— А… доброе утро, доброе утро, мои дорогие. Надеюсь, вы хорошо спали, миссис Саттон?

— Не особенно, мистер Саттон, — процедила Марианна.

Уильям положил себе бекона с томатами из блюда на буфете.

— Очень жаль, дорогая, — ответил муж, подмигнув дочери. — Итак, кошечка, как тебе понравится быть леди Хейуорд?

Абигайль побледнела. Мать уронила в чашку кусочек тоста.

— Да, похоже, наша крошка Абигайль поймала достойного мужа раньше, чем мы ожидали, — продолжал Уильям с широкой улыбкой, отправляя в рот кусочек бекона. — Впрочем, я не удивлен. Она у нас такая красивая и умная. Что скажете, миссис Саттон?

Марианна деликатно промокнула рот отороченной кружевами салфеткой.

— Значит, генерал говорил с вами, мистер Саттон?

— Вчера. Просил моего разрешения обратиться к девочке. Я сказал ему, что все зависит от Абигайль, — коварно ухмыльнулся мистер Саттон. — Так что мне ответить генералу, кошечка?

Абигайль отодвинула недоеденную яичницу.

— Я не желаю выходить замуж за генерала Хейуорда, папа.

Ее взгляд метнулся к матери, цвет лица которой на глазах превращался в угрожающий оттенок красновато-коричневого.

— Прости, мама, но он мне не нравится. Он такой старый. И мне совсем не подходит.

— Вздор! — объявила Марианна. — Ему не более сорока пяти. Мужчина в расцвете сил, энергичный, успешный, уважаемый член общества.

— Не мучайте ребенка, миссис Саттон! Если она не хочет его, значит, не будет его женой.

— Она будет его женой.

Марианна просверлила дочь взглядом.

— Она слишком молода, чтобы понимать, что лучше для нее. Говорю вам, мистер Саттон, она выйдет за него.

— Ни за что!

Абигайль отшвырнула салфетку, отодвинула стул и выбежала из комнаты.

— Видите, что вы наделали, миссис Саттон, — с некоторым удовлетворением заметил Уильям. Реакция дочери оказалась именно той, на которую он надеялся.

— Вы дождетесь, что наша драгоценная дочь останется старой девой! — воскликнула Марианна. — И только потому, что девочка вбила себе в голову, будто сэр Джордж слишком стар для нее. Она завянет в расцвете лет… завянет…

И Марианна разразилась рыданиями.

Уильям вздохнул и молча продолжал есть, пока буря не улеглась.

— Ну-ну, дорогая… ничего ужасного с Абигайль не случится. У меня уже есть другой, более подходящий для нее жених.

Слезы жены высохли как по волшебству: очевидно, в голову ей пришла чудесная мысль.

— Другой… о, не томите, сэр, иначе я с ума сойду.

— Полагаю, вы уже обо всем догадались, дорогая.

Но Марианна ни о чем другом не могла думать:

— Наша дочь войдет в семью графа… о, мистер Саттон, какое счастье!

— Граф, говорите? — удивился Уильям. — Сомневаюсь, что в семье мистера Веджвуда есть хоть один граф!

— Мистер Веджвуд? — ахнула миссис Саттон. — Этот… сын торговца?

— Вы, похоже, забыли, дорогая, что ваша дочь тоже родилась в семье торговца, — сухо напомнил Уильям.

— Но… мистер Саттон… Уильям, вы знали о моих надеждах. Мы приехали в Лондон, чтобы устроить Абигайль сезон, дать ей шанс сделать достойную партию. Она могла выйти за Джонаса Веджвуда и в Сток-он-Тренте.

— И именно там она выйдет за него, если пожелает, — вздохнул Уильям. — Послушайте, дорогая, взгляните на это с другой стороны: ваша дочь, еще не достигнув восемнадцатилетия, удачно вышла замуж. Все ваши подруги позеленеют от зависти. Среди их дочерей нет ни одной, которая в подметки бы годилась нашей маленькой Абигайль.

— Но в том-то и дело! — вскрикнула Марианна. — Абигайль так прелестна и могла бы сделать блестящую партию, а вы хотите, чтобы она увяла в доме Веджвуда!

— Веджвуды — прекрасная семья, и я не желаю, чтобы их оскорбляли.

За все годы их брака Уильям редко говорил с женой таким тоном, и она мгновенно все поняла и спрятала лицо в носовой платочек.

— Что же. Послушаем, что скажет Абигайль, — спокойно сказал Уильям. — Ей может не понравиться это предложение.

— Надеюсь, что она достаточно высоко ценит себя, чтобы не согласиться на этот брак… Простите, у меня разболелась голова. Пойду полежу.

Марианна поднялась и выплыла из комнаты.

Уильям допил эль и последовал за ней.

— Моррисон, попросите мисс Абигайль немедленно прийти в библиотеку.

Он хотел все сказать дочери сам, прежде чем вмешается Марианна.

Абигайль заперлась в спальне и металась по ней, раздирая в клочья платок, когда в дверь постучал Моррисон.

— Ваш отец желает видеть вас в библиотеке, мисс Саттон. Он сказал «немедленно».

Абигайль поколебалась, но у нее не хватило мужества противиться отцу. Он был любящим родителем и всегда ее баловал, но у Абигайль никогда не возникало сомнений, кто в доме хозяин. Она отперла дверь и поспешила в библиотеку, поглядывая на закрытую дверь материнской комнаты.

Уильям встретил ее жизнерадостной улыбкой:

— Успокойся, кошечка, не нужно слез. Столько шума из ничего!

— Как это «ничего», папа, когда вы принуждаете меня к ненавистному браку!

Она смяла клочки платочка в кулачке.

Но отец покачал головой.

— Какая драма, дитя мое! Никто ни к чему тебя не принудит! Но у меня есть еще одно предложение!

Сердце Абигайль так и подпрыгнуло.

— Молодой Джонас Веджвуд нанес мне визит сегодня утром. Он просил разрешения на беседу с тобой. Что скажешь на это, кошечка?

Выражение лица дочери сказало ему все, что он хотел узнать. Уильям удовлетворенно улыбнулся.

— О да, да, пожалуйста, папа! — выговорила наконец Абигайль, захлопав в ладоши как счастливое дитя. — Мне он очень нравится.

— Прекрасно. Значит, дело улажено.

Абигайль с сомнением покачала головой и нерешительно проговорила:

— Но мама…

— Предоставь это мне, дорогая. Она никогда не встанет на пути твоего счастья, особенно если увидит, в чем оно заключается.

Он похлопал ее по плечу и поцеловал в лоб.

— Джонас придет пообедать с нами, так что беги и накупи себе новых нарядов. Постарайся выглядеть неотразимой, и я попробую убедить твою маму оставить вас одних минуты на две. Так что молодой человек сможет сам признаться тебе в своих чувствах.

— Да, папа.

Абигайль бросилась ему на шею и поцеловала.

— Вы лучший на свете отец! — прошептала она убегая, и он услышал, как она крикнула Моррисону: — Велите закладывать коляску через час, пожалуйста, и скажите Мэтти, что мы едем за покупками.

Уильям вернулся к делам, зная, что лучше пока оставить жену в покое. Пусть хорошенько поразмыслит.

Но спокойствие оказалось недолгим. Полчаса спустя Моррисон объявил о прибытии генерала сэра Джорджа Хейуорда.

Уильям поморщился, но что поделать: он не из тех, кто увиливает от неприятной обязанности.

— Проводите его в библиотеку, Моррисон, и принесите шерри, которое так пришлось по вкусу лондонцам.

Нужно по крайней мере предложить генералу выпить, чтобы смягчить удар.

Вошел Хейуорд, потирая руки и широко улыбаясь. Вид у него был самый дружеский.

— Доброе утро, Саттон. На улице так ярко светит солнце! Прекрасная погода.

Мужчины энергично пожали друг другу руки.

— Садитесь, сэр, — пригласил Уильям, показывая на стул у камина. — А вот и Моррисон. Бокал шерри, генерал?

— С удовольствием, Саттон.

Хейуорд, все с той же приветливой улыбкой, принял у дворецкого бокал и снова сел. Подождав, пока Моррисон уйдет, он сразу перешел к делу:

— Итак, Саттон, вы обсуждали мое предложение с вашей дорогой женой и малышкой Абигайль?

— Обсуждал.

Уильям задумчиво посмотрел в бокал.

— Дело в том, генерал, что мой дочери идея не понравилась.

Выражение лица Хейуорда изменилось, потеряв разом все благодушие. Глаза потемнели, челюсти сжались.

— Но почему, сэр?

— Вбила себе в голову странную мысль, что вы слишком стары для нее.

— Вздор… чистый взор, — прошипел гость. — Мужчина в самом расцвете сил… думаю, что могу побить этих знатных сопляков в любом виде спорта. Поверьте, у меня куда больше опыта, чем у молокососов, воображающих, будто мир принадлежит им. Опыт не такое плохое качество в муже!