Несмотря на неудовлетворённость Брайарса финансовым учётом, его работа на Obscure благотворно отразилась на его карьере — как и на карьерах многих других артистов, которых выставил на всеобщее обозрение лейбл. Брайарс с удовольствием признаёт значение Ино как катализатора: «Брайан определённо многое поставил на карту. Он поддерживал нечто совершенно немодное — мы были не очень хорошо известны, и даже являлись объектами презрения со стороны музыкального истэблишмента. Эти пластинки Obscure имели большое значение — например, только из-за этого многие из нас получили возможность работать за пределами Англии. Брайан завёл нас на всякие неожиданные территории — и привёл на нашу территорию много неожиданных людей.»

Сегодня Ино дипломатично говорит о Брайарсе только в позитивных тонах: «Мне всегда нравился Гэвин, и по моему мнению, его влияние на музыкальную сцену гораздо больше, чем обычно считается.»

К концу 1975 г. Ино окончательно утвердил свой статус мерцающего объекта где-то с левой стороны горящего небесного свода рок-музыки. Размер его «портфеля» новаторских музыкальных проектов рос по экспоненте, несмотря на то, что напасть на «золотую жилу» ещё только предстояло. Действительно, его долгосрочный коммерческий статус всё ещё оставался неоднозначным — даже когда начали выходить первые, шумно одобрительные рецензии на Another Green World. Этот альбом был до сих пор самым дорогим и наиболее трудоёмким студийным проектом Ино — антитезой сделанному на Грэнталли-роуд Discreet Music. При домашней записи технические ресурсы были неизбежно ограничены, зато практически нулевые накладные расходы давали почти безграничное творческое время. Island уже давно перестали давать Ино бесплатный доступ на Бейсинг-стрит, и чем более студия становилась для него «орудием композиции», тем выше было бюджетное давление. Постоянное наблюдение за часами нисколько не способствовало экспериментам, основанным на «пробах и ошибках», из которых получилась его пока лучшая работа. Отдавая себе отчёт во всём этом, Ино начал исследовать возможность нахождения устроенного специально под него объекта для записи.

Сговорившись с мыслящими таким же образом (и тоже не имеющими своих студий) Филом Манзанерой и Робертом Уайаттом, Ино начал выдвигать планы относительно устройства рабочей студии на западе Лондона, предназначенной главным образом для работы этой троицы и выбранных ею авангардистов. Ино описал продвижение этого проекта в письме Уайатту, датированном осенью 1975-го (грамматика Ино сохранена):

«Дорогой роберт,

Так как я несколько дней тебя не увижу, я решил написать тебе о том, что у нас происходит. Кажется, я нашёл очень приличную студию недалеко от Куинсуэй. Она уже наполовину построена — владельцы недвижимости начали строительство, но бросили проект из-за нехватки средств. Здание заложено на бетонном фундаменте — в этом не может быть сомнений…»

Вспомнив свои кэмберуэллские времена, Ино начал делать запасы студийной аппаратуры, и «положил глаз» на микшерный пульт, которым располагала студия на Бейсинг-стрит. Как он объяснял в письме Уайатту, практические планы уже переплелись с концептуальными проектами:

«…Единственная серьёзная аппаратура, которой до сих пор нехватает студии — это 16-дорожечный магнитофон и пара микрофонов. Так что если всё пойдёт хорошо, я надеюсь, что к концу февраля или даже раньше студия будет готова к работе. Видимо, сейчас очень легко будет сделать строительную работу, так как строители из-за экономического спада не особенно заняты… Для ввода студии в эксплуатацию мне хочется устроить мощную двухнедельную работу — чтобы там находилась постоянная группа людей, и мы выдавали бы музыкальные идеи, как мозговой центр. Если из этого что-то выйдет, я в конце концов издам это на Obscure; если нет — тогда неважно.»

Пока Ино обдумывал будущее этой звуковой лаборатории, в прессе продолжали появляться пылкие рецензии на его предыдущие работы. Джон Мендельсон заявлял в Phonograph Record: «Наверное, первый раз на этих святых страницах я совершенно серьёзен, когда говорю, что Another Green World прекрасен и достоин немедленной инвестиции со стороны любого, кому хоть немного нравятся P. Floyd, Кевин Эйерс и подобные им типы.» Дальше он предположил, что «мире, лучшем чем тот, в котором нам с вами выпала злая судьба жить, "I'll Come Running" была бы лучшей сорокапяткой, чем "Love Will Keep Us Together" [хит Captain & Tenille сочинения Нила Седаки].»

Американские критики также продолжали хвалить Another Green World. В статье об Ино, вышедшей в следующем году в Rolling Stone, Чарли Уолтерс — несмотря на недовольство «кабацким» звуком драм-машин — был явно восхищён смелым композиционным подходом Ино: «Ино упорно рискует, и то, что эти риски столь неизменно оправдываются, есть крупный триумф. Обычно меня приводят в содрогание такие определения, но Another Green World в самом деле значительная пластинка — и к тому же просто блестящая.»

Для многих — и не в последнюю очередь для Дэвида Энтховена — Another Green World ознаменовал собой высшую точку сольной карьеры Ино: «Another Green World — это грандиозная пластинка и сегодня она не менее актуальна, чем когда бы то ни было. Мне кажется, зря он не сделал ещё что-нибудь подобное. По-моему, больше он уже так высоко не забирался. Я знаю, что могу поставить первые три сольных альбома Ино когда угодно, и все всегда говорят: «Что это — это же великолепно?» И Another Green World — лучший из этой пачки.»

Альбом был выпущен в ноябре 1975 г., в сразу узнаваемой обложке, на которой был помещён фрагмент стилизованной под Ренессанс картины-диорамы Тома Филлипса По мотивам Рафаэля. Филлипс с радостью согласился предоставить свою картину для обложки, но удивился, когда обнаружил, что она была жестоко урезана и в оформление попала лишь её деталь. На оборотной стороне фотопортрет, сделанный Ритвой Саарикко (на котором её коротко постриженный приятель без рубашки читает книгу в мягкой обложке) представлял нового, непринуждённого, судя по всему умеренного Ино, совершенно не напоминающего того ненормального андрогина, который украшал собой обложки предыдущих пластинок.

Хотя в то время это не было очевидно ни для кого, кроме наиболее информированных наблюдателей, в ноябре 1975-го можно было видеть небольшой, но исключительно важный поворот эволюционного колеса популярной музыки. Рок начал двигаться в противоречивых направлениях — с одной стороны, он начинал стремиться к воссоединению со своими корнями, с другой — поддаваться нарочито хвастливому самопотворству. Например, в этом месяце Боб Дилан, как цыган, спонтанно блуждал со своим шоу Rolling Thunder Revue по туманным городкам Новой Англии, в то время как Старая Англия преклоняла колени перед квазиоперным кичем «Богемской рапсодии» Queen, которая тогда начинала своё долгое царствование на вершине списка сорокапяток. Тем временем из безвестности городских подвалов начинал пробиваться на свет выглядящий на этом фоне сильным контрастом музыкальный примитивизм.

В Нью-Йорке недавно появилось на свет такое явление, как самодельная «независимая» сорокапятка. Семидюймовка Патти Смит "Hey Joe"/"Piss Factory", основанная на рок-поэзии, возникла на самодельном лейбле Mer в 1974 г.; в августе 1975-го вышла низкокачественная песня Television "Little Johnny Jewel". Широко обсуждавшееся послание с сомнительным звучанием, но неоспоримым стилем было записано на двухдорожечный магнитофон на репетиционном чердаке Патти Смит и выпущено на бесконечно малом бутик-лейбле Ork менеджера Television Уильяма Терри. В ноябре компания Arista выпустила дебютный альбом Смит — продюсированный Джоном Кейлом Horses. Это было вкусоочистительное заявление, в котором на фундаменте сырого, нутряного гаражного рока возвышались элегантные постройки символической поэзии. Сплав блейковских рапсодий и битнического хладнокровия на Horses заставил критиков сравнивать Патти Смит с Диланом в его зажигательном блеске 60-х гг. Также в ноябре Ramones выдали "Blitzkrieg Bop" — свой прославленно элементарный дебютный сингл, ставший буйным предвестником грядущего поворота рока на 180 градусов. В Лондоне не менее зловещие Sex Pistols дебютировали на сцене Колледжа Св. Мартина на Черинг-Кросс-роуд.