Эй ла, эй ла‑ла…

– Не погань песню, руми! – грозно крикнули от костра. – Проходи быстро.

Тот час же замолкнув, Лешка огляделся: похоже, все воины собрались у костра, над которым что‑то аппетитно скворчало – не иначе, как запромыслили какую‑нибудь дичину, зайца или куропатку. Ну, тем лучше…

Осторожно пробравшись к шалашу близнецов – те, опять таки, по указанию Якуба, ночевали в шалаше на плоту – Алексей замер, услыхав чьи‑то крадущиеся шаги. Откатился чуть ли не в реку, прислушался… Ага! Так и есть! Неслышно ступая, к шалашу пробирались двое… В одном Алексей без особого труда узнал Якуба, другой же… похоже, это был кто‑то из воинов. Ага! Вот, переглянулись… достали ножи!

Ах вы ж, суки!

Не раздумывая, Лешка рванулся вперед, с ходу подсека Якуба… И тут де пнул ногой в бок воина – оба с плеском улетели в воду!

Туда и дорога!

В шалаш!

– Парни!

– Мы готовы!

– Бежим!

Прыжок на берег… Эх, Лука все же не осилил – упал, пришлось помогать, вызволять из холодной водички… Тем быстрее он потом бежал – согревался!

Славно – на них внимание не обращали – вызволяли из воды Якуба и его сотоварища. Ну, пока вызволяли, беглецы уже укрылись в прибрежных зарослях.

Темнотища! Красота! Самим бы только не споткнуться, не затеряться…

Лешка остановился:

– Парни, вы где?

– Здесь, рядом…

– Слава тебе, господи! Отдышались?

– Ну!

– Идем!

– А как бы…

– Не потеряемся… Будем перекрикиваться.

– А они…

– Не думаю, чтоб они за ними погнались, – Алексей на ходу усмехнулся. – Как полагаете, почему это они пошли в ваш шалаш?

– Наверное, чтобы убить, – спокойно отозвался Леонтий.

Лешка кивнул:

– Верно. А что это значит?

– Наверное, они замыслили угнать плоты именно сегодняшней ночью!

– Молодец, Леонтий! Верно мыслишь. Ну, продолжай же дальше!

– Значит, они вряд ли за нами погоняться!

– Умница!!!

Ай, все же, какой умный парень – сообразил‑таки…

Алексей довольно улыбнулся, но все же счел необходимым подогнать ребят:

– Вы все же не расслабляйтесь!

– Да уж постараемся!

Беглецы шли всю ночь, не останавливаясь, и только лишь под утро, когда багровый рассвет подпалил восточный край неба, обессиленные, улеглись в какой‑то балке, среди зарослей ветвистых плакучих ив. Там парни и спали почти до полудня, и никто их не тревожил. Да и кому они были нужны? Якубу, что ли? Вот уж, скорее, наоборот!

А потом была дорога….

И татарская деревня в Еголдаевой тьме, в которой путники, сами того не желая, навели немаленький шорох, и в которой же раздобыли какое‑никакое оружие – старый охотничий лук. И голодный зов желудка… И первая дичь, подстреленная на прибрежном лугу, и мучительные поиски огнива и соли… И купцы‑куряне, у которых нашли и то, и другое… И погоня, отставшая где‑то после Курска… И лес, лес, лес… Такой, где вполне можно было бы заблудиться… что беглецы успешно и сделали… И долго сидели на поляне, думая, как выбраться?

А потом на них случайно набрел местный охотник, Ефрем – улыбчивый простоватый парень.

– Беглецы? Из татарской неволи? Ну, коли не врете, повезло вам, ребята! Куда теперь путь держите? В Амбросиево? Так тут недалече… А что, знаете там кого‑нибудь? Старосты Епифана Кузмина приятели? Ну, надо же! Епифан‑то – мой свояк! Приходить на вечерок? Благодарствую! Обязательно зайду…. А когда? Через пару дней? Вполне устроит. Ух и посидим же! Дорогу‑то знаете? Во‑он, по ой тропке, потом налево повертка – на Черное болото – вы туда не сворачивайте, вам прямо…

Черное болото… То самое…

Алексей подавил вздох. Спросил украдкой:

– А что, не живет ли в Амбросиеве некая дева, Ульянка?

– Хо! – оживился охотник. – Ты и ее знаешь?

– А как же!

– Теперь уж точно вижу – свои! Провожать, извините, не буду – дела.

– Да сами дойдем как‑нибудь… Так что с Ульянкой?

Ефрем пригладил бородку:

– Жила, жила такая дева… Ухажер ее, Мишка Два Аршина, приказчик брянский… Тоже хороший парень. Свадьбу сыграли недавно, да поехали в Литву, в Брянск – своих повидать.

– В Брянск, значит? Ай‑ай‑ай… во незадача. А вернуться‑то хоть обещали?

– Вернуться! – заверил охотник. – У них в Амбросиеве дом недавно выстроен. Хороший, я вам скажу, домина!

Алексей улыбнулся:

– Ну, слава те, Господи… Куда, говоришь идти?

Ефрем махнул рукой:

– Во‑он, за малинником, тропа – все прямо. Налево не вертайте – там болотина Черная – нехорошее, злое место.

– Да уж знаем. Удачной охоты!

– Счастливого пути.

Простились. Еще чуть‑чуть посидели. Пошли.

Вот он, малинник… Вот и тропа… Вот повертка!

Стрела!

Пропев, она едва не пригвоздила Лешку к шершавому стволу росшего невдалеке дуба – парень сумел среагировать, отпрянул – сказывалась акритская выучка.

– Кху! Кху! Уить! – заорали, засвистели за кустами.

– Татары! – стиснул зубу Леонтий. – Видать, нагнали‑таки…

Лешка рванул из‑за спину лук:

– Давайте в деревню, ребята! Тут, по тропинке, всего ничего…

– А ты?

– Я тут укроюсь… – Алексей кивнул на видневшееся за кустами болото. – Не возьмут! Пусть только сунуться! Да не волнуйтесь вы – я там все трясины знаю.

– Уить! Уить! Алла‑а‑а‑а!

Снова стрела… Не одна, целый град.

– Ну, бегите же! Жду с помощью!

– Мы быстро…

Ушли, слава Господу… Теперь поиграем…

Раздвинув кусты, Лешка, увлекая за собою выскочивших на тропинку татар, опрометью бросился на болото.

Вдруг над головой громыхнуло! Да так жутко, что татарские кони в страхе присели…

Беглец поднял голову и улыбнулся – однако, гроза. Как там у поэта? «Люблю грозу в начале мая… «Примерно так, кажется…

Фьють!

Уклонившись от стрелы, Лешка бросился в трясину. Над головой снова громыхнул…

Глава 14Окрестности Мценска. Черное болото. Купальщики

Нет у меня ружья,

Нет у меня ножа,

Лук мой тугой потерян.

Юван Шесталов

…гром.

Укрывшись за чахлыми деревцами, Лешка наложил на тетиву самодельную стрелу и прищурился, выискивая глазами цель. Ага… Вот он, раскосоглазый, с плоским, круглым, словно блин, лицом. Оп!

Пропела стрела, и татарин – судя по одежде, именно он и был предводителем – с воем повалился в болотину. Остальные сделались гораздо осторожней, трусливее – сразу затаились за кочками и уже оттуда засвистели, заулюлюкали, закричали:

– Здавайсь, бачка! Здавайсь!

– Сами вы, «бачки», – сквозь зубы прошептал Алексей. – Ну, выползайте, кому житуха не дорога!

Ну да, выползут они, как же! Дураков нет. Лешка осторожно перекатился на более удобное место:

Фьють! Фьють! Фьють!

Сразу три стеры просвистели прямо над ухом, а одна – так даже воткнулась в старый трухлявый пень. Черт! В тот самый… В тот самый, посредством которого Лешка должен был время от времени передавать бабке Федотихе кое‑какие ценности, в чем подписался кровью. А взамен… Взамен бабка обещала не вредить тому, кто остался – ему же, Алексею Смирнову…

Татары – да, собственно, не все там были татары, хватало и вполне русских морд – негромко загомонили, видимо – совещались. Потом трое – а всего‑то их было человек десять‑двенадцать – опрометью бросились к деревьям, к тропе. Ага, понятно – решили устроить засаду на тех, кто явится с помощью. Удобно устроились, заразы – с тропы нипочем не заметишь. А значит, надобно быть начеку, и, как только послышаться голоса или стук копыт – крикнуть, предупредить Обязательно! Не так тут уж и далеко – услышат. Только бы самому не прошляпить, а то ведь эта троица запросто успеет срезать стрелами пару человек, а то и больше.

Внимательнее нужно быть, внимательнее…

Снова сверкнула молния, ударил гром, но дождя пока не было, лишь сгустились над головой черно‑синие тучи, да в воздухе сильно запахло озоном.