И тут возник юридический казус. Был ли Уильям Джойс, английский фашист, считавший себя архипатриотом, желавший с помощью гитлеровской Германии очистить родную Англию от тлетворного влияния гнилого демократизма и жидовского засилья, англичанином?
Его отец, Майкл Джойс, уехал в конце прошлого века в Америку, принял американское подданство, вернулся в Англию, привезя с собой трехлетнего Уильяма, рожденного в Бруклине.
Значит — Уильям Джойс был, по всем существующим законам, гражданином Соединенных Штатов!
Американского гражданина Уильяма Джойса нельзя было привлекать к суду за измену Короне!
Да, но ради своих политических целей Джойс в свое время скрыл американское подданство и сумел получить английский паспорт. Его защитник утверждал, что незаконность получения паспорта сводит на нет все обязательства сторон. Суд же решил, что, несмотря на обман со стороны Джойса, делавший его взаимные обязательства с Короной юридически недействительными, он, имея на руках британский паспорт, выданный по его же требованию, фактически встал под защиту британской Короны. А следовательно...
А следовательно, Верховный суд, рассмотрев апелляцию, утвердил смертный приговор, и Уильям Джойс был повешен.
* * *
Пенсионер-фотограф Эмиль Гольдфус разлетелся в пыль. Мартин Коллинз оказался чистым вымыслом. «Величайший русский шпион века» оказался полковником Рудольфом Ивановичем Абелем.
А если бы тогда нашелся человек, способный сказать: «Я знаю Рудольфа Абеля. Этот человек — не Абель. Настоящий Абель похоронен в Москве на Немецком кладбище. Человека, которого вы собираетесь судить, зовут Вильям-Август Фишер. Он сын принявшего британское подданство Генриха Мэтью Фишера. Он родился в городе Ньюкастл-на-Тайне 12 июля 1903 года. Он гражданин Великобритании, которую покинул по законному паспорту в 1921 году. По паспорту, дающему право на защиту Короны и обязывающему Вильяма-Августа Фишера соблюдать ей верность».
А сказать это мог живший еще тогда в США мой неприятный собеседник из гостиницы «Метрополь» в Валенсии, бывший руководитель советского шпионажа в Западной Европе, Александр Орлов, по кличке «Швед».
Разоблачить Вилли Швед мог, даже если бы мой друг назвался и любым другим именем. Но разоблачение навряд ли оказалось бы для Вилли роковым. Его грехи против Короны были давно покрыты сроком давности, и ему вряд ли могла грозить виселица за дела, относящиеся к предвоенным годам. То, что он был подданным Великобритании, лишь придало бы «полковнику Абелю» еще больший престиж, а всему процессу — пикантность. Правда, пройдясь по следам англичанина Вилли Фишера (ведь Вилли работал под своим именем), можно было бы и в Англии, и в скандинавских странах обнаружить много любопытного. Но все это было уже так давно!
Так что же может значить: «...Я проверял Шведа!»
Почему для того, чтобы с риском для жизни проверить Шведа, надо было назваться Рудольфом Абелем. Почему?
Кстати, у Донована есть такая загадочная фраза. Чиновник, рассматривавший просьбу «полковника Абеля» выслать его в СССР, заметил, что фамилия «Абель» очень распространена в штате Техас. Вилли с улыбкой ответил, что эта фамилия немецкого просхождения. «Абель, однако, не сказал, — замечает Донован, — что другие советские агенты использовали это имя в других странах, в другое время».
Мне, впрочем, представляется наиболее вероятным, что проверка не касалась какого-то конкретного случая, речь шла об общей надежности Орлова, у которого после бегства в Америку существовала с Москвой определенная договоренность.
Сам Орлов пишет об этом в предисловии к своей первой выпущенной за границей книге «Тайная история сталинских преступлений»[5]:
«Со всей возможной решительностью я предупредил его (Сталина), что если он осмелится мстить нашим (его, Орлова, и его жены. — К. X.) матерям, то я опубликую все, что мне известно о нем. В доказательство моей решимости, я приложил к письму перечень его преступлений».
Книга Орлова вышла сразу после смерти Сталина. Написана она была, естественно, еще при его жизни. Можно ли сказать, что она содержит сногсшибательные разоблачения?
Книга состоит из двух неравных по объему частей. Первая — подробная история подготовки и проведения показательных процессов против партийной оппозиции. Там много интересных подробностей и впервые, насколько я знаю, прямо говорится, что Сталин был истинным организатором убийства Кирова; раскрыта техника подготовки этого убийства, приведены его мотивы. Орлов также подробно пишет о методах следствия, о фальсификации приведенных на суде доказательств. Разобран и ход процессов, указаны все нелепости и противоречия, допущенные в спешке следователями. Например, знаменитая история с несуществующей гостиницей «Бристоль», где якобы встречались оппозиционеры, или с аэродромом, оказавшимся закрытым в то время года, когда, согласно обвинению, туда прилетал один из подсудимых, Пятаков.
(В 1957 г., когда Орлов убедится, что наследники Сталина не намерены особенно утруждать себя защитой его памяти, он опубликует в журнале «Лайф», также отталкиваясь от истории процессов и их подготовки, данные о сотрудничестве Сталина с царской охранкой. Но он никогда не будет отклоняться от линии партии.)
Вторая часть книги — это краткий набор анекдотических историй под названием «Сталинские хобби». Фактически всего две истории из жизни Сталина на кавказской даче.
Первая история: ночью Сталину мешал спать лай собаки, и он велел пристрелить пса. Узнав наутро, что этот пес — незаменимый поводырь слепого старика, отца старого большевика, и что охрана, сжалившись над инвалидом, отвезла его вместе с псом в Сухуми, — вождь мирового пролетариата приказал вернуть обоих и тут же застрелить. «Приказы исполняют, а не обсуждают!»
Вторая история — как Сталин приказал выселить из Абхазии в Казахстан целую горную деревню за то, что ее жители помешали сталинской охране гранатами глушить в озере рыбу, единственный источник дохода рыболовецкого колхоза. Сталин приказал зажарить ему рыбу к обеду.
Впервые книгу Орлова я читал в Москве. Каким—то сложным путем некоторые книги попадали из личной библиотеки посла Соединенных Штатов к сотруднику американской редакции радио Николаю Курнакову. А от него ко мне.
Когда я прочитал таким образом книгу Орлова и рассказал о ней Льву Василевскому, тот возмутился:
«Орлов — мерзавец! Все эти истории рассказал ему я. Он никогда не служил в охране Иосифа Виссарионовича, а я служил!»
И он начал жаловаться на строгость Иосифа Виссарионовича, который всегда требовал четкого исполнения приказа:
«Однажды за ужином Сталин сказал Берия: „А помнишь, Лаврентий, еще до войны на базаре в Сухуми какой-то армянин торговал замечательно вкусным лимонадом?“
Его слова не успели замереть в воздухе, а специальная оперативная группа (дело было на Рице) на двух машинах уже мчалась в Сухуми. Люди знали, что если на следующее утро к завтраку не будет подан лимонад — беда!
Через НКВД и милицию быстро узнали имя армянина-лимонадчика. Он, однако, уже не торговал, жил на покое. Отряд нагрянул к нему домой, поднял с постели. С трудом объяснили перепуганному старику, в чем дело. Сказали: «Все нужное достанем, но чтобы было, как при царе!»
Была уже ночь, когда отряд двинулся обратно. Уже в пути кто-то сообразил, что старик сделал грушевый напиток. А ведь товарищ Сталин сказал «лимонад».
Страшно подумать, что было бы, привези мы вместо лимонада грушевый напиток. В лучшем случае сменили бы всю охрану. Помчались назад. Снова подняли старика. Достали лимоны. Потом была еще возня с этикетками. Надо было узнать, какие этикетки клеил тогда старик на бутылки, сделать рисунок, напечатать, наклеить на бутылки.
Утром к завтраку подали Иосифу Виссарионовичу несколько бутылок лимонада. Он пить не стал, отослал на кухню.
О, он требовал абсолютной точности исполнения приказа!
Помню другой случай. Иосифу Виссарионовичу только что доставили из Швеции новую яхту. У нас ее только выкрасили в серый цвет, как военное судно, установили на корме два спаренных тяжелых пулемета. А так была яхта как яхта, со всеми удобствами.
Сталин решил покататься вдоль берега. И, по чьему-то недосмотру, забыли предупредить пограничную охрану. А ведь побережье — граница. И когда яхта пересекла линию, за которую судам выход запрещен, на берегу раздался предупредительный выстрел пограничника. Где-то высоко прожужжала пуля.
Охрана развернула яхту, с кормы ударили по пограничному посту из пулеметов. Сталин был в ярости. Он приказал тотчас выяснить, по чьей вине был произведен выстрел. Оказалось, что начальник сухумского ГПУ не передал вовремя приказ пограничникам.
«Ему не ГПУ заведовать, а овощами торговать!»
И начальник ГПУ до самого конца жизни прослужил заведующим Заготплодоовощ Абхазии.
А Орлов — мерзавец: все эти истории он знал от меня. Служить у Иосифа Виссарионовича было трудно. Он мог наказать даже за то, что не произошло, но могло произойти», — закончил Василевский.
