«…А се его речи: коли яз ехал от Великого Государя от Великого князя пред двема годы и приехал до Царя Римского в Норберг и пытал мене Царь Римский и иные княжата много о твоей милости…

…иж Царь Римский великий и иные княжата немецкая дивил'иея о таковой вельможности и мудрости твоей и о величестве земли твоей, что дръжишь, что они пръвее того не ведели, они слышали от жадного человека так много, яко от мене разумели…

Царь Великий Римский, коли яз сперва к нему приехал в Норберг и стоял перед столом на обеду, на каждый день пытал мене о твоей милости, про то ему боле поведал о твоей милости, неж другим княжатом о твоей велеможности и мудрости» [13]

Из этих отрывков ясно, что в 1487 г. в присутствии имперских князей Поппель рассказывал Фридриху III во время первого приема и несколько раз за обедом о Московии и московском князе, и никто до этого не мог сообщить столько сведений об этой стране — никакой жадный (т. е. интересующийся, жадный до знаний) человек. Таков был источник первых сведений о Московии, распространившихся в Нюрнберге.

После возвращения из своей второй московской поездки Поппель заболел и три месяца пробыл в Любеке, но в

1490 г. он перебрался в Нюрнберг, где пробыл довольно долго.

Отсюда Поппель послал в Москву своего слугу Иоганна с письмом Ивану III; слуга должен был проводить русских послов в Германию. Поппель просил великого князя послать с этим слугой подарки для Фридриха III: четырех лосей и «гулятина» (по-видимому, зырянина), который ест сырое мясо.

С 1489 г. начались уже регулярные сношения империи Габсбургов с Московией, и в 1489–1493 гг. совершались ежегодные поездки послов с обеих сторон.

Великий князь для работы в России стал в это время приглашать также и немцев. Например, в 1491 г. два немецких мастера горного дела поехали в Москву и затем на Цильму для поиска серебряной руды (Гамель, 1869).

Из дипломатических поездок 1489–1493 гг. нам важно отметить, что в 1491 г. в Нюрнберге снова могли «меть подробные сведения о Московии: в марте 1491 г. Максимилиан I, король римский, прибыл в Нюрнберг и председательствовал на собравшемся здесь рейхстаге. Весной

1491 г. он принимал в Нюрнберге русского посла дьяка Василия Кулешина. Посол оставался в Нюрнберге до июня (Гамель, 1866; Базилевич, 1952). Другие встречи русских послов с императором и королем и доклады немецких послов происходили позже не в Нюрнберге. Но очень важно, что в 1487, 1490 и 1491 гг. в течение ряда месяцев в Нюрнберге жили Поппель и Кулешин, от которых Мюнцер мог получить сведения о русском севере и Груманте. Он мог также узнать, что в 1478 г. Иван III присоединил к Московскому государству все земли Великого Новгорода, в том числе и весь север. Поэтому в своем письме Жуану II Мюнцер совершенно правильно писал, что поселение московитов на Груланде находится под властью «герцога Московии». В представлении Мюнцера вся Московия принадлежала Ивану III, что было в 1493 г. уже фактически верно.

Таким образом, мы не можем сомневаться, что Мюнцер мог получить от Поппеля и московских послов много сведений о Севере России, и как человек, живо интересующийся географией, расспрашивал их об открытиях новых земель. Заселение Груманта являлось выдающимся событием, и Мюнцер мог упомянуть о нем в письме Жуану II, как о ярком и поучительном примере географических открытий.

Для того, чтобы полнее осветить вопрос о письме Мюнцера, необходимо выяснить, оказало ли оно какое-либо влияние на последующую картографию. Не исключено, что кроме названия «Груланда», Мюнцер имел и какие-то новые представления о географии русского Севера.

Не отразились ли они и в картах конца XV в.?

Сам Мюнцер составил для «Хроники» Шеделя карту Германии. Оиа захватывает все Балтийское море и Скандинавию. На перешейке, соединяющем последнюю с Россией, мы видим надпись: «GrunIand» (Грунланд). Название это — несомненное влияние русского источника, но в остальном последний ие отразился иа рисовке карты. Мюнцер пишет в письме о большом острове Груланда, а на карте — весьма узкий перешеек.

Как я уже говорил, Мюнцер повторил на своей карте в рисовке Скандинавии то изображение, которое было дано на второй, более поздней карте Клавдия Клавуса. Нам она известна в копии Николая Германуса в ульмском издании «Географии» Птоломея 1482 и 1486 гг. Но в этом издании на соответствующем перешейке стоит «Gotia orienta!is» (Восточная Готия), а Гренландия образует самостоятельный полуостров севернее, уже вне рамки карты Мюнцера. На узком перешейке, соединяющем Гренландию с материком Европы, у Клавуса стоит надпись: «РЯарре-lanth» (Пилаппелант), т. е. искаженное «Земля диких лапландцев» (это обычная надпись для ряда карт того времени). Сама Гренландия здесь носит название Engro-melant (Энгромелант). На том же перешейке, но западнее, где он соединяется с самим полуостровом Скандинавии, Мюицер поместил надпись: «WiIdIappen» (Вильдлаппен), т. е. немецкое осмысление надписи Пилаппелант: «Дикие лапландцы». У Клавуса она имеет правильную форму — Wildlappenland, но стоит к северу от Скандинавии.

Таким образом, неясно: считал ли Мюнцер, что Груланда, или Грунланда — территория, отличная от Энгромелант оригинала, или поместил эту надпись на краю карты, не имея места севернее и расположив здесь и «диких лапландцев».

Северо-восточная часть карты Германии

Составлена И. Мюнцером. Из «Хроники» Шеделя, 1493 г. Оригинал — в Отделе инкунабул Библиотеки АН СССР

Кстати, последние, а также и Грунланда, написаны таким же шрифтом, как Норвегия, Швеция и Финляндия — подразделения Скандинавии.

Следовательно, можно предполагать, что Мюнцер отнесся очень небрежно к составлению карты.

Мы знаем, что Мюнцер принимал участие и в создании глобуса Мартина Бехайма. Какое влияние он оказал здесь на рисовку территории вокруг Северного полюса?

Изображение полярных стран у Бехайма весьма своеобразно. Центральную часть занимает небольшой бассейн, вокруг которого лежит кольцо суши: в Западном полушарии — два больших острова с несколькими маленькими, в Восточном — северо-западный выступ Европы, затем огромный перешеек, соединяющий этот полуостров с Восточной Азией. К югу от этого перешейка (в северной части России) лежит большое внутреннее море с надписью «замерзшее Северное море» (Das gefrore mer septentrional).

Массивный выступ, отходящий от Европы, в своей юго-западной части имеет надпись «Гронланд» (Greenland) и несколько севернее, на небольшой реке, — «Грёие». Кроме того, вблизи первого названия, но еще южнее — «Дикие лапландцы» и в центре выступа, возле большого озера — «Земля диких лапландцев».

Надпись «Гренландия» и ее положение явно идут от карты Николая Германуса, так же как и надпись о лапландах. По-видимому, эта рисовка не имеет связи с Груландой Мюнцера, так как написание здесь иное.

Однако важно, что надпись на перешейке (к северу от внутреннего моря, на берегу полярного океана): «Страна эта обитаема летом» — является отзвуком каких-то сообщений, сделанных русскими людьми, и, "может быть, сведений о Шпицбергене. Также отражением сведений из России о Новой Земле (или сообщения Марко Поло о Северной России) представляется надпись: «Здесь ловят белых соколов». Она принадлежит одному из двух больших западных островов, помещенному на глобусе уже против окончания Азии.

Изображение полярных стран на глобусе М. Бехайма привлекло внимание историков картографии: на предшествовавших картах таких островов, окружающих полюс, не было. В качестве источника такой рисовки Бьёрнбо (Bjornbo, 1912) и Нансен (Nansen, 1911) предложили считать утерянное сочинение Линнса «Inventio fortunata» (1360).

В сохранившейся части этой книги есть рассказ о том, что на Северном полюсе стоит магнитная гора, а вокруг — море, окруженное четырьмя островами. После глобуса Бехайма подобное изображение четырех островов (в которых можно видеть переделку его циркумполярного кольца суши) появилось впервые в 1508 г. на карте мира Рейша (Ruysch). На ней ближайший к Европе одни из четырех квадратных островов носит название «Гиперборейская Европа» (Hyperborei Europa) и к нему почти вплотную подходит огромный, вытянутый к северу полуостров Европы Пилапенлант (Pilapenlant).