– А если я изменила мнение? – упрямо тряхнула рыжими кудрями Крис. – Если я хочу и фату, и белое платье, и машину с ленточками, и крики «Горько!». Что, если я не такая продвинутая, как тебе кажется? И хочу любви до гроба, как в сказке?

– Или триллере? – усмехнулся Вадик. – Нет, ты серьезно?

– Вполне.

– Малыш, давай обсудим это дома. – Вадик ласково ущипнул подругу за щеку.

– Разве у нас есть дом? – раздраженно поинтересовалась Крис. – Почему мы не можем пожить вместе, как Сережа и Санька? У тебя есть собственная квартира, какие проблемы?

– Ты же знаешь, мне надо работать над диссертацией, – резко ответил Вадик, – скоро защита, необходимо сосредоточиться, а в твоем обществе это сделать очень сложно, детка.

– Подумаешь, диссертация! – ядовито процедила Крис. – Сережка вон прекрасно сосредотачивается в Санькином обществе. Плохому танцору вечно что-то мешает.

Выражение беспечности покинуло лицо Вадика, лоб прорезала сетка морщин, взгляд потяжелел, губы сжались в злую нить.

– Не дави на меня! Я этого не выношу! – прошипел он. – Лучше в себе разберись! Вчера ты корчила из себя девушку свободных взглядов и считала всех, кто женится, круглыми идиотами. Сегодня тебе подавай карету в ЗАГС. Что придумаешь завтра, какую роль разыграешь?

Крис вспыхнула так, что золотистые конопушки на круглом личике стали незаметны.

– Я-то как раз никого не разыгрываю, это ты все мнишь себя великим ученым. Только и слышу: «Защищусь, свалю в Америку!» Кому ты там нужен? Тоже мне, Эйнштейн недоделанный!

– Заткнись! – вдруг рявкнул Вадим.

Я вздрогнула от неожиданности. Было трудно даже представить Вадика в гневе: настолько вспышка ярости не вязалась с его обычным имиджем легкомысленного разгильдяя.

– Не ори на меня! – ощетинилась Крис. – Пошел ты!

– Сама ты пошла… – буркнул, отвернувшись, Вадик.

Крис прикусила дрогнувшую нижнюю губку, подхватила вишневую сумочку-баул на длинных ручках – последний писк парижской моды, распрощалась со мной и моим Сережкой и метнулась к выходу.

Вадик остался один, потупил взгляд, буркнул:

– Извините.

– Бывает, – успокоил мой супруг, – милые бранятся – только тешатся.

Вадим согласно кивнул, хмурые морщинки разгладились, обыкновенное выражение ленивой беспечности вернулось на его лицо.

– Ребят, у вас есть что-нибудь пожрать?

В холодильнике валялись сосиски, на гарнир к которым я предполагала пожарить картошку, но визит сладкой парочки изменил мои планы, в чем я честно призналась Вадиму.

– В чем проблема? – охотно отозвался он. – Мы с Серегой живенько почистим и пожарим.

Не успела я глазом моргнуть, как мужчины взялись за дело.

– Могу предложить банку маринованных помидоров от свекрови, – сообщила я. – Гулять так гулять.

– Годится! – обрадовался Вадим. – У меня как раз в сумке водочка завалялась.

– У тебя не сумка, а скатерть-самобранка, – улыбнулся Сережка.

– Раскрываю военную тайну, – сделал страшные глаза Вадик. – Кореш у меня сторожем в Центральном универсаме подрабатывает. Если что надо достать, обращайтесь.

Вадик принялся быстро раздевать картошку, оставляя длинную тонкую кожуру.

– Ловко, – подивилась я. – Какие скрытые таланты! Вадим, ты полон сюрпризов.

– Я еще могу забор сколотить, – гордо отозвался Вадик. – В стройотряде довелось.

– А мы в стройотряде колхозникам помогали урожай собирать, – сообщил Сергей. – Так что наша научная интеллигенция подкована во всех областях. Если останемся без работы – с голоду не умрем.

– За что люблю эту страну – за уверенность в завтрашнем дне, – объявил Вадик.

– Ты вправду хочешь из России свалить? – поинтересовался Сергей.

Вадик задумчиво наморщил лоб, поскреб кончик носа.

– Есть такое желание. Сам знаешь, за бугром перспектив для работы больше, лаборатории лучше оснащены, да и жизнь побогаче. Что нам здесь светит? Должность завлаба, да и то годам к пятидесяти, когда наших на пенсию выпихнут. Ну, может, до профессора дорастешь. Академиком точно не станешь – у них свои дети подрастают. А туда приедешь, возьмешь проект, сразу тебе и дом, и бабки достойные, и лаборатория своя в перспективе, и возможность роста…

– Все так, – поправил Сергей, – но для этого надо, чтобы в тебе были заинтересованы. Без приглашения в конкретный институт под определенные условия никому ты там не нужен. Своих хватает. И никто тебе сразу ни дом, ни проект, ни кучу денег не даст. Это иллюзия. Ты же не ученый с мировым именем. Защищаться надо здесь. Кандидат наук уже чего-то стоит. А аспирантов у них своих как собак нерезаных, и стипендия невелика.

– Я рассылаю письма, но пока тишина, – вздохнул Вадим. – Благо сейчас не семидесятые, когда за одну такую мысль сожрали бы с потрохами. Сам-то ты никогда не думал?

– Мне и здесь хорошо, – сказал Сережка, – зарплата нормальная, стану кандидатом – четыреста двадцать дадут, квартиру обещают через пару лет…

– Ага, – скептически хмыкнул Вадик, – квартиру через пару лет, телевизор по блату, новый холодильник к серебряной свадьбе, машину к пенсии, отдых на шести сотках… плюс водка по талонам. Разве это жизнь? А, Санька? – обернулся ко мне Вадим.

– Нормальная жизнь. – Я улыбнулась Сережке. – Не все деньгами определяется, теперь я это точно знаю.

После пары рюмок водки Вадика неожиданно развезло, и он заплетающимся языком объявил, что ему у нас очень нравится и он с радостью заночует. Это заявление нас с Сережкой совершенно не вдохновило: мы предполагали жаркий секс, и присутствие Вадима никак не вписывалось в эти планы. Мы напомнили про придурочного хозяина с привычкой наведываться в любое время суток и не одобрявшего ночных гостей.

– Холодильный ворюга? Я дам ему палку финского сервелата, он и отвалит, – вяло махнул рукой Вадим. – А вообще, гоните его в шею… Вот что! – с видом Архимеда, только что открывшего новый закон, поднял вверх палец. – Идея! Переезжайте ко мне. А что? У меня отдельная квартира. Разместимся! Я и денег с вас не возьму. Санька будет готовить… Вместе веселее…

– Я не кухарка. Крис пригласи.

– Крис не умеет готовить, – жалобно сморщился Вадик. – У нее в холодильнике конфеты и бутылка шампанского. Требует: веди в кабак. А меня этот общепит во как достал… – полоснул ребром ладони по горлу, – хочется тепла и домашнего уюта… Уа! – Вадик зевнул во весь рот, так что при желании можно было разглядеть все его пломбы.

– Э-э, я не знал, что тебе достаточно двух рюмок, – покачал головой Сережка, ласково похлопал друга по плечу. – Давай-ка мы тебя проводим, посадим в такси. Поедешь домой, в тепло и уют…

– Не хочу домой, – капризничал Вадик. – Там пусто. Жалко вам приютить человека на ночь… Какие вы друзья после этого?

– У нас и лечь негде… – растерянно развел руками Сережка. – С нами, прости, не получится. Не будешь же ты сидеть всю ночь на кухне?

– Ну ладно, – смилостивился Вадим, – дайте мне телефон.

Он набрал номер и заговорил воркующим голоском:

– Эллочка, детка! Это Вадик… Узнала? Да, вернулся, буквально только что с вокзала. Безумно соскучился… Сейчас приеду…

Вадик повесил трубку, расплылся в довольной улыбке Чеширского кота.

– Ну, я пошел. Всем пока! Веселой ночи!

Помахал ручкой и нетвердой походкой побрел к выходу.

Я ничего не рассказала Крис. Права я была или нет – кто знает… У меня до сих пор нет однозначного мнения на сей счет. Но в тот момент я предпочла притвориться слепоглухонемой – не хотелось быть гонцом, приносящим плохие вести.

Роман Крис и Вадика клонился к завершению с неумолимостью заката.

Крис сидела на нашей кухне, мрачно курила, накручивала рыжие пряди на указательный палец, что означало крайнюю степень тревожности, и перечисляла недостатки бойфренда.

Скряга – в приличный ресторан не вытащишь, а если вытащишь, будет сидеть с недовольным видом, критиковать каждое блюдо. И вообще, недвусмысленно дал понять, что, если они станут жить вместе, Крис придется забыть про рестораны и научиться готовить, а у нее на плиту аллергия, хуже чем на контрольную по лингвистике.