Лешка прислушался… кажется из лесу послышались голоса… Ну, да!

– Эге‑гей! – сложив руки рупором, закричал молодой человек, – Эгей! Леонтий! Лука! Там засада! Засада!

Услышали ли?

Лешка набрал в легкие побольше воздуха…

Яркая вспышка молнии озарила болото…

Вражины пустили стеры…

Бамм… Бамм… Бамм…

Что за странный звук?

Алексей приподнял голову… и не поверил своим глазам!

Трактор! Синий МТЗ, засевший у самого края трясины! Его, Лешкин, трактор… Что ж, следовало ожидать…

Вот снова сверкнуло… И нет никакого трактора! Лишь просвистели над головой разбойничьи стрелы, да где‑то совсем рядом, в лесу, раздались быстро приближающиеся крики.

– Алексей‑е‑е! Эгей! Держись!

– Засада, парни! За‑са‑да‑а‑а‑а!

И снова молния… На этот раз ярчайшая солнцеподобная вспышка… Весьма продолжительная, между прочим…

– Эгей, парни‑и‑и‑и‑и!

Да что же это такое?!

И жарко как, словно бы припекает…

Солнце!

Желтое летнее солнце пылало в ярко‑синем небе, отражаясь в стеклах застрявшего в болотине трактора!

И не было никаких разбойников!

А были… были чьи‑то голоса!

Алексей рывком бросился к лесу, пробежал, ухнул, укрылся в кустах… Ага! Вот он, оранжевый гусеничник – ДТ – вон и тракторист, старый знакомый – верзила Иваничев, вот вечно пьяные слесарюги с машинного двора, вот мальчишка в зеленых шортах. Вовка.

– Что, будете вытаскивать, дядя Иван? – заглядывая в глаза, нетерпеливо приставал к Иваничеву Вовка.

– Не, на тебя смотреть!

– А можно я… можно я помогу? Ну, хоть трос заведу, а?

– Вот, послал Бог помощничка, – тракторист беззлобно сплюнул. – И где там черти Леху Практиканта носят? Хорошо хоть сами не оплошали… – Иваничев оглянулся:

– Разливай Федор, сколько там еще есть?

– Да жбан остался…

Один из слесарюг – у Лешки всегда было такое впечатление, что они никогда не просыхали – достал из полиэтиленового пакета бутылку портвейна три семерки и, ловко сорвав зубами пробку, разлили по пластиковым стаканчикам подозрительную желтовато‑коричневую жидкость.

– Ну, чтобы все сладилось!

Бутылку ухайдакали секунд в пять, профессионалы, что и сказать, причем, это уж она у них не первая была, бутылка‑то… Лежа в кустах Алексей восхищенно качнул головой и вдруг дернулся – наткнулся боком. на что‑то твердое. Оглянулся… Господи, сабля! Тяжелая, в сафьяновых ножнах… Его, Лешкина, сабля! Только не того Лешки, что явится вскоре с канистрой разведенного спирта, а другого… того… акрита…

Тьфу ты, Господи!

Алексей покачал головой – ну, точно, без жбана не разберешься! Впрочем, оба Лешки тогда, помниться, разобрались во всем довольно успешно, а значит, не стоит им мешать – как бы не напортачить. Возвращаться, возвращаться скорей, там же парни, там помощь – и засада! Вернуться, предупредить…

Предупредить… Да как вернешься то? Как‑как… А через бабку, вот как! Что ж, поспешим, не так и далеко тут идти… Хотя… Лешка осмотрел собственную одежку – ладно бы, старинного покроя, но еще и грязную, мокрую, в зеленой болотной жиже. Да‑а‑а… Поспешишь тут, как же! Впрочем, а зачем уж так спешить? Бабка Федотиха ведь все равно отправит в невесть какой момент – и кто знает, что в этот момент там, на болотине, будет? Может, разбойники верх возьмут, а, может, и наоборот… А вообще, надо попросить бабку, чтоб постаралась отправить его точно к началу драки! Чтоб успел предупредить своих. Так что, торопиться не следует… А, может, может дождаться себя – акрита – да предупредить насчет Халии? Если будет время… Впрочем, а нужно ли?

Над лесом пролетел резкий стрекочущий звук, похожий на пулеметную очередь – заработал пусковой двигатель ДТ. Тут же послышался грозный гул основного движка – завели. Ага, поехали… Сейчас вытаскивать будут… Потом явятся оба Лешки – один с канистрой, другой… другой – в кустах сидеть будет… вот прямо тут.

Алексей усмехнулся: в общем, все предсказуемо – тут справятся и без него. А, значит, нечего и время терять, чего‑то здесь выжидая. К Федотихе! К бабке! Пущай поскорей отправляет! Черт… видок‑то тот еще… Лесом, лесом, пробраться лесом…

Не раздумывая больше, Алексей так и сделал – выбрался, зашагал осторожненько, и только пару раз, заслышав впереди шаги, прятался в кустах. Кстати, оба раза пропускал себя! Первый раз – Леху‑Практиканта, второй – акрита. Ну, пусть себе идут…

По лесной тропе Алексей вышел на грунтовку и, оглянувшись по сторонам, быстро зашагал в Касимовку, к бабке Федотихе. При звуках мотора без лишних амбиций нырял в траву на обочине, пропуская проезжавшую мимо технику – замызганный грязью грузовик, «почтовку», рейсовый ПАЗик… Все это для старшего тавуллярия давно стало нереальным, чужим, свое осталось там… в Царьграде… Ксанфия… Как там она? Ждет ли? Дождется ли? И, когда же, наконец, состоится их свадьба? Уже прошлой осенью должна была быть… Ксанфия…

– Добрый день, молодой человек!

Прямо наперерез Лешке из‑за кустов вышел молодой парень в летней милицейской форме с погонами старшего лейтенанта.

– Участковый уполномоченный Бобриков, – старший лейтенант приложил руку к козырьку и участливо, словно зубной врач, осведомился. – Позвольте полюбопытствовать, куда путь держите?

Алексей опустил глаза, быстро соображая, как сейчас поступить? Броситься в лес? Пусть побегает? А, если вызовет подмогу? А потом – облава… Как тогда уйдешь? Проблематично. Нет, лучше с властью не ссориться – тем более, что этот участковый может сделать‑то? Максимум – задержать для установления личности, а потом – отпустить. Только вот начет личности…

– Документов, конечно, при вас не имеется?

– Не имеется, – дружелюбно улыбнулся Лешка. – И как это вы догадались, господин участковый?

Бобриков тоже улыбнулся, казалось, даже еще шире:

– Есть, знаете ли, какой‑никакой опыт. Так куда путь держите?

– В Касимовку, – не стал отпираться путник.

Милиционер обрадовался:

– О! Да нам, оказывается, по пути. Прошу…

Радушным жестом он показал на кусты, за которыми желтел мотоцикл «Урал» с коляской. И как это Лешка его не приметил? Задумался, блин…

– Неудобно как‑то вас озабочивать, господин участковый… Может, я все же лучше пешком?

– Ничего‑ничего, садитесь, сделайте такую милость… И не советую никуда бежать! – старший лейтенант значительно похлопал по кобуре.

– Ну, что ж, – разведя руками, Алексей послушно уселся в коляску. Коли вы так настаиваете, пожалуй, я воспользуюсь вашей услугой… Надеюсь, оплата не по двойному тарифу?

– Веселый вы человек, я смотрю… Что же, это вы в таком виде в деревню собрались?

– Так чернику собирал… Едва не утонул в Черном болоте.

– Бывает… А где черника‑то?

– Корзинка утопла…

Ничего больше не сказав, милиционер завел двигатель и ходко помчал по грунтовке в сторону Касимовки. Сзади, за мотоциклом, клубилась пыль.

Лешка был безмятежно спокоен и даже улыбался. Радовался, что еще в лесу спрятал в папоротниках и лук со стрелами, и нож. А уж с этим худосочным милиционериком, если что, и голыми руками справиться можно – да запросто, раз плюнуть. Так что пусть себе везет, плохо ли?

Впереди, за поворотом показалась деревня – площадь с деревянным клубом, почтой и магазином, чуть в стороне – две панельные трехэтажки с развешенным на балконах бельем… Притормозив у магазина, участковый лихо свернул влево и, объехав клуб, заглушил мотор.

– Ну, выходите, приехали. Руки за спину! И вон туда, на крыльцо…

Скрипучие ступеньки, свежевыкрашенная деревянная дверь с вывеской «Опорный пункт милиции. Часы приема граждан…».

Старший лейтенант распахнул дверь.

– Прошу! Во‑он туда, к столу, садитесь, вернее – пока присаживайтесь.

Сев, Алексей с любопытством осмотрелся – как‑то не приходилось еще ему раньше бывать в подобных местах, Господь миловал… Кабинет, как кабинет – три конторских стола, телефон, старый компьютер с принтером, сейф, шкаф, на двери – небольшое зеркало, у стены, слева – видавший виды диван, над которым кривовато висел засиженный мухами потрет президента, а рядом с ним – большой цветной плакат с картинами, судя по подписи, изображавшими всех руководителей местного ГУВД начиная с тысяча восемьсот третьего года. Первые‑то личности – в голубых, с эполетами, мундирах, смотрелись вполне неплохо – орлы! – а вот, что касается нынешних, то, как те ни пыжились и как ни старался художник, а все ж не выходило должного лоску, один пшик – не орлы, куры драные, гамбургские петухи. Уж лучше б и не выпендривались…