— Таким образом, самопознание рассудка ведет нас к признанию существования ума, а следовательно, уже и к проблеме самопознания ума.

— Самое главное здесь в том, что самопознание ума должно предполагать живое, пластическое тождество созерцающего и созерцаемого, ума и мышления ума.

— То есть исходить из того, что мысль и мыслимое едино, что едино и ум и мысль. Как же при этом ум мыслит самого себя?

— Мыслимое в уме есть активность, энергия. Это именно живая и мыслящая активность. А ведь такая активность и есть мысль, то есть активный ум. Но ведь ум, в отличие от рассудка, бывает всегда исключительно активным. Таким образом, мыслимое, мысль и ум тождественны.

— Следовательно, если мысль ума есть мыслимое, а мыслимое — он сам, то он будет мыслить самого себя. Потому что он будет мыслить мыслью, что и было им самим, и будет мыслить мыслимое, что и было им самим. Итак, с обеих точек зрения, абсолютный Ум будет мыслить самого себя, поскольку и мышление было им и поскольку мыслимое — он сам. Значит, такой ум и мысль — единое, и ум как целое познает себя как целое.

— Давай для большей ясности сравним самопознание ума с самопознанием рассудка.

— Для рассудка типичен дуализм дискурсивного мышления и его объекта, то есть отчужденность предмета мышления от мысли. А поскольку истинно реальное выше рассудочного мышления, то последнее есть лишь истолкователь этого высшего, хотя и родственного ему. И познавать себя рассудок может не иначе, как всматриваясь в эти черты, как бы в следы ума, и тем самым становясь как бы образом ума. Поэтому мы и говорим, что самопознание рассудка — это искание.

Что касается самопознания Абсолютного Ума, то здесь ситуация иная. Ум, в силу своей активности, есть мысль, а мыслимое, в силу своей возвышенности, есть жизнь и также мысль. Следовательно, Ум, как мыслящее, познает Ум, как мыслимое. А это и значит, что Ум, как мысль, познает Ум, как мысль.

— Таким образом, необходимо признать у Ума самопознание и то, что он существует в самом себе, что нет у него какой-либо другой функции и что сущность есть бытие Умом. И, конечно, последний не является практическим умом, рассудком. Ведь для рассудка, ориентированного на внешнее и не пребывающего неизменно в самом себе, возможно лишь некоторое знание внешних предметов. А раз он всецело практический, то ему нет необходимости познавать самого себя. Но для того, которому не присуща внешняя деятельность (так как у чистого Ума нет даже и стремления к отсутствующему), для того не только вполне обоснованно обращение к самому себе, но и доказана необходимость самопознания. Ибо в чем может состоять подлинная жизнь того, кто отошел от внешней деятельности и существует в уме?

— Таким образом, жизнь ума именно в самопознании и состоит. Ум, можем мы сказать, есть активность в нем самом. Но эта активность есть истинное спокойствие. И с этой точки зрения, сосредоточенная на самопознании спокойная жизнь ума отличается от души, стремящейся к уму и пребывающей в вечном движении и деятельности.

— Что же дает самопознание уму?

— Самопознание говорит уму, что он обладает множественностью и различием. Ведь созерцание нуждается в объекте, и объект этот, раз умственная деятельность предполагает переход от одного к другому, есть множественность. Иными словами, ум, поскольку мыслит, предполагает дуализм субъекта и объекта (в самом себе). Причем объект, чтобы быть различаемым, должен быть, в свою очередь, множественным. Ведь познание абсолютно простого невозможно.

— Но самопознание ума одновременно содержит в себе указание и на Единое. Сама множественность ума объясняется тем, что ум, стремясь к созерцанию Единого, переходит от одной мысли к другой. Прежде множественности должно существовать Единое, от которого множественность и получает свое бытие. Это подобно единице, которая предшествует всякому числу, составляет каждое число и в то же время остается единицей. Без Единого все было бы беспорядочным хаосом.

Таким образом, диалектика самопознания ума, с одной стороны, обнаруживает в уме априорные нормы рассудка и прообразы чувственного мира, поскольку ум есть красота, истина и добро. С другой стороны, эта же диалектика самопознания ведет к таинственному соприкосновению с Единым, Благом, которое обусловливает собой и Ум, и все существующее.

— При этом Ум является «первой активностью» Единого. Ум есть вытекающая из Единого активность, энергия, подобно тому, как из солнца истекает свет.

— Это Единое есть «неизреченное» и «неизрекаемое». Оно выше Ума, знания, сущности. Оно трансцендентно решительно всему. А так как мышление возможно лишь там, где множественность объединяется в общем сознании, то самопознание не присуще Единому. Оно — абсолютное начало, познаваемое лишь посредством некоторого мимолетного умственного осязания.

— Таким образом, путь самопознания ума ставит две проблемы — единство первоисточника активности ума и множественности его содержания. Каким образом они связаны?

— Прежде надо еще раз повторить следующее. Самопознание души раскрывает в ней ощущение и рассудок. Самопознание присуще только рассудку. Самопознание рассудка есть, собственно говоря, уже начало самопознания ума. Самопознание предполагает единство субъекта и объекта Ум таким единством обладает: мысль здесь познает мысль. И основа этого единства — Единое.

— Почему это так, ясно. До всего, что существует, должно быть дано единое и простое Первоначало. Это Первоначало, вследствие своего совершенства, является потенцией всего существующего. Оно поэтому является трансцендентным всему существующему и прежде всего Нусу, который рождается от него.

— Иначе говоря, существует необходимость пути вперед, вследствие переполненности Первоначала, но при этом Единое пребывает неизменно в самом себе, ничего не отдавая, в ущерб себе, последующему. Это последующее, Абсолютный Ум, есть лишь образ, то есть уже не единое, но единомножественное. Оно происходит от Единого, как от единого источника света, от центрального огня, происходит по радиусам вся световая сфера.

— Абсолютный Ум, таким образом, един, так как едино Первоначало, Благо, но Ум в то же время множествен, так как он есть последующее.

— А почему бы само Единое не назвать умом, в котором все содержится, который всему причина? Какой смысл выделения Единого, если по поводу него можно лишь сказать единственное, что оно Единое?

— Этот вопрос очень важен. Но для того чтобы ответить на него, необходимо сначала доказать, почему сущее имманентно Уму, то есть почему действительное бытие и есть Ум.

Начнем со следующего утверждения. Уму присуще истинное знание, но истинное знание не может приобретаться извне, а следовательно, оно приобретается Умом из самого себя.

— Почему Уму присуще истинное знание?

— Потому что ошибающийся ум не есть ум.

— А разве нельзя приобрести истину извне?

— Если знание приобретается умом извне, тогда ум, по своей достоверности, аналогичен ощущению. Ведь как бы ни было живо ощущение, объект ощущения не объективно реальное явление, а некая модификация ощущающего субъекта.

— А если все же признать объективность предмета ощущения…

— Но и в этом случае ясно, что мы воспринимаем не сам внешний объект, а только его образ. То же самое следует сказать и об уме, если предположить, что он познает внешние умственные предметы, то есть сущности: или он не встретится с ними, как с внешними, или же они будут для него привнесенными извне отпечатками.

— Но в последнем случае мысль ничем принципиально не будет отличаться от ощущения…

— Это так, ибо как узнает ум, что он воспринял истинно? Ведь при чувственном познании конечным судьей является ум. Кроме того, если принять тезис о мыслях как внешних чувственных отпечатках, то тогда непонятно, откуда у ума глубинные нормы для этических и эстетических оценок, или как может он судить о таких предельных понятиях, как вечность, красота, мудрость?

— Можно привести и другое доказательство того, что знание приобретается умом из себя самого. Мы опять идем от противного: если предположить, что эйдосы вне ума, то они либо обладают умом, либо не обладают. Если обладают, то они ничем не отличаются от умственного мира, и тогда они в уме. Если же нет, то они всего лишь бессмысленные словесные выражения. И синтез их в суждении будет без объединяющего центра невозможен.