Последовали несколько провинциальных концертов, после чего нервный изменённый состав Roxy Music поехал по шоссе M1 на свой как бы профессиональный дебют — они выступали третьими с конца списка на фестивале «Большой Западный Экспресс», проходившем на разорённой пустоши близ Бардни в сельской части Линкольншира. Фестиваль, устроенный в мокрый и тёмный уикенд перед троицей, имел сюрреально неподходящую атмосферу для старта широкой публичной карьеры таких эзотерически-столичных снобов, как Roxy Music. Публику, состоявшую из одетых в деним рок-фанов, странные костюмы группы сразу же навели на мысль, что перед ними люди из списка, места в котором были распределены между T.Rex, Mud, Гэри Глиттером и пр., однако сложные многочастные песни Roxy клонились в сторону прога, а синтезаторные вступления Ино — в сторону авангарда. Их выступление было встречено со смешанным чувством истинного любопытства и некоторого замешательства; публика пришла насладиться вялыми произведениями Wishbone Ash, Stone The Crows, Рори Галлахера и The Faces. То, что группа играла в хлещущий дождём восьмибалльный шторм, только добавляло к нелепости несообразность. На фотографиях с этого концерта можно видеть, как Энди Маккей мужественно пытается стоять прямо в своих серебряных сапогах на платформе головокружительной высоты, а изнурённый Ино со стоящими горизонтально прядями покрытых серебряным лаком волос выглядит так, как будто его в любой момент может унести ветром.

Фестиваль потерпел метеорологический и финансовый крах[31], но для Roxy Music он стал более чем ценным «крещением». Рецензии на их выступление сообщили группе гораздо больше шарма, чем могли предположить те, кто скитался под линкольнширским дождём. «Многие ждали, когда на сцену выйдут Roxy Music, и когда субботним днём они вышли, это заинтересовало многих — и по праву», — осмелился заявить NME, также хваливший Ино за его технический вклад: «Магнитофон — это неотъемлемая часть их инструментовки, и подход к нему примерно такой же, как, скажем, к меллотрону — за исключением того, что на нём нет клавиш. Это обычный Revox. Действует ли это? Безупречно; в выступлении были кое-какие неполадки, но не со стороны плёнки. Синхронизация была замечательно точна, и записанные звуки прекрасно укладывались в яростную музыку группы в стиле «полу-возрождение с электронными гранями.»

Журнал Disc восхищался двумя эффектными центральными фигурами группы: «Ино, который управляет синтезатором VCS3, прилизывает свои длинные посеребрённые волосы, зачёсывая их за уши; Брайан Ферри — вокалист, пианист, композитор группы и её признанный руководитель — делает то же самое, предпочитая золотые блики.»

За кулисами топтались несколько питомцев EG — в том числе и недавно принятая ассистентка по гонорарам Антея Норман-Тейлор. Она так вспоминает уникальное впечатление, которое производил Ино: «Он, конечно, выглядел довольно дико, но был очень дружелюбен и вежлив. В офисе он вёл себя точно так же — именно он всегда был готов завязать с тобой разговор.»

Позитивная реакция на концерт — по мере приближения выхода одноимённого дебютного альбома Roxy Music — в конечном итоге подняла общественный интерес к группе. Пластинка уже имела в активе несколько значительных похвал — возглавляла этот список рецензия Ричарда Уильямса в Melody Maker, вышедшая в свет в конце июня. Уильямс во многом повторил свой вердикт на первую демо-запись Roxy, описывая «этот выдающийся альбом этой выдающейся группы», после чего с такой разжигающей аппетит ясностью рассказывал о вступительной вещи "Re-make/Re-model", что одно это могло бы погнать тысячи народа в магазины, чтобы своими ушами услышать этот беспрецедентный музыкальный гибрид: «поверх ровного мощного ритма Брайан Ферри декламирует свои стихи с раскованной дерзостью Лу Рида. Синтезатор Ино пускает пузыри и скрипит вокруг него, гитара Фила Манзанеры всё повышает передачи, доходя то пиковых оборотов, а альт-саксофон Энди Маккея вибрирует и что-то тараторит. В кратких инструментальных фрагментах слышны отзвуки Дуэйна Эдди, The Beatles, Сесила Тейлора, Кинга Кертиса и Роберта Муга — но они появляются как по броску монеты в качестве юмористических отступлений.»

Хотя в других местах рецензии Уильямс подпускал и предостережения (продюсерская работа Синфилда показалась ему какой-то «рыхлой», а струнную партию Ферри на меллотроне а-ля King Crimson в "If There Is Something" он просто высмеял), тем не менее он был щедр на похвалы дымчато-туманным атмосферам, создаваемым группой — в особенности их идеальному слиянию с холодно-целлулоидными образами Ферри в "2 H.B." — дани уважения Хамфри Богарту в фильме Касабланка. К несомненному удовлетворению Ино, Уильямс выделил «волновые шумы VCS3» на "Sea Breezes", а свой особенно расточительный панегирик приберёг для вещи, в которой Ино был наиболее заметен: «Но лучше всего — и тут не может быть никаких сомнений — "Ladytron": вещь начинается как любовная песенка с трепетными кастаньетами, но вскоре превращается в грув а-ля "Johnny Remember Me", эхом отдающийся стук копыт с гитарой Манзанеры, летающей поверх подобно всадникам Апокалипсиса и разбивается на мощные, распространяющиеся как пожар аккорды с беглым комментарием от Ино.»

Тони Тайлер из NME отозвался о пластинке не менее лестно, заключив, что «общем, это самый лучший альбом, услышанный мной в этом году и лучший дебют на моей памяти.» Хотя он также заметил мимолётный «долг» King Crimson, однако нашёл альбом «прекрасно записанным» и, как и Уильямс, выделил "Re-make/Re-model", которая «каким-то странным образом напоминает все рок-песни, которые вы когда-либо слышали — но только до вступления синтезатора Ино.»

Критическое одобрение, однако, не было всеобщим. Некоторым комментаторам допотопные влияния Roxy показались сомнительными; кроме того, их не раз сравнивали с нью-йоркскими ду-уоп-пародистами рубежа 70-х Sha Na Na — эта ассоциация была особенно неприятна знатоку музыки 50-х Брайану Ино.

30 июня 1972 г., через 12 месяцев после прослушивания литавристов в перенаселённой кэмберуэллской коммуне у Ино, Roxy Music очутились на широких акрах сцены Empire Pool в Уэмбли — перед шестью тысячами платёжеспособных посетителей. Они, по сути дела, только открывали программу глэм-роковой вампирской пантомимы Элиса Купера, но Билл Эшфорд в своих фонтанирующе-фантастичных комментариях на программе даёт почувствовать как из под земли возникшую ауру Roxy: «здесь. Я в 1972-м. Посмотрите вместе со мной в хрустальный шар. Взгляните на то, что вижу я. Послушайте то, что я слышу. Я вижу пятерых молодых людей — нет, шестерых: на заднем плане ещё один, но сейчас он выходит вперёд. Они называют его Ино. Его лицо ясно. У него длинные ниспадающие серебряные волосы. Лица других молодых людей также хорошо видны. Их зовут Брайан Ферри и Энди Маккей. Они оба очень высокие и худые — футов восемь роста. Они были на луне. Вся группа проходит через синтезатор Ино и выходит наружу новой музыкой — Roxy Music.»

К фестивалю «Большой Западный Экспресс» сессионный музыкант Питер Пол был заменён на бывшего басиста Armada Рика Кентона, которого порекомендовал его друг Питер Синфилд — он был квалифицированным профессионалом и в сравнении со своим предшественником производил впечатление более радостного человека. Восстановив таким образом силы, группа отправилась в полномасштабное турне по провинции, представив ретро-модерновый шик в таких странных местах, как Нортвичский Мемориальный Зал, паб «Чёрный Принц», Бексли и Хорнчёрчская средняя школа. Обычно выступая как группа поддержки, Roxy, бывало, участвовали в довольно непонятных программах. Не последнее место в этом ряду занимало выступление на разогреве у блюз-рокера из Ольстера Рори Галлахера в ливерпульском Зале Св. Георгия, где публика приветствовала их очень изобретательными возгласами «гомики» — смутные возгласы превратились в истошные вопли, когда Ино настоял на том, чтобы нарочно покачать задом перед первыми рядами.