– Это Венька, что ли?

– Он.

– Так, свадьба‑то, небось, часов в двенадцать. – В серых, с чуть зеленоватым отливом, Лешкиных глазах вспыхнула желтая искорка надежды.

Бригадир не выдержал, рассмеялся:

– Хо! В двенадцать? Да нешто эти глоты до двенадцати ждать будут? С утра уже наквасятся, будь спок!

– Ну, я не знаю тогда… – Лешка устало опустился на крыльцо и шмыгнул носом. Хотелось заплакать – да нельзя, не маленький уже, семнадцать лет, в армию скоро.

Бригадир присел рядом, обдавая загрустившего парня густым клубком сигаретного дыма, и с минуту сидел молча, вглядываясь куда‑то вдаль, где, за распахнутыми настежь воротами машинного двора виднелся синий кусочек реки, а за ней, на другом берегу, белела стволами березовая роща. Белое, похожее на пену для бритья облако, неизвестно откуда взявшееся, накрыло солнце, принося облегчение от зноя. Легкий ветерок шевелил росший у ворот бурьян и светлые волосы Лешки.

– Хорошо! – Михалыч вдруг улыбнулся и хитровато подмигнул. – Насчет Ваньки – это ты верно решил. Трактор‑то он свой сегодня сделает… только вот мне‑то его без толку в субботу звать, а вот ты – пойди, попробуй. Может, и уговоришь.

Лешка встрепенулся:

– Конечно попробую, Василий Михалыч. Сейчас же вот в мастерские и пойду!

– Давай, – бригадир хлопнул парня по плечу и предупредил: – Только ты это, смотри. Застрявший‑то трактор охранять надо – болотина‑то от Касимовки больно близко, а уж там ухарей хватает – разберут. Так и знай – чего не досчитаюсь, из твоей зарплаты вычту, усек?

– Усек. – Вздохнув, Лешка вытер руки об рубаху и деловито зашагал к мастерским.

К его удивлению, Иваничев согласился быстро, даже и уговаривать почти не пришлось. Только, естественно, напомнил про магарыч да переспросил, в каком именно месте застрял трактор.

– На Черном болоте, – в который раз уже пояснил Лешка, уже не столько для тракториста, сколько для подошедших слесарюг, которым, видать, тоже было интересно. – Там, ближе к Касимовке.

– А, – Иваничев понятливо хмыкнул. – Хорошо, что хоть там. Немного до Курской дуги не доехал, а то бы…

Слесаря понятливо засмеялись и закурили, стряхивая пепел под ноги с полным и хроническим пренебрежением к правилам противопожарной безопасности, красиво выписанным на большом картонном плакате, который бригадир Василий Михалыч Олейников лично приколотил над дверью, рядом с крупной табличкой «Не курить!». К указанию этому некие неопознанные полиглоты приписали еще «No smoking!» и «Ne fumons pas!» – для кого они это сделали, неизвестно, наверное, для слесарей. Слесаря иностранными языками не владели, поэтому дымили вовсю, не обращая никакого внимания на буквы – привыкли.

– Помню, Колька Курынкин как‑то под Новый год на Курской дуге завалился, – усевшись на промасленную ветошь, мечтательно произнес один из слесарей, дядька Слава… Или – дядька Федя. Лешка их все равно путал, уж больно они были похожи – обоим под пятьдесят, оба низенькие, худющие и вечно пьяные.

– Да, он хорошо тогда улетел, – покивал дядька Федя… или Слава. – На Т‑150 главное. Силос вез на ферму, да с ребятами выпил…

– Не силос, а навоз, – оторвавшись от пускового двигателя, авторитетно заявил Иваничев. – И не на ферму, а с фермы. Он там и выпил, с доярками. – Тракторист замолк и, подумав, добавил: – И не на Т‑150, а на «Владимирце». На Т‑150 – это не Колька, это Федька Касимов на «октябрьские» улетел, хорошо – без телеги.

Лешка слушал с интересом. «Курской дугой» колхозные остряки прозвали крутой поворот на склоне холма по суглинку, сразу за Черным болотом, с которого не раз и не два слетала в лежащий внизу овраг мощная сельскохозяйственная техника, и не всегда по‑пьяному делу, просто поворот был уж больно опасным, скользким, а спрямить дорогу у колхозного начальства и в лучшие‑то времена руки не доходили, чего уж говорить про теперь. Неподготовленному трактористу поехать там – верный способ сгубить технику. Вот и Лешка вчера тоже не рискнул – решил по гати… Проехал, блин… Вообще, если б не Ленка…

– Ты это… – повернувшись к Лешке, напомнил дядька Слава… или Федя. – Спирт лучше в нашей деревне не покупай, лучше в Касимовке, у Федотихи – у ней дешевле. Она, Федотиха‑то, в крайней избе живет…

– Да знаю, – отмахнулся Лешка. Попрощавшись с ремонтниками, он вышел из мастерских и, помахав рукою все так же курившему на крыльце бригадиру, спустился к реке – там, пройдя рыбацкой тропинкой, можно было здорово сократить путь. На плесе, у бережка, купались – Лешка присмотрелся и разочарованно свистнул: знакомых не было, вернее, были, но, так, одна скелочь лет по двенадцати, не стоит и подходить. Хотя, оно, конечно, хорошо б сейчас искупнуться, да некогда – вдруг, и впрямь, с трактора чего утащат, как бригадир, типун ему на язык, предупреждал? А что? С касимовских станется, те еще ухари, до чужого добра жадные.

Парень ускорил шаг, внимательно глядя под ноги – запросто можно было наткнуться на разбитую бутылку или на что‑нибудь похуже – места кругом тянулись не то чтобы людные, но весьма посещаемые, особенно в ночную пору. И тут и сям виднелись проплешины от костров, валялись вскрытые консервные банки, осколки бутылочного стекла, полиэтиленовые бутылки – «пэты», в основном, конечно, из‑под пива. Да‑а… В такую‑то жару неплохо бы пива выпить. В касимовском сельмаге наверняка есть, у них вчера привоз был. Вот только трактор…

Немного подумав, Лешка почесал затылок и быстро спустился к плесу, где, на узком песчаном пляжике азартно играли в карты трое ребят, лет на пять помладше Лешки.

– Туз!

– Еще два!

– Еще три!

– А вот еще один!

– Не верю!!!

– Да забирай!

– Ах вы, гады!

Судя по крикам» резались в «верю – не верю», игра, конечно, малоинтеллектуальная, в отличие от того же «козла» или «тысячи», да зато веселая, как раз для такого возраста.

– Здорово, парни, – подойдя ближе, кивнул игрокам Лешка.

– О, Леха! Привет!

Все трое враз вскочили на ноги, поздоровались за руку – как же, солидно: сам Леха – практикант к ним интерес проявил. Не бог весть что, конечно, но все же…

– Пить будешь?

Это предложил самый младший, Витька Битюгов, круглолицый, краснощекий пацан, толстенький и не по‑детски циничный. Его маманька тоже, как и бабка Федотиха, приторговывала паленым спиртом. Впрочем, в деревнях многие приторговывали…

– А что у вас? Спирт?

Ну, мог бы не спрашивать…

Воровато оглянувшись, Витька вытащил из‑под соседнего куста полуторалитровую бутыль из‑под «Пепси» с какой‑то подозрительно мутноватой жидкостью.

– Только что разбавили. Вишь, еще теплая. Счас, стакан возьму…

– Да не надо, – отказался Лешка. – Некогда мне сейчас пить. Дело к вам есть.

– Что за дело?

– Да в тракторе посидеть немного… Короче, заглох я… А еще в Касимовку надо. Трактор‑то оставлять – сами знаете…

– Да уж знаем. – Витька ухмыльнулся. – Посидим, чего там… Куревом угостишь?

– Куплю.

– А где трактор‑то?

– Да на старой гати.

– Где?! – хором вскричали все трое. – Это на Черном болоте, что ль?

– Ну да, там…

Пацаны переглянулись – нехорошее было место, это Черное болото. И люди там ни с того ни с сего пропадали, и скот, да и вообще, слухи ходили разные. Правда, сейчас день, не ночь, но все же…

– Далеко, – шмыгнул носом Витька. – Не‑а, мы не пойдем, а то потом родоки наищутся.

– Да всего‑то часок посидеть… Ну, может, два.

– Ага… Два часа там, да туда идти часа полтора, да обратно – это к вечеру только дома и будем. Не, не пойдем…

– Ну, как хотите.

Разочарованно махнув рукой, Лешка отправился дальше. На пацанов, правда, не обижался – да и чего было обижаться, в сущности‑то, они были правы. Черное болото – край не близкий, даже если по рыбачьей тропке. Ну и в принципе‑то чего ему сейчас сделается, трактору‑то, белым днем?! Ну, сидит машина в грязи – и что? Застрял, с кем не бывает?

А раз застрял, значит – тракторист где‑то рядом, если не спит в кустах, так вот‑вот придет – так ведь должны все рассуждать, по идее. Эх… так‑то так, да все равно тревожно – не сперли бы аккумулятор. Касимовские – они такие… Лешка и сам сейчас в Касимовке жил, в общежитии, точнее, в старом бараке вместе с двумя молодыми парнями, тоже «практикантами» – Лигуровым Мишкой и усатым Рашидом из медучилища. Хорошо сейчас Рашиду, открыл себе с утреца медпункт, завалился на топчан с книжкой – красота! Не жарко, больных мало, контроля тоже нет – фельдшер в отпуске, не жизнь, а малина! Не то что в тракторе! Двигатель разогреется, кабину солнцем напечет, пылища… Ну, как говорит Рашид – «кто на что учился». Ничего, Лешка тоже уже кое‑что в этой жизни смог – в университет поступил.