— Долго ты мастер. Чуть не околели здесь от холода.

— Сами виноваты, — без тени сочувствия произнес некромант и сам удивился собственному безразличию, — шли бы со мной. Там, внутри тепло.

Что-то с ним происходило непонятное в последнее время. Черстветь к людям стал прямо на глазах.

— Боязно внутрь, — Томаш смачно высморкался, — разное про эти места рассказывают. Послушаешь и охотнее согласишься рядом от мороза сгинуть…

— Со мной же ничего не случилось.

— Так то… само собой понятно… ты ж некромансер. Нет в тебе ни души, ни жизни. Ты уж извиняй, ежели что тут не то сказал. Одна, значит, только чернота.

— А ты смелый мужик, — оскалился Ильм.

— Есть такой случай. Все потому, что я на крепкую руку полагаюсь, да верный глаз, а ты на царствие мертвых…

— И философ в придачу.

— Вот это что означает?

— Значит, что в корень зришь, — Ильм помолчал немного, — да только не тому дереву.

— Будет тебе, мастер сердиться, — Томаш поравнялся с некромантом, и они пошли плечо к плечу, — я ссоры не ищу.

— Я тоже. Предлагаю остановиться в Вороних Холмах на ночь.

— Лучшего места не сыскать. Корчма добрая, и дорогая зело.

— Деньги у нас есть.

— И я про то, — Томаш указал на показавшиеся сквозь негустой лесок соломенные крыши, — нажремся, напьемся и спать заляжем. Одно меня тревожит…

— Что еще?

— Наше добро там, — бандит кивнул в сторону круга камней, — дручики лесные его не стихарят?

— Там и останутся, — Ильм общий смысл уловил и не стал вдаваться в подробности, его сейчас больше беспокоило иное, — как думаешь, местные на нас лишнего пялиться не станут?

— А че им до нас? Мы люди торговые, дела наши никого не касаемы. Таких здесь много ошивается — тракт-то под боком. Только ты вот что, сам историю выдумывай, но рогом в ил не зарывайся сильно, а я, само собой, если нужда приключиться тебя завсегда поддержу.

Вороньи Холмы оказались при ближайшем рассмотрении деревенькой на полсотни дворов, растянувшихся вдоль хорошо наезженной западной дороги. Недостатка в проезжающих мимо караванах здесь не было — большие города Волин, Кряжич и Моров стояли именно на этом торговом пути. Морской порт Турова притягивал многих.

Дома селян, вросшие в землю по самые окна, Ильма не впечатлили. Трактир же, возвышающийся над окружающей убогой обстановкой двумя полными этажами выглядел, как заправский щеголь в толпе нищих. Он казался островком сытой и зажиточной жизни посреди унылого сельского пейзажа. Чего только стоила крыша, на городской манер покрытая черепицей.

Некромант окинул взглядом большую площадь перед питейным заведением, отметил про себя каменный колодец, несколько больших повозок, охранника вооруженного дубинкой возле них и вразвалочку проследовал к крыльцу, украшенному сверху замысловатой вывеской с гордой надписью " Услада негоцианта".

В просторном зале было полно свободных мест. Имеющиеся в наличии посетители выпивали и закусывали степенно. Негромкий гул голосов плавно растекался меж колоннами, подпирающими потолок, и навевал смутные образы из жизни торговой гильдии. Всякие там сложные торговые соглашения, договоры, как и против кого, дружить, бесконечные, доводящие до головной боли рассуждения о процентах, сидках и полученных барышах. Ильм в этой кухне понимал мало, и поэтому решил ни в какие досужие разговоры не вступать. Игнорируя заинтересованные взгляды, он обходил стол за столом, выискивая взглядом корчмаря. Сейчас следовало быстро поесть, снять для ночлега комнату и поскорее туда убраться.

Томаш и компания послушно следовали за ним.

Ильм присмотрелся к нагруженному всякой всячиной прилавку. А вот, похоже, и хозяин заведения. Несомненно, хозяин. Высокая крепкая фигура, фартук-передник, уверенные жесты. Вон как девки прислужницы носятся под его надзором.

— Эй, почтенный, — Ильм чуть повысил голос, чтобы быть услышанным. И тут его сердце глухо ударило о ребра и провалилось куда-то вниз. Эх, надо было лицо изменить…

На него смотрел Лосось. Стражник немного похудел, отрастил эффектную бородку, но был все так же широк в плечах. Без брони и оружия, посреди кухонной суеты, он выглядел, честно говоря, немного странно.

Его вне всяких сомнений тоже узнали. Рот Лосося безмолвно распахнулся, глаза округлились. Ильм, успевший уже несколько раз предать себя анафеме, за то, что легкомысленно пренебрег маскировочными чарами, только и успел, что показать ему сжатый кулак.

Лосось среагировал не менее быстро. Рот захлопнул, глазам придал привычный прищур и с деловым видом подскочил к новым посетителям.

— Чего изволят удачливые приказчики?

— Во-первых, поесть, — Ильм замялся, пытаясь хоть немного переварить очередной выверт судьбы. И где он словечек таких нахвататься успел? Удачливые приказчики…

Они несколько мгновений смотрели друг на друга во все глаза. Что думал при этом Лосось, оставалось тайной за семью печатями.

— Так это, все, что угодно будет, — прервал паузу корчмарь, — окорок, жареная колбаса, копченая свинина.

— Окорок, — не стал мудрствовать некромант, — и выпить.

— Один момент, — Лосось щелкнул пальцами, — эй девочки, сюда.

Вскоре стол ломился от умело расставленных тарелок и кружек.

Ильм отсыпал трактирщику несколько монет и опустился на лавку. Рядом присел Томаш. Троица подмастерьев устроилась с другой стороны.

Лосось, однако, уходить не спешил. Он занял соседнюю лавку, благо рядом стоящий стол не был занят и с важным видом расправил фартук.

— Далече путь держите?

— А ты, что за спрос такой? — Томаш недовольно засопел и подцепил на нож кусок мяса.

— От простого любопытства спрашиваю, — Лосось даже бровью не повел, — можа вести какие новые случатся.

— Из Турова идем в Волин, — весомо произнес Ильм. Сидевшие по соседству купеческого вида мужички навострили уши, — намерены здесь заночевать и дождаться обоз. Комнаты у тебя свободные есть?

— Есть замечательные комнаты. Если одну возьмете на всех, то за ночь заплатите всего один серебряный центурий.

— У тебя губа не дура, — заметил Томаш, — за такие деньги перины пуховые полагаются и бабы. Есть у тебя перины и бабы?

— Пол центурия, — поддался Лосось.

За соседним столом одобрительно крякнули.

— Торг неуместен, — оборвал Томаша Ильм, — один серебрянный за две комнаты. Трое в одной комнате, двое в другой.

— Столковались, — трактирщик ловко поймал брошенную монету и отбыл по своим делам.

— Надоедливый, как осенняя муха, — проворчал Томаш ему в след.

— Просто интересно человеку, что в мире твориться. Откуда здесь новости узнать? Только от постояльцев.

— Любопытство есть ересь.

— А излишняя подозрительность?

— Это благо, потому что помогает отличить праведников от грешников.

— Удивляешь ты меня порой, — поморщился некромант, — тебе в Орден надо было идти, а не на ночные улицы.

— Я хотел, да не взяли. Сказали благости во мне мало, — Томаш допил пиво и окинул сумрачным взглядом зал, — пришлось смириться.

На некоторое время над столом повисла тишина, прерываемая лишь вдумчивым чавканьем и сопением.

— Так, — Ильм дождался пока от окорока на блюде останутся лишь отдельные волокна мяса и потеки жира, и поднялся из-за стола, — пойдем дальше смиряться. Эй, трактирщик!

Лосось подбежал на зов и вопросительно уставился на некроманта.

— Покажи комнаты.

— Прошу, уважаемые, — хозяин заведения чуть согнулся и жестом предложил следовать за ним.

Ничего лишнего в апартаментах, предлагаемых для отдыха, не было. Только крючки для одежды и кровати. Ильму и Томашу достались ложа, застеленные серыми от многократных стирок, простынями. Остальным участникам полевого выхода соломенные лежаки. Лосось опытным глазом сразу уловил иерархическую структуру маленького отряда и каждому воздал по чину. Томаш потыкал пальцем слежавшуюся солому и одобрительно хмыкнул.

— Чем жестче ложе, тем меньше страстей в душе. Отдыхайте, парни, а ты, — он обратился к самому смышленому на вид подмастерью, — как и порешили… руки в ноги и дуй до копачей. По дороге не дуркуй, и задницу под клинки не подставляй. С утра жду с хорошими вестями.