванного» безразличия — это был какой-то далёкий Ноэль Кауард глиттер-века, чьё фирменное произношение со сжатыми зубами, казалось, превращало английский язык в нечто контрабандно-иностранное. "Virginia Plain", выпущенная в августе, стала самым узнаваемым британским радио-хитом конца лета 1972 г.

Спешно записанная В-сторона представляла собой контрастно эксцентричный инструментал Энди Маккея "The Numberer" — пьесу свежего саксофонного кича (первоначально в ней присутствовал бессмысленный вокал Ино, Маккея и Манзанеры, который был сочтён слишком глупым и стёрт), на фоне которого Ино мучил VCS3, извлекая из него трепетные научно-фантастические волны. При микшировании последних присутствовал Ричард Уильямс, который быстро становился главным «Босуэллом-плюс-крестоносцем» Roxy. Он описал свой визит на одной из двух страниц статьи в Melody Maker, которая вышла в свет в конце июля. Статья читалась как первосортный пресс-релиз. В ней Уильямс так описал характерно озабоченного, но жизнерадостного Брайана Ино: «Пока остальная группа микшировала В-сторону новой сорокапятки, Ино сидел в кабине управления с набором логарифмических таблиц, блокнотом и быстро затупляющимся карандашом. «Сегодня, когда я проснулся», — поведал он, — «меня появилась одна теория насчёт простых чисел.» Колонка цифр в его записной книжке росла с удивительной скоростью.»

Отложив на время свои расчёты, Ино рассказал, что частично его музыкальный вклад в живой звук Roxy был заблаговременно подготовлен дома при помощи синтезатора и магнитофона Revox, а результаты были переписаны на кассетник Ampex для использования в концертах. Именно в подобных ранних интервью был выкован образ Ино как главного лабораторного техника рок-музыки — а Ричард Уильямс, который вскоре превратился из музыкального журналиста в официального «босса» Ино в качестве руководителя отдела артистов и репертуара Island Records — был очень рад рисовать его как безудержного технофила: «Скоро у него будет новый синтезатор, в котором имеется схема памяти, сохраняющая любую нотную последовательность до 256-ти нот. В нём также будут разные специализированные приспособления — в том числе фазеры, сдвигатели фазы и «устройство, дающее квадроэффект на двух колонках — честно!» Он также собирается приобрести особое эхо-устройство с долгой задержкой, способное задержать повторение звука до 15-ти минут.»[32]

"Virginia Plain", фактически не имея припева, тем не менее была записана с сознательной целью сделать из Roxy Music претендентов на проникновение в поп-чарты.

1972 год был зарёй эпохи, часто характеризуемой как точка бифуркации между фривольными поп-артистами и «серьёзными», торгующими разными «кратными» альбомами рок-группами типа Led Zeppelin, Genesis и Pink Floyd; это были хмурые «артисты», для которых сорокапятка была пошлой, ненужной вещью. Назревающий раскол между поверхностным «попом» и «глубоким» роком стал очевиден в конце июня, когда Roxy были приглашены выступить на ориентированном-на-альбомы телешоу The Old Grey Whistle Test — это было их первое снятое на телевидении выступление. Шоу гордилось тем, что запечатлевает гастролирующие группы «живьём в студии», а его ведущий, «Шепчущий» Боб Харрис (который, к несчастью для Roxy, недавно сменил Ричарда Уильямса на посту ведущего) был просто воплощением ханжеского образа рок-пуриста. Он счёл пантомимное исполнение "Ladytron" форменной ересью, зайдя так далеко, что выразил своё неодобрение прямо во время передачи. «сказал в эфире, что они бесцеремонны», — вспоминал Харрис три десятилетия спустя. «Люди до сих пор злятся на меня за это.» Честно говоря, Roxy не сделали ничего, что могло бы показаться проявлением покорности — особенно нагло соблазнительный Ино, великолепный в рубашке под шкуру леопарда и золотых женских перчатках.

В то время как всё большее число серьёзных критиков — и многие студенты-доктринёры — смотрели на наметившееся разделение между роком и попом как на предмет веры, были и такие артисты, которые — как Roxy — успешно наводили мосты между двумя берегами. Не последним из них был Дэвид Боуи, чья карьера к тому времени вынесла больше неудачных «запусков», чем космическая программа «Аполлон», на которую косвенно намекал его прорывный хит 1969 года "Space Oddity". В июне 1972 г. Боуи наконец оказался на грани международного звёздного статуса в роке — в этом месяце он выпустил альбом, который окажется не менее эпохальной работой, чем дебют Roxy: The Rise And Fall Of Ziggy Stardust And The Spiders From Mars. Ещё до выхода альбома в английский Top 10 пробила путь сорокапятка "Starman" — вместе с сопроводительным выступлением на Top Of The Pops, в котором содержался определяющий телевизионный момент глэм-рока (когда Боуи со своими волосами-шипами непринуждённо, но сознательно обнял одной рукой гитариста Мика Ронсона). Этому полу-товарищескому жесту, полу-гомоэротическому приставанию было суждено быть повторённым на просторах Британии множеством достигших половой зрелости юношей, большинство которых бежали бы сломя голову от всего «загрязнённого» словом «гомо».

Хотя Брайан Ферри уже создал себе образ, слишком отчуждённый, чтобы повторять столь явный жест, Roxy вскоре оказались объектами примерно такого же чистосердечного одобрения, после того как "Virginia Plain" ракетой взлетела на острую вершину английского списка сорокапяток, достигнув пика (4-е место) в середине августа и продержавшись в Top 40 до ноября. Их собственное, определившее их образ выступление на Top Of The Pops представило широкой британской публике группу, которая и в музыкальном, и в визуальном отношении представляла собой достойную пару Боуи — особенно это касалось великолепного, одетого в зелёное, телегенично притягательного Брайана Ферри. На его фоне Ино, закутанный в нехарактерно скромный чёрный эрзац-мех и разыгрывающий апатичную пантомиму над VCS3, выглядел необычно второстепенной фигурой, на которой редко останавливала внимание камера. Тем не менее это аудио-визуальное появление помогло восстановить в правах одноимённый альбом Roxy, который до того жался в нижних областях хит-парада. С песней "Virginia Plain", гремящей из радиоприёмников, Roxy Music по праву вошли в уважаемый и влиятельный список диск-жокея Радио Люксембург Дэвида «Малыша» Дженсена "Hot Heavy 20" (он составлялся на основе просьб слушателей и публиковался в еженедельной музыкальной газете Sounds), а потом и в «официальный» Top 10 Великобритании.