– И что же это? – Почти искренняя заинтересованность.

– Цветок гетру.

– Да, у меня есть гетру, – просто согласился Дахар. – Но зачем, позвольте узнать, вам понадобилось столь редкое и дорогое растение?

– Вы знаете, что такое марагон?

Купец медленно кивнул.

– И для кого же противоядие, если не секрет?

– Для одной юной леди, которая погибнет к завтрашнему утру, если мы не найдем противоядие, – вступил в разговор Борн.

Я понял, что во всех этих расспросах больше нет смысла, и перешел прямо к делу:

– Так вы продадите нам цветок?

– Нет, – не задумываясь, ответил Амид Дахар. – И не пытайтесь предлагать мне золотые горы. Цветок я вам не продам. Однако я могу отдать его вам.

За этим явно должно последовать неизбежное «но», после которого нам ничего не останется, как принять предложенные условия или же уйти ни с чем. Что-то мне это не нравится.

– Я отдам вам цветок гетру, но лишь при одном условии, – тем временем продолжил купец. – Если хоть один из вас одолеет меня в честном поединке.

– В противном случае?.. – на всякий случай поинтересовался я.

– Ты отдашь мне свой меч, – мягко улыбнулся купец.

Я мысленно присвистнул. Надо же, приметил-таки! Для настоящего ценителя редкостей мой меч бесценен. Довольно редкий, хорошо сохранившийся раритет, причем существующий в единственном экземпляре.

Однако слишком уж он уверен в себе, хотя мы с Борном выглядим куда более сильными воинами. Это настораживает. К тому же меч… За века я буквально сросся с ним душой. Это не просто оружие, это память об отце, о доме, который у меня когда-то был. Мне очень хочется верить, что мы не проиграем. Но я не привык довольствоваться иллюзиями, демоны побери, Астор не должна погибнуть, я просто не имею права этого допустить! Уверен, Борн такого же мнения. Несмотря на любые сомнения, мы все же попробуем.

Помимо профессиональной гордости (мы телохранители как-никак!) у нас обоих имеются и личные мотивы. Ну со мной все уже ясно или, наоборот, ничего не ясно, это уж с какой стороны посмотреть… А вот Борн, как я понимаю, злится на себя за столь непрофессиональную ошибку, повлекшую за собой такие последствия. Он, по сути, не справился с работой, за которую взялся.

– Согласен, – отбросив раздумья, решительно сказал я.

– Что ж, иного я и не ожидал, – улыбнулся купец и сразу перешел к делу: – Начнем, пожалуй, с вас, господин Хейдар. Палуба моей шхуны в качестве ринга, надеюсь, вас устроит?

Борн сосредоточенно кивнул, он уже полностью настроился на предстоящую схватку. По-моему, мой напарник тоже чует подвох, но, как и я, не может определить, в чем он.

Матросы на палубе не обратили на нас абсолютно никакого внимания, это наводило на неприятные мысли, что они привычны к подобным развлечениям своего хозяина. Каждый день он тут, что ли, бои устраивает?

Нам быстро освободили площадку, как раз достаточную для небольшой потасовки. Правил никаких объявлено не было. Все просто: мы побеждаем и забираем цветок гетру или же проигрываем, и купцу достается мой меч. Одного я не пойму: зачем старику это надо? Ну никак не похож купец на любителя доброй драки. Не развлекается же он так?! Или же настолько желает получить в свои руки редкий меч?

Противники замерли друг против друга.

Я намеревался очень пристально наблюдать за ходом поединка. Но, честно говоря, я не ожидал, что этот щуплый человечек так лихо уделает Борна! А ведь тот – боец не из слабых. Телохранитель попросту не успевал реагировать на его движения, а если и удавалось иногда, купец умудрялся ударить так, что и не сразу поймешь, какую защиту тут можно применить.

Честный поединок там или нет, а разум свой от чужого вмешательства я все-таки перед схваткой заблокировал. Есть у меня, благодарение богам, такая способность.

Купец выглядел совершенно спокойным, как и положено опытному воину. Мы поклонились друг другу и замерли в ожидании. Я не хотел нападать первым. Он тоже.

Тем не менее атаковал все-таки он. Я в полной мере ощутил, какой нереально стремительный и сильный этот щуплый старичок.

Не стану подробно описывать этот бой. Он, пожалуй, был одним из самых странных в моей жизни. Купец оказался быстрей меня, что было почти невероятнно ведь, я, как любой опытный воин, пользовался ускорением. Но мало того, он владел какой-то совершенно незнакомой техникой. Об этом бое можно было сказать многое, но в то же время не сказать ничего. Итог один: я проиграл! Остается утешиться тем, что Дахару эта победа тоже далась очень непросто. Утешение, впрочем, слабое. Я не добыл цветок гетру для Астор, и теперь девчонка погибнет. Когда граф нанимал меня на эту работу, он, вероятно, рассчитывал, что я сделаю все возможное и невозможное для спасения его дочери. Все ли я сделал? Не знаю. Может, и нет. Но я просто больше ничего не могу придумать. А на душе, однако, на редкость погано.

Последний раз смотрю на свой меч, провожу ладонью по чистой стали. Мне сейчас было плевать, вчитывается ли купец в мои мысли или нет, я перестал тратить силы на защиту. Я отрывал от себя еще одну часть моей души. Глупо привязываться к куску стали, но за столько веков трудно было этого не сделать. Еще один обрывок пустоты теперь образуется в моей душе. А не все ли равно, по большому счету, больше или меньше?..

Не глядя, отдаю меч старому восточнику, и мы, сдержанно попрощавшись, покидаем его шхуну.

Возвращаться в «Приют путника» не было никакого желания, и мы неосознанно замедляли шаг. Мы потерпели сокрушительное поражение. С этим было трудно смириться. Но оставалась еще маленькая, совсем крошечная надежда. Может быть, купец не единственный человек в городе, у кого мог оказаться цветок гетру? Может быть, кому-то из наших товарищей повезло хоть немного больше, чем нам с Борном. Это было почти невозможно, но все равно очень хотелось верить.

Мы вернулись в гостиницу.

Половина нашего отряда все еще рыскала по городу в поисках редких ингредиентов для противоядия. И все, что я мог сейчас сделать, это навестить Астор. Конечно же все это время граф и Вада ни на миг не оставляли девушку одну. Я убедился в этом сразу, как только вошел в комнату.

– Как она? – Не знаю, зачем спросил это, наверное, лишь для того чтобы не молчать. И без того было понятно, что лучше не стало.

Граф поднял на меня уставшие, полные боли глаза:

– Бредит.

Я присел на край постели и посмотрел на ее руку. Синяя ниточка неумолимо тянулась под нежной кожей прямо к сердцу. Как же противно мне стало тогда от собственного бессилия! В какой-то момент я попытался отстраниться от происходящего и убедить себя, что Астор все равно рано или поздно постареет и умрет или же ее одолеет какая-нибудь болезнь. Ведь не буду же я всегда рядом! Люди вокруг меня постоянно умирают, а я остаюсь. Сколько же было таких, о ком я жалел? Но жизнь продолжается.

Я понял, что это самообман. А еще понял, что он ни капли не помогает. Астор как-то незаметно стала мне по-настоящему дорога. И не только мне. Я видел искреннюю тревогу на лицах обычно суровых агррами.

Девочка завоевала уважение агррами тем, что не испугалась Небесного огня. Тем, что не осуждала их обрядов, как многие люди равнин. Она видела звериное воплощение Ото’о Ша. И в конце концов она просто очень обаятельная девушка. Этого для горцев вполне достаточно, чтоб принять Астор в почетные члены племени. Так что все мы без исключения волновались за девочку и были одинаково бессильны ей чем-нибудь помочь.

Мне хотелось зарычать, перервать кому-нибудь глотку. Только бы не смотреть, как погибает этот, по сути, ребенок. Я бы, наверное, так и поступил, если бы не участливый взгляд Вады, не позволяющий мне наделать глупостей. Старая подруга, ты слишком хорошо меня знаешь.

Ближе к вечеру заглянул Ортон:

– Барс, ребята вернулись.

– Все?

– Да.

Последний вздох угасающей надежды…

– Цветок?

Ортон отрицательно качнул головой. Вот и все…

Да, они обшарили весь город. Не жалели ни сил, ни денег, ни людей. И разыскали-таки все, что было необходимо. Редкие травы, которые и не растут в этих широтах. Однако без одного-единственного цветка все старания были напрасны. И ни в чем не повинная девушка вряд ли доживет до утра.