Смирившись, Марианна ощутила первый проблеск удовольствия, с которым она объявит своим приятельницам, имеющим дочерей на выданье, что ее дочь первой выйдет замуж… еще до своего восемнадцатилетия, причем за отпрыска самой уважаемой и богатой семьи во всех пяти городах. И конечно, Уильям не пожалеет никаких расходов на свадьбу. Это будет самое незабываемое событие за последние десять лет!

Она позволила себе слегка улыбнуться, глядя на сияющую от счастья дочь. В конце концов лишь бы Абигайль было хорошо.

Уильям заметил кивок жены и облегченно вздохнул. Он знал свою Марианну и верил, что в конце концов ее здравый смысл возьмет верх.

Но теперь на следующие несколько месяцев можно попрощаться с мирной жизнью, к которой он так привык! Теперь жизнь в доме Саттонов превратится в вихрь приготовлений. Марианна будет постоянно мешать своими требованиями, предложениями, проблемами — настоящими и выдуманными, — но ему придется все это терпеть ради своих милых женщин.

С этими мыслями он принялся резать ростбиф и угощать гостя.

— Я всегда говорил: нет ничего лучше, чем добрый кусок говядины.

Он передал полную тарелку лакею, и тот поставил ее перед Джонасом.

— А еще попробуйте йоркширского пудинга, мальчик мой. Кухарка миссис Саттон умеет его готовить. А жареный картофель — лучший во всей стране. Если собираетесь выжить в следующие несколько месяцев, нужно побольше есть.

Он рассмеялся и подмигнул.

Стыдливость Абигайль постепенно растаяла под градом веселых намеков отца, и она принялась оживленно щебетать. К концу обеда Джонас растерял всю свою настороженность и всеми силами пытался очаровать будущую тещу. И так преуспел, что, когда Уильям решил позволить молодым людям немного поговорить наедине, Марианна кивнула и, поднявшись, взяла под руку мужа.

Джонас тоже встал, сжимая салфетку, и низко поклонился.

Родители удалились в гостиную, а Абигайль словно онемела от смущения и стала вертеть в руке бокал. Джонас кашлянул, смял в руке салфетку и снова сел. Но уже через секунду вскочил и выпалил:

— Мисс Саттон… Абигайль, вы сделаете мне честь стать моей женой?

— Да, — прошептала Абигайль, поднимая глаза от стола.

Джонас невольно вскрикнул от радости, схватил ее за руки и поднял со стула:

— Правда? Вы правда согласны?

— Правда, Джонас, — кивнула она.

Он закружил ее по комнате, смеясь от облегчения.

— Вы сделали меня счастливейшим в мире человеком… Счастливейшим во всем Лондоне.

Он прижал ее к себе и неожиданно поцеловал.

— Джонас, вы не должны… по крайней мере до свадьбы, — пробормотала она, но не отстранилась.

— Вы совершенно правы, — прошептал он, снова целуя ее. — Но я ничего не могу с собой поделать, Абигайль, моя дражайшая Абигайль. Моя любовь.

Он снова повел ее в танце, закружил, но внезапно остановился.

— О, я чуть не забыл… У меня для вас подарок.

Джонас выпустил руку Абигайль и полез в карман.

— Надеюсь, вам понравится.

Он вложил пакетик ей в ладонь и с беспокойством следил, как Абигайль разворачивает подарок.

— О, как чудесно, Джонас. Медальон такой красивый… Что же мне в него положить? Ваш портрет? Но пока его нарисуют, пройдет столько времени, а я хочу что-нибудь сейчас.

Она нахмурилась, но тут же просияла:

— Прядь ваших волос.

Абигайль бросилась к буфету и взяла из чаши с фруктами крохотные ножницы для винограда. Джонас стоически перенес потерю пряди своих черных волос, но потом взял у Абигайль ножницы и отрезал у нее золотистый локон. Он сплел обе пряди вместе, вложил в медальон и закрыл.

— Вот… символ и обещание нашей долгой совместной жизни, — прошептал он, поворачивая ее к себе спиной и застегивая цепочку.

Абигайль встала на носочки, чтобы посмотреться в зеркало над каминной доской, и оглядела себя сияющими глазами.

— О, как восхитительно, Джонас! Просто идеально!

— Сделан ювелиром в Хай-Холборне, — сообщил он с ноткой гордости. — Мне сказали, что он известен во всем городе.

— Откуда вы о нем узнали? — улыбнулась она ему в зеркале.

— Кто-то рассказал, — уклончиво ответил он, беззаботно взмахнув рукой. — Тот, кто разбирается в таких вещах.

— Интересно, кто бы это мог быть… — Но, к его облегчению, Абигайль не стала дальше расспрашивать.

Он не хотел говорить, что это Себастьян дал ему адрес ювелира, хотя с усмешкой добавил, что самому ему не по карману изделия этого мастера. Джонас чувствовал, что было бы неприлично и даже вульгарно обсуждать подобные темы с любимой.

— Нам следует вернуться к маме и папе, — сказала она, нежно трогая медальон в ложбинке на шее. — Прежде чем мама пришлет за нами Моррисона.

— Да… да, конечно.

Он не хотел бы снова восстановить против себя мать невесты, и поэтому поспешил к двери, широко открыл ее и поклонился, когда Абигайль проходила мимо с легким реверансом и лукавой улыбкой, нарушившей всякую чинную благопристойность.

Уильям тем временем метался по комнате. Ему хотелось удалиться в библиотеку с бокалом бренди и трубкой, прежде чем лечь спать пораньше, но он не мог оставить гостя. Марианна тоже выказывала все признаки нетерпения, тем более что влюбленные отсутствовали слишком долго. Он облегченно вздохнул, когда дверь наконец открылась и молодые люди вернулись. Один взгляд на их лица сказал все, что им нужно было знать.

— Значит, все решено… все улажено, — объявил Уильям, выступив навстречу с протянутыми руками. — Добро пожаловать в семью, мальчик.

Изящная ладонь Джонаса утонула в его гигантских лапах.

— Постарайся сделать мою девочку счастливой.

— О, я ничего для этого не пожалею, сэр, даю слово.

Джонас понимал, что все время как-то глупо улыбается, но смело повернулся к Марианне, которая тоже улыбалась, но куда более сдержанно.

— Мэм, я буду любить и лелеять Абигайль, — серьезно пообещал он.

— Надеюсь, — обронила Марианна и взглянула на дочь. Ее острые глаза ничего не упустили.

— Что у тебя на шее, дитя мое?

— Медальон, мама. Подарок Джонаса… мистера Веджвуда. Правда, красиво?

Она нагнулась, давая матери рассмотреть безделушку.

Та одобрительно кивнула.

— Очень красиво, и, главное, кстати.

— Мы сплели пряди наших волос, — призналась Абигайль, немного краснея. — Я буду носить медальон не снимая.

Марианна немного растерялась, но поняла, что нужно быть снисходительнее к молодым влюбленным.

— Что же, все это хорошо, дитя мое, но после таких волнений тебе нужно лечь пораньше. Пожелай мистеру Веджвуду доброй ночи. Мистер Веджвуд, вы можете навестить нас завтра утром. Полагаю, вам с мистером Саттоном нужно многое обсудить, а потом с полчаса посидите с Абигайль.

Абигайль разочарованно надула губки.

— Но, мама, мне совсем не хочется спать. Еще рано — только начало десятого.

Марианна решительно воткнула иглу в вышивание и отложила пяльцы.

Абигайль умоляюще взглянула на отца, и тот рассмеялся:

— Миссис Саттон, дайте дочери пожелать жениху доброй ночи. Что плохого, если они перемолвятся словцом?

Он подмигнул жене.

— Я помню, как мы во время помолвки часто прощались с глазу на глаз, так, миссис Саттон?

Марианна послала ему осуждающий взгляд, но все-таки не смогла скрыть нежной улыбки.

— Можешь проводить его до двери, кошечка, — хмыкнул Уильям. — Уверен, что твоя мама не будет возражать.

Если Марианна и возражала, то не собиралась высказывать это вслух. Уильям — хозяин в доме. С этим надо считаться.

— Только до двери, — согласилась она.

— О, спасибо, мама. Ты лучшая мать на свете. — Абигайль обняла мать и поцеловала в щеку. — И я обещаю быть очень благоразумной.

— Посчитай я, что тебе угрожает хоть малейшая опасность, дитя мое, ты не дошла бы дальше двери гостиной, несмотря на помолвку, — объявила Марианна на удивление мягко.

Джонас раскланялся и пообещал приехать завтра ровно в девять, чтобы обсудить брачный контракт с мистером Саттоном, после чего последовал за Абигайль вниз.