— Я наблюдала, как он втирается в доверие к моей матушке, как постепенно становится своим в доме. Все началось после смерти отца. Мама была вне себя от горя, она всегда полагалась на отца во всем, и неожиданно осталась одна. Кроме того, она любила отца, как и он любил ее. Я ничего не могла сделать, потому что сама была ребенком, но думаю…

Серена покачала головой и с грустной улыбкой продолжила:

— Полагаю, что даже тогда многое понимала лучше матери. Мама не могла представить, как будет жить одна, без мужчины. Меня ей было недостаточно, хотя я прекрасно умела вести домашнее хозяйство и проверять счетные книги. Отец поощрял мой интерес к подобным делам. Думаю, он предчувствовал, что недолго сможет о нас заботиться.

Короче говоря, вскоре на сцене появился генерал: сплошное очарование и заботливость, — и мать попалась в ловушку. После свадьбы она передоверила ему все, чем владела, хотя я умоляла положить часть денег в трастовый фонд.

Серена пожала плечами.

— Возможно, я пыталась защитить себя, но ничего не получилось. Мое наследство тоже перешло к генералу.

Себастьян подсел к столу и пристально наблюдал за ней, жалея, что не видит ее глаз. Когда она замолчала, он откинулся на спинку стула, вытянул ноги и скрестил щиколотки. Настал момент его предложения, и все же что-то его удерживало. Если Серена не готова по собственному желанию покинуть отчима и оставить свою нынешнюю жизнь, возможно, что-то в этой жизни ей нравилось, чем-то она наслаждалась. Как знать…

Что он делает? Снова позволяет яду дядюшкиного воображения отравить его собственное! Но знает ли он ее по-настоящему? Нет… недостаточно для того, чтобы быть в ней уверенной. Надо доверять собственным суждениям. Однажды она предала его без лишних слов и объяснений. Что помешает ей сделать это снова, если она посчитает необходимым?

— Итак, поговорим о молодой Абигайль, — деловито начал он. — Насколько я понимаю, мистер Веджвуд не приглашен на обед к Саттонам.

— Вряд ли.

Она впервые взглянула ему в глаза.

— Что мы сможем сделать для того, чтобы устроить этот брак, если мамаша против?

Серена задумалась, с облегчением устремляясь мыслями к тому, что рано или поздно можно разрешить.

— Джонас Веджвуд остановился в «Голове королевы», на Генриетта-плейс. Думаю, нужно поскорее нанести ему визит. Узнаем, каковы его намерения и действительно ли он увлечен Абигайль, как мы думаем. Я осторожно поработаю с Абигайль и попытаюсь заронить пару мыслей в голову мамы… Может, она пригласит его на обед. Он такой надежный молодой человек!

— А если Абигайль не увлечена Джонасом?

— Поверь, Себастьян, я знаю, что увлечена, — слегка улыбнулась Серена. — Стоит взглянуть на нее, и все станет ясно как день.

— Может быть, женщине и ясно, — согласился он. — Мужчине труднее определить, нравится ли он женщине, за которой собирается ухаживать. Раз за разом придется доверять гордость и самооценку изменчивой природе женщины.

— Это действительно так? — оживилась Серена. Шутливая перепалка — вполне безопасная почва, дареный конь, которому в зубы не смотрят.

— Исхожу из собственного опыта, — заметил он. — Но все же вопрос остается открытым. Как преодолеть сопротивление миссис Саттон?

— Все очень просто. Убрать со сцены остальных поклонников. Как только мать Абигайль поймет, что Джонас Веджвуд не только избранник ее дочери, но и единственный ухажер, она капитулирует. Веджвуды — респектабельная, очень уважаемая семья в «гончарных городах», и готова побиться об заклад, что мистер Саттон будет вне себя от радости от перспективы такого брака. Дочь станет жить совсем рядом, не говоря уже об укреплении связей с лучшими семьями.

— Понимаю, — кивнул Себастьян.

— Но ты все равно должен проявлять некоторый интерес к Абигайль, — настаивала Серена. — Чтобы миссис Саттон не стала навязывать дочери генерала.

— Если он способен быть таким обаятельным, можно ли утверждать, что он не очарует Марианну?

— Трудно сказать, — серьезно ответила Серена. — Поэтому я и должна быть начеку.

Себастьян медленно кивнул.

— Спорить с тобой бесполезно. Теперь я это понимаю.

Он встал, обошел вокруг стола и поднял ее на ноги.

— Но у нас еще остается немного времени до отъезда. Не можем ли мы попытаться забыть обо всем плохом?

— Можно попробовать, — еле слышно выдавила она.

Он приподнял ее подбородок и поцеловал, прежде чем спустить с плеч парчовый халат.

…Они оставили свое убежище через час, сознавая, что все ласки и поцелуи только тонким ледком затянули раны, открытые ссорой. Но никто не собирался говорить об этом вслух, растравлять раны. Они сидели рядом. Покачивание экипажа скоро погрузило Серену в дремоту, пока они снова не оказались на улицах города.

Себастьян откинул кожаную занавеску, и в карету проник слабый свет. Экипаж замедлил ход, когда свернул на Стрэнд, и встал в конце очереди носильщиков, ожидавших клиентов. Грум открыл дверь и опустил подножку.

— Я велел Бейкеру остановиться здесь, — пояснил Себастьян, спускаясь вниз. — Вряд ли мне стоит показываться у твоего дома.

— Конечно, — согласилась Серена, беря его под руку. К ним тут же подскочили два носильщика и поставили на землю портшез.

— Отвезите леди на Пикеринг-плейс, — велел Себастьян и поцеловал Серене руку. — До скорого свидания, Серена.

Он отступил на шаг, когда она села в портшез.

— Я постараюсь быть терпеливой, — улыбнулась Серена.

Он послал ей поцелуй, подождал, пока носильщики поднимут портшез и потрусят по Стрэнду, и только потом уселся в экипаж.

По мере приближения к дому дурные предчувствия Серены усиливались. Сама мысль о предстоящем вечере казалась невыносимой. Каждый раз, когда ей удавалось вырваться из дому, подальше от человека, удерживавшего ее там, возвращаться становилось все труднее.

Носильщики остановились у дома и снова поставили портшез на землю. Серена вышла, заплатила и поднялась на крыльцо.

Дверь открыл Фланаган. Она вошла в вестибюль и оказалась лицом к лицу с отчимом. Его трясло от ярости. Лицо побагровело, на виске пульсировала вена, и, похоже, он с трудом находил нужные слова.

— Что-то случилось, сэр? — осведомилась она с деланым спокойствием, за которым скрывалась тревога. Она расстегнула плащ и с радостью отметила, что пальцы не дрожат.

— Случилось?

Он судорожно ловил губами воздух.

— Я жду тебя в библиотеке.

Он шагнул к ней, словно намереваясь схватить за руку, но она ловко увернулась и пошла впереди него. Сердце Серены бешено колотилось, но она не выкажет страха!

— Где, черт возьми, ты была весь день?

Дверь с грохотом захлопнулась за отчимом.

Серена медленно снимала перчатки, отчаянно пытаясь сообразить, что вызвало у него такую ярость. Что, если сказать, что она была у Саттонов? Это наверняка его успокоит, но ложь может легко выйти наружу.

Вместо этого она сказала:

— У меня были кое-какие дела, потом примерка у модистки, и я встретила старую подругу матери. Она пригласила меня к себе, отказать было невозможно.

Вот эту ложь он никогда не опровергнет, поскольку не знал ни одной приятельницы своей жены, так как уговорил ее порвать со всеми, сразу после того, как они поженились.

Он уставился на нее, словно пытаясь решить, говорит ли она правду, но тут же покачал головой, решив разобраться с этим позже.

— Как ты посмела отказать Бредфорду вопреки тому, что тебе было велено?

— Я уже сказала вам, сэр, что не продаюсь и не покупаюсь, — спокойно ответила она, стараясь не выказать страха. — А теперь, прошу простить, мне нужно переодеться перед обедом.

Она хотела пройти мимо, но он стиснул ее руку и дернул на себя.

— Нет, я не извиню тебя, девчонка. Я обещал тебя Бедфорду, и ты сделаешь как приказано!

Серене показалось, что под злобой и бешенством скрывается отчаяние, и это придало ей мужества.

— Я не продаюсь и не покупаюсь, сэр.

Он ударил ее по лицу так неожиданно, что она не успела отскочить. Серена пошатнулась и прижала ладонь к щеке, потрясенно глядя на отчима полными слез глазами.